Жиган - Евгений Сухов

– А и закушу! – решительно проговорил «Петр Степанович». – Официант! – Сделав заказ, криво улыбнулся: – Прости, что испортил тебе аппетит своими россказнями.

– Пустое, – отмахнулся Зиновий Лаврентьевич, отпил из бокала и принялся наконец за паровую стерлядку.

– Надеюсь, к «чрезвычайке»[10] ты не имеешь отношения, – без всякой вопросительной интонации вдруг сказал «Петр Степанович».

– ЧК уже нет, – поправил фронтового товарища Зиновий Лаврентьевич. – Есть ГПУ при Совнаркоме. И к нему я не имею никакого отношения. Я еще помню, что такое офицерская честь. – На лицо его набежала тень.

– Ты прости, не хотел тебя обидеть, – с извинительными нотками произнес Голенищев-Кутузов. – Я ведь по нынешним меркам контра, белогвардейский выродок, недобитый сначала Красной Армией, а затем ЧК. А ты – у них на службе и обязан при любом раскладе на меня донести.

– Могу повторить, что я – не доносчик. И ты прав: я у них на службе, как нанятый работник. Но не служу им. Я служу себе… – Зиновий Лаврентьевич замолчал и, желая перевести разговор в иное русло, поинтересовался: – А ты-то как тут оказался?

– В смысле, в Москве или в ресторане? – улыбнувшись, уточнил Голенищев-Кутузов. Или просто выгадывал немного времени, чтобы придумать ответ.

– Про Москву мне понятно… Как ты оказался здесь, в «Яру»?

– Раньше я много слышал про этот ресторан, про знаменитостей, что любили сюда приходить. Ну, и очень хотелось в нем побывать. А тут как-то прочел в газете объявление, что «Яр» открылся и «вновь принимает гостей», вот и решил зайти. А тут – ты. Случай правит миром…

Официант принес Голенищеву-Кутузову закуску и рюмку водки. Отставной штаб-ротмистр выпил и принялся за ростбиф.

Какое-то время они молчали, думая каждый о своем.

Голенищев-Кутузов – о том, что Миневич ему очень даже может быть полезен в его сегодняшнем положении. И надо что-то сделать, чтобы время от времени с ним встречаться и узнавать нужную для него информацию.

Зиновий Лаврентьевич не очень-то поверил в то, что участник Белого движения и заговора профессора Таганцева против большевистской власти Иван Викторович Голенищев-Кутузов сегодня просто, как он выразился, «вольный человек». И что в Москве он только потому, что в Петрограде ему быть не с руки. Не таков был корнет Голенищев-Кутузов, каковым Миневич знал его по лейб-гвардии драгунскому полку, чтобы успокоиться и смириться с тем, что чекисты, а значит, новая власть, убили его брата и сестру. Скорее всего, он будет продолжать бороться. Как – об этом Зиновий Лаврентьевич не знал и не собирался делать никаких предположений, но своим полицейско-милицейским нюхом чувствовал, что зачем-то нужен Ивану. И еще, не верил Миневич в такие случайные встречи, не верил, и все тут! И в Его Величество Случай также не верил. То, что они сегодня встретились с Голенищевым-Кутузовым, несомненно, было нужно Ивану. Только вот какая у него в заместителе начальника милицейского отделения имеется надобность? Впрочем, какая бы ни была, он не против помочь старому товарищу и сослуживцу. Да и самому все уже надоело! Он не кукла, у которой можно отвернуть голову, а потом ее приставить. Да и из милиции его, в конце концов, рано или поздно вычистят, а нынешняя должность субинспектора – это его потолок…

– Знаешь, нам надо как-то видеться, – первым предложил Зиновий Лаврентьевич. – Мало ли как все будет дальше складываться, может, будем полезны друг другу.

– Согласен, – произнес Голенищев-Кутузов, обрадованный тем, что такое предложение сделал первым не он. – Но мне заходить к тебе на службу как-то… не с руки, что ли. Может, нам место какое подобрать, чтоб никто не мешал?

– Давай здесь, в ресторане, – предложил Зиновий Лаврентьевич.

– Нет, здесь лишних глаз много: метрдотель, официанты, – не согласился Иван.

– Тогда давай просто в Петровском парке. Скажем, у Благовещенской церкви.

– Это лучше. Только знай: за связь со мной тебя по головке не погладят.

– А кто узнает? – усмехнулся Миневич.

– И то верно. А телефон в твоем кабинете имеется?

– Имеется, – ответил Зиновий Лаврентьевич. И назвал номер.

В роду Голенищевых-Кутузовых почти все мужчины были военными, начиная с дружинника князя Александра Невского Гаврилы Олексича, что отличился в битве на Чудском озере, убив шведского воеводу Спиридона и едва не пленив королевича ярла Биргера, въехав на коне по сходням на его корабль и свалив его в воду. Потомки Гаврилы Олексича служили городскими воеводами разных степеней, которым вменялось защищать город от неприятеля и всякого рода военных посягательств извне.

Генерал-фельдмаршал светлейший князь Михаил Илларионович Кутузов, восславивший силу русского оружия на весь мир и очистивший Державу от антихриста Буонапарта, был сыном военного инженера генерал-поручика Иллариона Матвеевича Кутузова, который своим воспитанием и направил сына по военной стезе.

Троюродный дядя светлейшего князя Михаила Илларионовича Иван Логгинович Голенищев-Кутузов пошел по линии военно-морской, дослужился до адмирала, а в самом конце ХVIII века получил чин фельдмаршала и стал президентом Адмиралтейств-коллегии.

Еще один родственник светлейшего князя Кутузова, член Государственного Совета и сенатор Павел Васильевич Голенищев-Кутузов, дослужился до чина генерала от кавалерии и должности генерал-губернатора Санкт-Петербурга.

Отец Ванечки – Виктор Федорович – был отставным кавалерийским поручиком, так же выбрав карьеру военного. И хоть умер он в год рождения Вани, так и не увидев сына, но кровь его была замешана в мальчике густо, так что особо выбирать жизненную стезю Ивану Викторовичу даже не пришлось: эта кровь звала к защите святой Отчизны.

Окончив Царскосельскую Николаевскую гимназию, которую окончили все его братья, включая Владимира, Ваня надел алые погоны с серебряным галуном юнкера Николаевского кавалерийского училища и через два года суровой и для многих юнкеров тяжелой и изнурительной учебы был выпущен в четырнадцатом году по первому разряду корнетом с причислением в лейб-гвардии драгунский ее императорского высочества великой княгини Марии Павловны полк, квартировавший в Старом Петергофе, которым в то время командовал генерал-майор граф Федор Максимилианович Нирод.

Пока корнет обживался в полку, началась война с германцами и австрияками. В середине июля, не дожидаясь окончания лагерных сборов, полк был зачислен в состав Второй гвардейской кавалерийской дивизии сводного кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта Гусейна Хана Нахичеванского, входящей в Первую армию генерала от кавалерии Ренненкампфа. Восемнадцатого июля четырнадцатого года лейб-гвардии драгунский полк последний раз прошел парадным маршем перед великой княгиней Марией Павловной, приехавшей в Петергоф попрощаться с полком, и больше в свои казармы не возвращался…