Подставных игроков губит жадность [= Шулерам не обналичивают фишки ] - Эрл Стенли Гарднер

Справа на двери в кабинет была прикреплена табличка:«Кристофер Мэкстон». На двери слева: «Картер Дж.

Холгейт».

В глубине приемной находились три столика с пишущимимашинками, несколько телефонов и шкафчиков с картотеками. На машинке стучалахорошенькая брюнетка.

— Моя помощница, — бросила через плечо Лоррен, направляясь ккабинету Холгейта.

Помощница, глядя на нас большими выразительными чернымиглазами, улыбнулась ярко накрашенным ртом, обнажив ослепительно белые зубы.Встала и подошла к нам.

Длинные ноги, высокая статная фигура — она вполне могла быполучить первый приз на каком-нибудь конкурсе красоты.

— Это… — начала было она.

— К мистеру Холгейту, — оборвала ее Лоррен. — Нас ждут.

Без стука открыла дверь. Брюнетка продолжала улыбаться мневслед, но сияние глаз уже угасло.

Кабинет Холгейта представлял собой просторное, роскошноотделанное помещение с длинным столом, на столешнице которого размещалсяизготовленный из папье-маше макет разбитой на участки холмистой местности сниточками дорог и зеленью газонов. Тут и там были разбросаны игрушечныедеревца. На участках стояли модели домиков, которые можно переставлять с местана место. Красные черепичные крыши сияли под имитирующим солнце, подвешеннымпод потолком мощным прожектором.

Огромный письменный стол Холгейта был завален всякимибезделушками и небрежно разбросанными документами.

Сам Холгейт — крупный мужчина лет под пятьдесят, сослепительной улыбкой и внимательным взглядом серых глаз, с несколькомедлительной речью и непринужденными манерами преуспевающего делового человека,— встав из-за стола, протянул мне руку.

И манерами, и одеждой он был похож на техасца.

Ковбойские штаны и сапоги. Ростом около шести футов и двухдюймов. Готов по малейшему поводу расплыться в широкой улыбке.

— Приветствую вас, мистер Лэм, как поживаете? Очень любезнос вашей стороны приехать к нам. Присаживайтесь, пожалуйста.

Коротко подстриженные седые усы придавали рту энергичныеочертания.

Пожимая ему руку, я ответил, что рад возможности с нимпознакомиться, что у него замечательные участки под застройку и что, похоже,они будут пользоваться большим успехом.

— Ничуть не сомневаюсь, — подтвердил Холгейт. — В этихместах у нас одни из самых лучших участков. Но мы предлагаем нечто большее,мистер Лэм. Мы даем возможность людям делать деньги. Мы выгодно купили этуземлю и выгодно продаем. Делимся потенциальными прибылями со своими клиентами.Не скрываю — люблю работать оперативно. Не люблю, когда продажа готовыхучастков тянется до бесконечности — неделю, две, порой месяц. Это не по мне. Япокупаю недвижимость, а потом делюсь частью потенциальной прибыли спокупателями, чтобы самому побыстрее перейти на новое место. Все нераспроданныеучастки продаю сразу одной финансовой компании, а сам перебираюсь куда-нибудьеще. В этом случае прибыль бывает ниже, но оборот капитала много выше. Я…Проклятье, мистер Лэм! Похоже, я собираюсь продать вам участок. Нет… хотя еслибы вы действительно решили вложить деньги в один из них, это был бы самыйбыстрый и надежный способ удвоить, утроить, а то и учетверить ваш капитал.

Ну вот, я опять уселся на своего любимого конька, а мне надопоговорить с вами о том происшествии.

— О, разумеется, — согласился я.

— Не могли бы вы рассказать мне, что вы видели, мистер Лэм?

Я начал:

— Значит, так, это было приблизительно в половине четвертогопополудни 13 августа.

Холгейт кивнул Лоррен Роббинс. Она села, взяла со столаблокнот для стенограмм, и ручка запорхала по странице.

— Надеюсь, вы не возражаете, — сказал Холгейт, — мойсекретарь для надежности кое-что записывает. Столько дел, что я стараюсь всезаписывать, иначе забываю…

Память уже не та, что раньше. А как у вас с памятью?

— Кажется, в порядке, — ответил я.

— Как и положено, — заметил он. — Вы молоды. Так на чем мыостановились?

— На половине четвертого пополудни 13 августа, — подсказалаЛоррен.

— Ах да. Прошу, продолжайте, мистер Лэм.

Я продолжил:

— Я шел по западной стороне Главной улицы, приближаясь к пересечениюСедьмой и Главной улиц. На восточной стороне в северном направлении двигаласьвереница машин. Кажется, четыре или пять… Скорее всего, четыре. Так вот, язаметил перекресток, потому что собирался перейти направо, на восточную сторонуГлавной улицы, и стал следить за светофором. Светофор переключился с зеленогона желтый. Ближайшая к перекрестку машина вполне могла бы проехать, но водительрезко затормозил. Шедшая сзади машина чуть с ним не столкнулась. В следующеймашине сидела молодая женщина — довольно привлекательная… Погодите. Думаю, этобыла следующая машина. Возможно, от нее до перекрестка было три машины, но, какмне представляется теперь, их было всего две. — Я закрыл глаза, как бы пытаясьвоссоздать картину происшедшего.

— Так-так, продолжайте, — попросил Холгейт.

— Это был легкий автомобиль. Не знаю, отечественной маркиили иностранной. Спортивного типа, с опущенным верхом. Я запомнил потому, чтовидел девушку, когда ее ударило, то есть, когда столкнулись обе машины. Язаметил, как у нее дернулась назад шея… то есть голова.

— Так-так, продолжайте, — повторил Холгейт.

— Та, что позади, была большая машина, — продолжал я. — Ну,скажем, не самая большая, однако вполне приличных размеров, помнится, был«бьюик», большой, и… в общем, мужчина вовремя не затормозил. Он ехал в левомряду, видно, хотел пойти на обгон, потому что когда я увидел его впервые, онсворачивал вправо, чтобы попасть в ряд и…

— Так, так, так, — закивал Холгейт.

— Дальше, разглядели ли вы его достаточно хорошо, чтобы потомбез труда узнать?

Я покачал головой:

— Тогда нет.

Он слегка помрачнел.

— Во время инцидента, — добавил я, — он вышел из машины.

— И вы тогда его узнали?

— В то время я не знал, кто он, но теперь знаю. Этимчеловеком были вы.

Он расплылся в улыбке:

— И кто, вы говорите, был виноват?

— Господи, да здесь не может быть никакого сомнения! —воскликнул я. — Я сожалею, мистер Холгейт, и мне очень не хотелось бысвидетельствовать против вас, но вина полностью лежит на вас. Вы врезались взадний бампер автомобиля. Утверждаю, врезались вы. Нажали на тормоза, когдаоставалось всего три-четыре фута. Это немного смягчило удар… даже удивительно,как мало было шума. Но тем не менее вы стукнули ту легкую машину достаточносильно, чтобы… м-м-м, словом, я видел, как у девушки дернулась голова.