Инцидент - Клим Жуков

– Вот это паноптикум! – воскликнул Крапивин. – Вот это, я понимаю, попали так попали!

Карибский возился с картой объекта «Кольцо», вдумчиво водя по ней тыльём карандаша.

– Люблю я тебя, Андрей, за непосредственность! Ты хоть знаешь, что такое «паноптикум»? А чего говоришь?

– Во-первых, знаю. Для выставки брошенного жилья оно вполне. Во-вторых, главный вопрос: где здесь сортиры? А то меня от внезапных выстрелов над ухом всегда тянет по-большому. По-взрослому так тянет, понимаешь? И уже больше часа тянет!

– Судя по карте… на восток, порядка ста метров. Вовремя ты это… работы невпроворот, а ты! Эх! Ладно, засранец, я начну с командирского кунга, ищи меня там. Видишь КШМку? С кучей кабелей? Вот это он и есть.

Крапивин умчался, а майор в одиночестве полез в командную машину.

Ругал гражданского коллегу засранцем он не просто так. Карибскому было донельзя не по себе. Взрослый мужчина, в котором проснулся пятилетний ребёнок, замерший в ужасе перед тёмным зевом подвала, в который ведёт его неумолимая родительская воля, скажем, за банкой варенья. Но ребёнок совершенно точно знает, что далеко не только шеренги провианта скрывает тьма. Там всегда таится монстр, готовый схватить жертву щупальцами, что свиты из первородного мрака и… Так работает древний страх далёкого кроманьонского предка, страх перед тёмной пещерой и её жителем – саблезубым тигром или медведем. Ведь не было в детстве майора Карибского ни подвала, ни банок с вареньем, а страх был.

– Что за дурость! – сказал он себе и решительно рванул дверь.

Предбанник КШМ был нестандартный, но узнаваемый. Стол дежурного при входе, маленькая кухонная тумбочка с чайником и электроплиткой, рядом – холодильник, пульт связи, дублирующий пульт наблюдения, пирамида с оружием, дверь в отсек, где проживало начальство.

Пахло пылью, а в уши били тихие, но ужасно навязчивые гудки.

Первое, что отметил про себя Карибский, – оружейная стойка. Четыре гнезда и всего один автомат. Обычный спецназовский коробов, ТКБ-22, правда, в отличие от его собственного, второй модификации, с удлинённым прикладом. Второе: на столе дежурного царил кавардак.

Бумаги веером разлетелись по полу, поверх увесисто лежал гроссбух с графиком смен, техникой безопасности и так далее. Трубка телефона была снята и покоилась на столешнице, издавая то самое мерзкое ту-ту-ту. Майор водрузил её на рычаги.

Достал из кармана хороший, довоенный ещё, фотоаппарат и обычный армейский диктофон, который подвесил на клипсе к вороту. Надел тонкие матерчатые перчатки.

– Первичный осмотр помещений объекта «Кольцо». Время 11:47, осмотр проводит майор аналитического отдела МГБ Карибский. Работа ведётся в помещении командно-штабной машины с бортовым номером ПО-203 на объектовом жилблоке, квадрат 7 оперативной карты.

Надиктовывая казённые словеса, майор рассуждал про себя, так как рутинная проработка помещения ему вовсе не мешала.

Допустим, бумаги могло сдуть ветром. Но дежурный журнал весит порядочно, и его ветром не сдуешь, тем более что дверь оставалась закрытой. Снятая трубка? Можно предположить, что дежурный услышал по телефону нечто такое, что заставило его бежать сломя голову, так что он смахнул рукой гроссбух и не удосужился поднять. Так как он не вернулся, поднять журнал оказалось некому. Логично, но ничего не объясняет.

Так, оружие.

Три автомата отсутствуют, то есть вся смена из трёх бойцов разом рванула наружу, да ещё вооружившись.

Майор направился к ящику за пирамидой, где обычно хранились магазины. Магазинов не хватало. Три ряда по десять штук, а в наличии всего двадцать шесть. Значит, смена выбежала в великой спешке, не успев не только водворить порядок на столе, но даже собрать боеприпас. Прихватили по одному рожку, что были в автоматах.

Внезапно затрясся, затарахтел холодильник, так что Карибский аж подпрыгнул от неожиданности.

«Энергия подаётся, – отметил он. – Как и обещала „Сетунь“, всё в порядке».

– Дверь в командирский отсек приоткрыта. Перехожу из дежурного помещения в… – продолжил было майор, когда ему на плечо легла тяжкая рука.

– Твою-то мать! Андрей! Спасибо, что льда за шиворот не сыпанул! Так до инфаркта, блин!

– Не за что! Какой-то ты нервный, Игорич! Ну, что тут у нас?

– Как видишь. Бумаги дежурного раскиданы, трубка телефона была снята, трёх автоматов и трёх магазинов не хватает, дверь во второй отсек приоткрыта, я туда как раз собираюсь.

– Хороший ты аналитик, Тор! А вот оперативный следователь никакой, уж не обижайся.

– Я что-то упустил?

– Да почти всё! Я только вошёл, и то вижу больше. Пол стальной, на нём чёрный след от ранта подошвы, это раз. Возле пульта связи скол красно-коричневого бакелита, предположительно фрагмент корпуса автомата Коробова, это два. На ножке стула возле того же пульта диагональная засечка, как после контакта с острым предметом, это три. Каково?

– И что из этого следует?

– След от ранта говорит, что кто-то сильно упирался ботинком в пол. То есть или резко стартовал, или сопротивлялся. Допустим, его тащили, а он не хотел.

– Первый вариант мне нравится больше. Смотри, бумаги раскиданы, трубка снята. Дежурного куда-то вызвали, и он быстро убежал, свалив всё со стола.

– Ага, вместе со всей дежурной сменой КШМ? Или вот кусочек бакелита. Это часть ТКБ, к гадалке не ходи. Корпус у коробова адовой прочности. Не сталь, конечно, но всё же. Выколоть пластик из него можно только очень сильным ударом. Ножка стула, опять же, посечена… не спорь – это именно засечка, и засечка свежая, металл аж блестит!

– Не томи, Крапивин.

– Здесь дрались, Тор, дрались крепко. Хоть и недолго. Недолго, так как интерьер в относительном порядке.

– Фантазёр ты, Крапивин! Крови-то нет! И дыр от пуль нет. Впрочем, это мы можем легко проверить. Вон камера в углу. Значит, ЭВМ всё записала. Ладно! Примем к сведению. А пока надо бы осмотреть кабинет начальника.

Кабинет выглядел вполне чинно.

Казалось, что начальник объекта покинул его только что. Десять или двадцать минут назад, не торопясь, встал из-за стола и пошёл по делам уверенной походкой занятого человека.

Одеяло всё ещё хранило очертания грузного тела, чуть не во всю ширину откидной койки. Будто прилёг кто на полчасика, сморённый усталостью, не разбирая постели. Телефоны на рабочем столе выстроились аккуратными, как по линейке, шеренгами. Перед ними стоял стакан остывшего кофе с плавающим в нём мушиным трупиком. Подстаканник утвердился поверх свёрнутой газеты, на лицевой стороне которой читались буквы «Прав…». Рядом лежала стопка документов и толстая перьевая ручка «Союз».

Над столом склонилась лампа с гибкой ножкой, привинченной к стене. Лампа, что характерно, горела.

Ниже столешницы читались объёмные контуры сейфа. Сейф был заперт.