Голая агрессия - Михаил Серегин

Не желая конфликтовать с пьяным здоровым мужиком, Данилова дремала в комнате, дожидаясь утра. Самое позднее, когда она рассчитывала уйти из номера, это часов в восемь.

«Этот буйвол все равно рано или поздно уснет, – размышляла она. – В нынешней ситуации хорошо лишь то, что он не требует денег назад».

Самое лучшее сейчас – спокойно дремать.

– Ты вот, Дарья, очень умная. – Иволгин ввалился в комнату и плюхнулся рядом с нею на кровать. – Скажи мне, из-за чего можно было убить двух пацанов? Из-за синтезатора? Вряд ли.

– Я не знаю, – пробормотала Дарья. – Спать хочется, Дима. Давай спать.

– Понимаешь, ты была права. – Он привалился к ней и стал шептать на ухо: – Инструменты у нас никто не воровал.

Если бы она сказала себе, что ей неинтересно, она бы жутко наврала.

– Ну и что из этого? – Как ни хотелось ей услышать продолжение, она предпочла надеть маску безразличия. Часто это помогает: отвечая односложно распалившемуся собеседнику, ты с каждым предложением вытягиваешь из него все больше и больше информации. Пьяные, те вообще плохо соображают, где и как их подначивают. На поверку оказалось, что Иволгин и не старался молчать – наверное, выпил лишнего.

– Ты понимаешь, какая фигня, Дарья: сегодня к пяти вечера, за час до начала представления, я приехал во Дворец спорта, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Наша команда уже заканчивала последние приготовления. Я поинтересовался у режиссера-постановщика – есть у нас такой надменный тип по фамилии Золотов, – все ли в порядке. Он заверил меня, что все готовы к работе. Что-то у меня засвербило в заднице, и я попросил его крутануть фонограмму, а заодно решил полюбоваться, как дела со светом, какая акустика.

– Так вы с самого начала решили гнать все под «фанеру»?

Он смотрел на нее некоторое время, соображая, что к чему.

– А ты думала, что в ваш городок из столицы приедет живой звук? Не надо быть столь требовательной, детка. Да, именно так мы делаем бабки. Обираем провинцию. Ты думаешь, кому-нибудь нужен геморрой с настройкой инструментов и репетициями? Перестань. И перестань перебивать – я тебе здесь, можно сказать, все как на духу выкладываю, а ты этого не ценишь, шлюха! Сиди и слушай! – Он отрыгнул прямо ей в лицо. – В общем, Золотов подошел к проигрывателю компактов и нажал на воспроизведение. Что б ты, твою мать, думала? Ни хрена ничего не произошло! Диска на платформе не оказалось. По тому, как эта сволочь побледнела, я понял, что для него подобное дерьмо в новинку.

– Где диск? – спросил я.

И что бы ты думала? Он начал мямлить, что ничего не знает, что еще пять минут назад диск был на месте.

Я чуть ему в рожу не харкнул.

У нас на всякий случай было еще две пластинки. Одна у меня, другая у хореографа Куркина – помнишь, мужичонка заходил за мной в кафе вчера?

– Да, помню, помню. – Она уже сидела на кровати, опасаясь, как бы он в запале не ударил ее кулаком. Так просто: эмоции плеснут через край – руки сами собой будут махать. Надрался через край. Москвич хренов!

– Тогда я больше всего боялся, что диск украли аудиопираты. Программа новая. Мы ее только записали. Могло получиться так, что к вечеру сегодняшнего, только что наступившего дня у торговцев уже будут кассеты с новыми песнями Вики.

– И что же дальше? – Дарья загорелась.

– Дальше мне стало очень плохо, потому что ни у меня в специально сшитом внутреннем кармане пиджака, ни у Куркина в сумке дисков не оказалось. Какие-то скоты украли у нас сразу три копии. Причем знали, у кого брать и когда брать. У нас с хореографом выкрали пораньше, а у режиссера-постановщика в самый последний момент, чтобы не было времени для настройки музыкантов на работу.

– Вот уж не думала, что для того, чтобы играть попсу, надо очень уж настраиваться!

– Не забывай про Апрель! Она не могла выступать.

– Почему?

Иволгин попытался сфокусировать взгляд на лице Дарьи, но ничего не вышло.

– «Почему, почему»! Голос она себе посадила… Пойми, я пытался найти выход, но чуда не произошло, она не смогла петь.

– Неужели ни у кого не было кассеты? В крайнем случае, можно было пойти и купить какую-нибудь запись прямо на лотке и поставить, все бы прошло худо-бедно, а так деньги потеряли.

– У нее было до этого несколько песен, но мы не готовили под них хореографию. В общем, я узнал, что сегодня у местной группы стащили инструменты, и решил воспользоваться этим. Вышел к народу и запросто наврал.

– Как все, однако, непросто, – подметила Дарья. – И что ты теперь собираешься делать?

– Послушать твоего совета… уснуть. – «Борода» положил голову на подушку и через мгновение захрапел.

Дарья сняла с него очки и положила на тумбочку, затем пошла готовить себе кофе – уже рассвело.

Пока кофейник закипал, она обшарила пиджак Иволгина и действительно обнаружила, что внутренний карман с левой стороны несколько перешит, так, чтобы в него помещалась пластмассовая коробочка с лазерным диском. Решив утолить любопытство, она вытащила упаковку и открыла ее. Внутри никакого диска.

* * *

За окном офиса Гюнтера Фишера бушевала постсовковая жизнь.

Широкоплечий бюргер, несмотря на ранний час – не было еще и шести, – прохаживался по мягкому ковру в блескучих черных ботинках. Он был выбит из колеи тем, что натворил его телохранитель. Убить двоих пацанов! Как он мог?! А если его найдут, а хуже того, расколют и начнут вынимать коммерческую информацию? В этом случае проблем не оберешься…

Содержимое чемоданчика было ему необходимо, но почему этот русский майор не мог обойтись с ворами поделикатнее?

Петров предстал перед шефом – тот был его ровесником – в некотором смущении. Как объяснить Гюнтеру свою оплошность, он так и не придумал, да и стоило ли врать?

Они знали друг друга уже пятнадцать лет. Тогда, в бывшей ГДР, советских военных баз было предостаточно. На одной из них, под Лейпцигом, служил Петров…

Однажды, возвращаясь из бара навеселе, он увидел, как трое отвязных типов лупят одного – аккуратно одетого товарища. Старший лейтенант спецназа мимо не прошел.

Спасенный от избиения гражданин ФРГ Гюнтер Фишер не захотел просто так расставаться с русским, он чувствовал, что обязан ему. Заплатил двести марок. Обменялись адресами, на том все и закончилось. Гюнтер в рваном костюме поплелся в гостиницу, а русский офицер с подбитым глазом отправился в расположение части.

Спустя пятнадцать лет Гюнтер отыскал Иннокентия и предложил ему работу. К этому времени майор Петров успел поймать пулю на Кавказе и уйти на пенсию. Предложение работать бок о бок было принято незамедлительно. Теперь же майор боялся увольнения. Он сам сформировал небольшое подразделение из бывших офицеров, которое обеспечивало безопасность немца. С ним при надлежащей оплате могли поступить точно так же, как он с мальчиками. Доставив самолично чемоданчик после случившегося, Петров рисковал головой.