Знак ворона - Эд Макдональд

– Ты не «Черное крыло», а горничная при «Черных крыльях», – сурово одернул я. – Чувствуешь разницу? И будь благодарна за нее. Оставайся с капитаном, и он проводит тебя домой, когда закончится представление.

– Но вы же пропустите финал!

– Не беспокойся, я знаю, чем все кончится.

Капитан Бетч кивнул мне, Ненн что-то прошептала ему на ухо, он рассмеялся, Ненн лукаво улыбнулась ему. Затем мы отправились вслед за солдатом Цитадели.

Снаружи ждала карета. Потный молодой офицер не дал больше никаких объяснений. Очевидно, ему приказали не раскрывать рот лишний раз. Мы помчались из города как умалишенные. От вина, потери крови и проселочной дороги, не слишком подходящей для городской кареты, дурнота накатывала всякий раз, когда выбоины пытались выкинуть меня наружу.

Мы ехали в Нархайм. Я ненавидел это место.

Машина защищала Границу четыре дюжины лет. В это время Воронья лапа появлялся лишь изредка и ненадолго. Но однажды, задолго до моего рождения, три года он почти безвылазно сидел тут. Он жил в усадьбе невдалеке от города, в огромном роскошном особняке, отличавшемся фантастической вульгарностью. Воронья лапа никогда не объявлял о своем намерении бросить жилье – просто перестал там появляться. Никто не знал, почему, и само собой, никто не торопился занять пустующий дворец. Даже самые отчаянные воры не решались заглянуть внутрь, польстившись на канделябры и артистично выточенные кресла.

Мы вкатились на заросший травой гравий аллеи. Там уже стояла вереница карет, а поблизости, похоже, ожидал целый кавалерийский полк. Солдаты нервничали, сидели в седлах с саблями на плечах.

– Как твоя рука? – спросила Ненн.

– Болит. Воронья лапа пытался рассказать мне про кражу, но его посланец не смог нормально передать новость.

– И что бы это значило? – спросила Ненн.

Нам отдавали честь встречные, Ненн салютовала в ответ, я просто кивал.

– Не знаю. Но точно ничего хорошего.

Ненн фыркнула.

– Тебе следовало давным-давно вырезать чертову штуку. Дай мне нож, и я займусь этим прямо сейчас.

– Уж поверь мне, не стоит, – посоветовал я. – Тебе будет скверно.

Ненн удивленно посмотрела на меня, но я не захотел комментировать сказанное. Однажды, когда стало невмоготу, я попытался вырезать ворона. И узнал, что Воронья лапа позаботился о сохранности своего знака. А меры противодействия у Безымянного простейшие: бац, и нет нарушителя. В том случае – меня. Ну, почти.

У входа стояла охрана. Офицер провел меня с Ненн за огромные двойные двери. Там все оставалось нетронутым, покрытым толстыми слоями паутины и пыли – серым саваном для блистательного покойника. Здешняя охрана предпочитала ни до чего не дотрагиваться без крайней нужды, и потому внутри было холодно и затхло. Несло мертвечиной. Покрыт толстым слоем пыли ковер, на нем звериные следы. Пусть люди и боялись залезть в дела Безымянного даже на йоту, крысы и лисы подобных страхов не испытывали.

– От этого места обосраться можно, – призналась Ненн.

– Ты проводишь все время в Мороке, ищешь безделушки для Амейры, а от старого дворца у тебя волосы дыбом?

– Морок – штука простая. Если там на тебя и лезут уродцы, тычешь в них острым, и они дохнут. А Нархайм будто вывалился из времени. Плюсом к этому, всегда может заявиться сам-знаешь-кто и поймать нас лазающими по его дворцу. Говорят, когда он исчез, все его слуги умерли за год. Целых полсотни: служанки, садовники, даже парнишка, присматривавший за собаками – просто ссохлись и скончались.

– Люди болтают много всякого дерьма, – указал я. – Я слышал историю про то, что вы с Железным козлом были любовниками. И то, что ты – его внебрачная дочь. А когда-то ты была искалианской княжной.

– Люди говорят, что и ты странный. И точно, болтают много всякого дерьма, – парировала Ненн.

Мы разговаривали так, потому что нервничали. Дело не только в пыли или темноте. Дом словно умер, а мы ступали по царству мертвых. Я бы не удивился, если бы из пола поднялся разъяренный призрак матери и проклял меня. Может, я увижу, как моя жена швыряет детей с балкона, или Леван Ост придет и спросит, почему я не постарался как следует защитить его?

Молодой офицер свел нас вниз по винтовой лестнице. Внизу нас встретила маршал Давайндейн. Ее синее с золотым шитьем платье выглядело по-дурацки среди сумрака, смерти и пыли. Театральный наряд оскорблял здешний покой.

– А, капитан. Замечательно, – выговорила маршал и изобразила удивленный взгляд при виде Ненн. – Майор, я не посылала за вами. Командор, зачем вы привели ее?

– Пьеса была скучная, – сообщила Ненн.

– Вы когда-нибудь пытались переубедить Ненн? – риторически осведомился я.

Конечно, это не объяснение для маршала Границы. Но ведь Ненн уже здесь, и вряд ли стоит из-за этого спорить. Похоже, Давандейн думала так же.

– Идите за мной, – сказала она и повела нас по подвалу.

Туннель был рассчитан на средний рост, так что Ненн пришлось нагибаться, а мне без малого ползти на четвереньках. А гадкое предчувствие внутри разрослось и затвердело. Я кое-что спрятал здесь после Осады.

Око Шавады.

Тварь, много лет жившую в глазнице княгини Хероно.

– Вот же дерьмовое дерьмо, – прокомментировала Ненн.

Коридор привел в зал со сводчатым потолком и огромной дверью в дальней стене. А перед ней – лужа. Ее мимо воли оставили бывшие тут стражники. А, верней, то, что от них осталось. До меня не сразу дошло, в чем дело. А потом я ощутил знакомый ядовито-сухой, мертвенный, неестественный запах.

– Сколько здесь было людей?

– Двенадцать, – холодно и зло ответила маршал.

– Все тут? – спросил я.

– Трудно сказать, – ответила Давандейн.

Она обвела взглядом куски мяса, когда-то бывшие отцами, братьями, дядьями и сыновьями. От вида сворачивающейся крови выпитое вино попросилось наружу. Настоятельно. Тела были расчленены со странной точностью: аккуратно, упорядоченно разделены на куски, будто говядина для бульона. Я грохнул достаточно бедолаг и знаю, что прикончить человека не составляет труда. Проткнуть или немного порезать – и готово. А вот разделить руку на три-четыре части – это немалая работа. Тот, кто учинил здесь бойню, постарался на славу.

– Вы сосчитали головы?

– Их только девять. Но двадцать три ступни.

Ненн посчитала на пальцах. Она не отличалась талантом к математике. Я подождал, пока до Ненн дойдет.

Когда дошло, она нахмурилась.

– Что их убило? – спросила она.

– Мы не знаем. Но посмотрите сюда, – предложила Давандейн и указала на изуродованную голову.

Глаза закатились, кровь потоками лилась из носа, рта, ушей.