Инцидент - Клим Жуков

– Так точно. Есть приступить к первичному сбору! Что до автономных огневых точек, то у нас есть подробная карта с углами обстрела. Поначалу разведка в них вообще не полезет.

– Отлично, товарищ капитан. Приступайте.

– Есть.

Журавлёв козырнул и удалился, на ходу раздавая короткие и ёмкие распоряжения.

Монолитный строй роты задрожал и распался.

Позади сворачивалась в клубок колонна техники: грузовики и УАЗы в центре, броневики вокруг. Крепость вобрала в себя «ослов и учёных» – спецов из технической службы и аналитиков МГБ. Вместе с ними остался взвод тяжёлого оружия с пулемётами и автоматическими гранатомётами АГС-30.

Далее выступили два стрелковых взвода, растянувшись цепью вдоль дороги, с мощными крыльями на флангах, где оборудовали пулемётные точки.

Впереди простирался лесной океан, не тревожимый человеком уже полвека. В нём пропал третий взвод, распавшийся на отделения и звенья, которым должно было выступить глазами и ушами роты.

Майор не без зависти глядел на согласный порядок спецназа, в который раз за последний год думая о том, как бы сложилась жизнь, выбери он иную дорогу, не связанную с аналитикой, где ему повстречалась однажды ослепительная девушка с вьющейся каштановой гривой.

Погрузиться в мрачные мысли не вышло.

Сперва пришлось быстро бежать во временную «крепость» за бортами БТРов. После – размещаться во временном оперативном центре, куда должны были стекаться доклады разведчиков. Потом пришло время жевать сухпай под тёплую воду из фляги, усевшись на землю возле колеса КШМ. А в конце концов над лесом послышался негромкий стрёкот, и над временным расположением роты заложил вираж-другой миниатюрный вертолёт, пускавший из-под брюха блики множеством объективов.

Зоркий аналитик разглядел эмблему на борту: красный круг, обрамляющий треугольную гору наподобие радуги-переростка.

Это мог быть только БПЛА из охраны объекта «Кольцо» – зоркая птичка, прошляпившая пропажу почти сотни человек. Или нет. Не прошляпившая.

Карибскому очень хотелось, чтобы разведчики доложили по возвращении, что весь персонал стройки в дымину пьян и не может не то что выйти на связь – «му» сказать не в состоянии! Или у всех приключился коллективный понос – так бывает. Сидят трое суток на толчках и никак не слезть, потому что процесс продолжается! Или другое подобное нечто. Несусветно бытовое, позорное для фигурантов и смешное для всех остальных, из того разряда, что военные (и все подряд) так любят рассказывать по завершении в курилках и столовых.

Надежды, однако, был явный недостаток.

Надежда, однако, по доброй традиции никак не желала умирать, невзирая на мучительную агонию.

Против воли Карибский оказался, впервые с начала похода, подле бывшей жены. Оперативный центр, образованный командно-штабной машиной и генераторным грузовиком, между которыми кинули полотно масксети, подразумевал наличие всех старших начальников: Карибского, Журавлёва и Вяземской.

Бравый спецназовец отсутствовал по неотложным делам непосредственного руководства выдвижением роты, так что на месте остались номер первый и номер третий. Точнее, третья.

Вертолёт между тем ещё раз причесал расположение и убрался.

– Ты смотри! – сказал Карибский, чтобы не молчать, ибо молчание сводило с ума. – Прямо по головам ходит! И где, мне интересно, он ходил, когда связь пропала?

– М-м-м… – отозвалась Вяземская, – это прямой вопрос мне как технику, товарищ майор?

– Чего? – не понял тот.

– Я уточняю: не связан ли ваш вопрос с текущим расследованием, так как его можно трактовать подобным образом, – хороший был у неё голос: глубокий, звучный; только бы льда убавить на порядок…

– И да и нет, капитан. Во-первых, я никак не возьму в толк, есть ли хотя бы теоретическая возможность, чтобы машина, подобная «Сетуни», с целой батареей средств слежения умудрилась проморгать исчезновение сотни человек…

– Восьмидесяти трёх, – поправила Татьяна.

– М?

– Персонал объекта на момент утраты связи составлял восемьдесят три сотрудника. Именно такая формулировка имеется в коммюнике. И я с ней согласна, так как говорить об исчезновении людей пока преждевременно. Есть лишь один установленный факт: отсутствие связи с членами рабочего отряда, не более, – многословно пояснила Вяземская, встав в любимую позицию «училки»: стопы буковкой «Т», палец наставительно поднят к небу.

– Я знаю, – ответил майор, но так она была хороша и так недоступна, что его всё-таки прорвало. – Во-вторых… а-а-а, чёрт! Таня, может, хватит играть уставные отношения! Я от тебя слова человеческого дождусь?! Не чужие, между прочим!

– Татьяна Ивановна, или капитан Вяземская, с вашего позволения, товарищ майор, – отчеканила она. – Мы на службе. Более того, на задании.

В ответ Карибский порывисто шагнул к ней, протянув руку не пойми для чего. То ли обнять, то ли пригладить милые волосы, растрепавшиеся под каской, то ли удержать от лишних слов. То ли просто удержать, потому что капитан истолковала его движение однозначно и отреагировала немедленной ретирадой.

– Тор, Тор! – зашептала она. – Прекрати, люди же кругом, а ты – начальник! Неприятностей тебе мало, да?

– Неприятностей? Ты думаешь, после ссылки в Испанию из-за твоих выкрутасов меня можно чем-то напугать?

– Можно подумать, это я виновата!

– А кто?

– Можно подумать, что это я в течение трёх недель вливала в тебя водку! И блевала на ботинки на проспекте Культуры!

– Какая же у тебя избирательная память, завидую! – сказал Карибский и всё же отступил на шаг, понимая, что разговор лишний и ничего путного из него не выйдет, как, впрочем, и всегда.

– Моя память вовсе ни при чём, всё, что мы могли друг другу сказать и сделать – сказано и сделано! – тем же громким шёпотом парировала Вяземская. – Только не вздумай в тысячный раз спрашивать: не передумала ли я! Это, в конце концов, даже не смешно! Между прочим, сюда идёт капитан Журавлёв, прекращай комедию – неудобно.

– Ладно же… – сказал майор, усилием воли натягивая на себя уставное соответствие. – Г-хм. Так вы не ответили на первый вопрос, капитан. Что насчёт теоретической возможности неадекватной реакции ЭВМ «Сетунь» на нештатную ситуацию? Или, скажем, некоего сбоя в системах слежения внутри периметра?

Последнюю фразу он произнёс нарочито громко, чтобы слышал Журавлёв и, не дай бог, ничего такого не подумал. Тот, впрочем, всё равно подумал, потому что не мальчик.

– На ваш второй вопрос я ответила полностью? – переспросила Татьяна исключительно по сволочному своему характеру.

– Исчерпывающе, – заверил Карибский.

– Насчёт пункта один. Точно я смогу сказать только на месте. Мне необходимо протестировать системы «Сетуни», поглядеть на машинные протоколы и журналы команд. Без этого все мои рассуждения – сплошной субъективизм.