Китаец - Евгений Колесов

Мой ведущий также объяснил мне, почему я оказался именно на Хайнане. После ухода России в 2002 году с крупнейшей за рубежом военной базы во вьетнамской бухте Камрань возможности ГРУ по оперативному контролю за этим регионом резко сократились. Военные базы за рубежами России наряду с дипломатическими представительствами были одним из видов прикрытия деятельности наших спецслужб. Официально база в Камрани являлась пунктом материально-технического обеспечения флота, но, по сути, с нее велась радиоразведка всех окрестных территорий и морей. Главным объектом для расположенной на нашей базе аппаратуры радиоперехвата являлись китайские коммуникации в Южно-Китайском море. Расположение Камрани также идеально подходило для мониторинга всего происходящего вокруг Хайнаня, стратегически важного для Китая. Когда Россия лишилась базы, возникла необходимость создавать новые каналы получения достоверной информации с этой территории.

Первые мои задания в разведке заключались в следующем: узнать состав и численность военно-морских сил Китая, дислоцировавшихся в районе города Санья. Нужно было выяснить численность подводных и надводных сил – морской авиации, атомных и дизельных подводных лодок, эскадренных миноносцев, ракетных фрегатов, противолодочных кораблей, торпедных, сторожевых и десантных катеров, морских и базовых тральщиков. Также надлежало узнать численность береговых ракетно-артиллерийских войск, радиотехнических бригад и подразделений специального назначения. В то время Китай активно развивал военно-морские силы и по количеству отдельных видов кораблей уже тогда превосходил нашу страну.

Данные, поставляемые мною, проверялись на предмет точности, надежности и объективности. Подготовленные аналитические записки отражали мое личное видение и понимание ситуации, умение верно и правильно трактовать те или иные события и факты, исключая чрезмерный, ничем не подкрепленный субъективизм.

* * *

К непосредственному выполнению заданий я приступил уже через несколько месяцев после прибытия на Хайнань. Для начала я решил установить отношения с военными летчиками. На Санья стоял вертолетный полк для совместных действий с военными моряками. Я разработал несколько специальных туристических маршрутов-развлечений. Например, полет на военном вертолете над островом. Это был очень удобный и безобидный способ «подружиться» с летчиками. Директор компании, в которой я трудился, имел хороший вес в администрации города Санья. Хорошо ладил с местными военными, которые, конечно, были не против дополнительного заработка. А развлечение, которое я проталкивал, сулило немалые барыши. Часовой полет стоил 4000 долларов. Военные получали три с половиной тысячи зеленых, наша контора – скромные 500. Камнем преткновения было лишь то, что желающих на это развлечение было не много.

О своей идее и препятствии в ее осуществлении я проинформировал Центр, и мне были обещаны «туристы». Уже через месяц на Хайнань прилетела пожилая чета. Он – бывший военный летчик, полковник в отставке, страстно любивший авиацию и, уйдя на покой, занявшийся сверхприбыльным бизнесом, она – его верная жена, скитавшаяся полжизни по гарнизонам страны. Бравый полковник, прилетевший на Хайнань прожигать кровно заработанные, за несколько дней объездил весь остров. А когда развлечений не осталось, потребовал организовать что-нибудь эдакое. Показав себя щедрым туристом, он и стал нашим первым клиентом на вертолетную экскурсию.

Естественно, вертолетчики летали там, где не запрещено, и желание увидеть что-то с вертолета было полным бредом. Расчет был иной. Военные получали деньги, и, как настоящие китайцы, они всегда уделяли внимание источнику дохода, в данном случае это был я – человек, способный найти и привести богатого туриста. Чтобы клиентов на вертолетные дела стало больше, китайцы сами стремились подружиться со мной. Этим я и пользовался, благо желающие полетать появлялись. Таким образом молодой гид, хорошо говоривший по-китайски, постепенно становился добрым другом китайских летчиков. После того как китайцы получали деньги, они с радостью предлагали мне несколько сотен зеленых, но я постоянно отказывался, ссылаясь на честность и принципиальность. Такое мое поведение вынуждало их придумывать другой способ, чтобы уважить меня. В итоге вояки приглашали в караоке-бары, где мы, лапая девок, напивались до поросячьего визга вискарем и пивом. Дружба крепла. Особенно тепло складывались отношения с ребятами из Харбина, которых много служило на Хайнане. С одним из харбинцев, падким на деньги, мы общались особенно плотно. Я так и прозвал его – Харбинец.

* * *

Я стал частым гостем на военно-морской базе Юлинь, месте дислокации дизельных подводных лодок. Там же в прорубленных скальных укрытиях были спрятаны две новейшие атомные подводные лодки типа 094 Jin. Каждая была оснащена 12 баллистическими ракетами JuLang 2 («Большая волна-2») с дальностью стрельбы 12 800 км. Несколько раз, выходя в море на патрульных катерах, я видел пещеры – укрытия, в которых китайцы прятали эти лодки. И хотя в то время в Юлине было всего две атомные субмарины, укрытий было значительно больше – в дальнейшем китайцы явно планировали увеличить количество атомных лодок в этом районе. Система базирования военно-морских сил китайской армии в районе города Санья состояла из нескольких скальных укрытий для надводных кораблей и подводных лодок. Было очевидно, что Китай активно развивал военно-морскую инфраструктуру в этом районе.

К атомным подводным лодкам меня не подпускали, а вот на дизельных я несколько раз бывал. Понимая, что на базе за мной со всех сторон следили десятки глаз, я ни разу не позволил себя дискредитировать: ни фотоаппаратов, ни книжек для записи, ни тем более камер – ничего такого у меня никогда с собой не было. Шлепки, шорты на три размера больше (я их носил без трусов, во-первых, при +40 не жарко, а во-вторых, можно было при желании сразу купаться голым – это удобно), рубаха-гавайка и иногда шляпа. Китайцы смеялись над моим незатейливым видом, а мне это и было нужно.

* * *

Туризм, при всей его простоте, оказался очень действенным механизмом установления отношений с китайскими военными. Мы часто встречались, общались, ездили вместе на охоту в центральную часть острова, покрытую густыми лесами.

В среднем каждый месяц военные от наших туристов получали не менее 40 000 долларов. Для начального этапа сотрудничества это были очень красивые цифры.

Спустя несколько месяцев плотной работы я крепко сдружился с военными моряками и летчиками. При этом отдавал себе отчет, что крепость этой дружбы измеряется юанями. Нужно сказать, что потолок моего общения составляли младшие офицеры, выше я не лез из вопросов безопасности. Китайская контрразведка – одна из сильнейших в мире, и думать, что тебе позволят все, что заблагорассудится, было бы наивно. Я так и не думал. Работа в полевых условиях приучила меня к обдумыванию каждого шага. Если был хоть какой-то риск, я просто отказывался от активных действий и ждал очередного подходящего момента.

За все время работы в Китае я лишь несколько раз держал в руках секретные документы, всегда находя способы ознакомиться с их содержанием, как говорится, «без рук». Методам такой работы меня учили лучшие спецы ГРУ. В разведке риск провала существует всегда, но залет с поличным – полное фиаско. Помню, как на занятиях мы разбирали методы работы фарцовщиков. Лучшие из них, работая с валютой, чтобы не быть пойманными на месте преступления, не касались ее совсем.