Не жалея ни о чем - Ш. У. Фарнсуорт

Когда не остается ничего, кроме тишины, я отвожу взгляд от своего пустого стакана и смотрю влево от себя, любопытствуя, принадлежит ли соблазнительный баритон столь же привлекательному мужчине.

Я не разочарована.

Ранее пустой стул через один от моего теперь занят мужчиной, наблюдающим, как бармен спешит налить ему напиток. Его светло-каштановые волосы взъерошены, как будто он недавно провел по ним рукой. Даже сидя, я могу сказать, что он высокий и мускулистый, одетый в костюм, который сидит на нем слишком идеально, чтобы не быть сшитым на заказ.

Он достает телефон из кармана и смотрит на экран.

Весь его профиль напрягается, когда он хмурится, затем он убирает телефон, когда бармен ставит перед ним стакан со светло-коричневой жидкостью секундой позже.

Он благодарит ее.

Это маленькая деталь. Обычная вежливость, которая на самом деле встречается редко.

Именно так узнаешь о ком-то больше всего — за те доли секунды, когда он не притворяется.

Бармен замирает на несколько секунд, словно надеясь, что он скажет что-то еще. Все, что он делает, это делает глоток и смотрит на водопад. В конце концов, она отступает, чтобы помочь другому клиенту.

— Немного рановато пить по стандартам Вегаса, тебе не кажется? — Я просто достаточно взвинчена, чтобы озвучить этот вопрос, и это кажется разумной мыслью.

В трезвом состоянии я не застенчива, но расчётлива. Я сразу чувствую человека, решаю сблизиться к нему, зная, как он отреагируют. С этим незнакомцем я жду его реакции.

Когда я оглядываюсь, он все еще смотрит вперед, игнорируя меня.

Я изучаю его идеальный профиль. Каждая его деталь пропорциональна, все углы и выступы безупречны. Щетина на его подбородке — это просто пыль, линия скул полностью видна. Она подходит к его прямому носу и квадратным плечам. Все в его внешности и позе кажется намеренным, как будто он проецирует определенный образ, у мира нет выбора, кроме как принять его.

Я уже отказываюсь от ответа к тому времени, как его голова поворачивается в мою сторону.

Движение намеренно медленные, как будто у него бесконечный запас времени, чтобы посмотреть. Зеленые глаза встречаются с моими за секунду до того, как он проводит большим пальцем по нижней губе, стирая каплю виски.

Огонь кипит внизу моего живота. Его лицо привлекательно, не только профиль. И вся сила его внимания обрушивается на меня, как разбивающаяся волна, ошеломляющая, волнующая и немного пугающая.

— С твоей стороны немного лицемерно, не думаешь так?

Он намеренно бросает взгляд на пустой бокал от мартини. А затем отводит взгляд.

Никаких кокетливых комментариев, никакого взгляда на мое декольте. Совсем не то поведение, которое я ожидала от одинокого парня в баре, и мой интерес к нему растет.

— Меня называли и похуже.

Его глаза снова устремлены на меня, такие же разрушительные, каким был первый взгляд. Один уголок его рта приподнимается на сантиметр в улыбке, которую невозможно не заметить.

— Меня тоже.

— Жалким? — Предполагаю я. — Ты сидишь один в баре отеля, пока еще светит солнце. В баре отеля в Вегасе.

Он демонстративно смотрит на пустое место между нами.

— Еще раз, с кем ты здесь?

Я закатываю глаза, но не могу сдержать легкой улыбки. Лесть от незнакомца часто бывает неловкой. Я бы предпочла испытать это — от кого-то, кого я никогда раньше не встречала, соответствующего моему нахальству, избегая вежливости и погружаясь прямо в честность.

— У тебя деловая поездка или что-то в этом роде? Дома жена, которая не любит выходить после десяти, так что ты забыл, как это делается?

Его смешок низкий и мрачный, и все, что находится южнее моего пупка, сжимается.

— Я здесь на мальчишник, — отвечает он.

— Твоём?

— Ни хрена подобного.

Я слышала много версий Я не ищу отношений. Обычно это я жду подходящую женщину или я еще не готов остепениться.

Ни один из этих подготовленных ответов не содержал такой скрытой уверенности, как эти три слова.

— Мальчишник, да? Ты сбежал?

— Мне позвонили по работе. Нужна была минутка — и выпить — после этого.

— С твоим боссом трудно? — Похоже, делая предположения, ты добиваешься от него большего.

— Мягко сказано, — бормочет он в свой стакан виски.

Я крутанулась на стуле, привлеченная его задумчивостью по какой-то необъяснимой причине. Я привыкла к парням, жаждущим моего внимания, как бы самонадеянно это ни звучало. Они предлагали мне напитки, комплименты и проявляли интерес. Это искреннее безразличие интригует.

— Мне больше повезло, — говорю я. — Мой босс требовательный, властный, и так уж случилось, что он мой отец. Поэтому я не могу в последнюю минуту отказаться от поездки в Лас-Вегас, например, на обратном пути в Лос-Анджелес после визита к моей лучшей подруге.

Затем он смотрит на меня, и проблеск интереса прерывает невозмутимое выражение лица.

Отстраненность сменяется чем-то другим. Я чувствую, как его глаза обводят мои черты, прежде чем спуститься к ложбинке, которой дразнит мое платье.

Один уголок его рта приподнимается. На этот раз на дюйм. Ближе к искренней улыбке. Потепление ощущается как победа, и я не уверена почему. Может быть, потому, что он выглядит как человек, не привыкший улыбаться напоказ. Как человек, который смеется не для того, чтобы успокоить других.

— Ты работаешь на своего отца? — спрашивает он.

— Да. — Я хочу добавить что-то еще к своему ответу, но его взгляд опускается на мои ноги, и мне трудно вспомнить, что я собиралась сказать.

Притяжение вспыхивает между нами, как молния в летнюю грозу. Искры кажутся грубыми и осязаемыми. Он не стесняется смотреть, как некоторые парни. Его оценка целенаправленна и методична, когда его глаза обводят мои голые ноги, не задерживаясь ни на одном месте, но и ничего не упуская.

Мои бедра сжимаются вместе, когда наши взгляды снова встречаются. У него пронзительные, проницательные глаза. В сочетании с растрепанными каштановыми волосами, легкой щетиной и точеной челюстью его внешность так же поразительна, как и он сам.

— Глупое решение, — говорит он.