Рассказы под кофе(м) - Ашаи

И главарь их, лицо всё в наколках, а глаза без зрачков, как у слепого, тоже из вашей богадельни. Выращиваете криминал у нас под носом!

— Вы можете опознать на фотографиях Ваших учеников? — спокойно спрашивает офицер у куратора.

— Да… — еле слышно отвечает куратор, не веря своим глазам.

Она долго перекладывает ручку с места на место, не зная, как начать пару. «На Камчатке кабинета» уже перестали шептаться и задирать друг друга. Устаканивается тишина.

— Последняя парта, встаньте! — наконец строго произносит куратор.

Пацанов выстегнуло. Они переглядываются, оборачиваются назад, как будто обращаются не к ним. Но сзади только глухая стена. Они вынужденно поднимаются со стула.

— Вместо того, чтобы делать домашнее задание, — безапелляционно продолжает преподаватель, — и хоть как-то исправить оценки по высшей математике, эти два хулигана занялись бандитизмом. Недостойное поведение, мягко говоря. Ребята, очнитесь, мы с вами не в 90-х! Вы посрамили репутацию колледжа! Не знаю, о чём вы думали, но знайте, на каждую кляксу найдётся своя промокашка. Выяснение обстоятельств продолжится в полицейском участке.

Сразу после этих слов в кабинет заходит офицер. Парни опускают глаза вниз, не в силах достойно держать унижение. Исподлобья они видят, что весь класс осуждающе уставился на них. Они ещё не знают о возможной уголовной ответственности, потому представитель в погонах страшит их не так явно, как публичная порка в приличном обществе.

Офицер подзывает провинившихся к себе. Пацаны протискиваются в узком проходе между партами, заставленном рюкзаками. Они шокировано смотрят на Дэда, но тот не отрывает взгляд от тетради. Пацанов ждут протоколы-допросы-камера. Офицер отводит куратора в сторону и нависает над ней так, чтобы их никто не услышал:

— А что на счёт главаря? Вот же он сидит: вторая парта возле окна. Чёрную краску на шее не до конца отмыл.

— Мы не можем с уверенностью сказать… Краска на шее — не доказательство… Он — лучший ученик колледжа. Единственный, кто умеет решать задачи по теории вероятности со звёздочкой.

— Такие как раз ничего не боятся. Думают, что им горе по колено. Я эту шпану быстро расколю. Меня ещё в учебке прозвали Щелкунчиком. Они расскажут, кто с ними был, когда и с каким поводом.

Офицер удаляется с двумя подозреваемыми, издевательски напевая мотив из великого произведения Чайковского.

Дэд, весь в поту, не мог дождаться окончания занятий, то и дело проверяя время на часах. И вот наконец металлический треск звонка оповещает об освобождении из учебного заточения. Дэд спешит за гаражи. Там у него припрятано личное лекарство, способное заглушить боль в животе и подарить много приятных моментов в постели с продавщицей вейпов. Ведь красавица сегодня дома одна и наверняка скучает.

Дэд двигает камень у забора, чтобы откопать клад под ним. Попутно придумывает ответ на возражение «Ты просто хочешь со мной переспать!» В последний раз он ответил: «Да, хочу. По-моему, хорошо, когда тебя хотят. Намного лучше, чем нет». И это сработало. Теперь нужно что-то новенькое.

Размышления Дэда прерывает нерусская речь. В проходе между гаражами появляются шесть фигур. Они окружают его полукругом, блокируя пути отступления. Вперёд выдвигается сын предпринимателя:

«Думэл, я не узнаю твои рисунки, э?! Май отец начинал с маленкой палатки. Продавал толко лучшие фрукты и помидоры. Сам жил на картонкэ, а вам толко лучшее! Теперь у него большой бизнэс. Я тебе базарю, это наш город. Ты кто такой есть, чтобэ нам здесь указывать, а?»

Он резко и агрессивно переходит на свой родной язык. Слова вырываются с ожесточением и напоминают рычание крупного зверя. Кисть сына предпринимателя затряслась. В челюсть Дэду прилетает хук справа. Он успевает отклониться так, что удар слегка задевает кость. Дэд уже размахнулся для контрудара, но в бок ему врезается чей-то кроссовок. Он падает на землю рядом с камнем и успевает сгруппироваться, прежде чем по телу посыпятся пинки.

«Тормозите, братья, — сын предпринимателя останавливает избиение, — сэгодня убивать его не будем».

Он нащупывает крохотную кнопку на перстне у себя на пальце. Печать перстня накаляется до красна, как прикуриватель в автомобиле. Он подносит кулак к окровавленной голове Дэда и выжигает на шее змею.

«Любиш символы? Теперь тебя любой кавказец выэбэт».

Произнеся угрозу, сын предпринимателя слышит сзади русскую речь. В проходе между гаражами появляются шесть полицейских. Они окружают место событий полукругом, блокируя пути отступления. Вперёд выдвигается Щелкунчик:

— В моём городе самосуд запрещён. Всё должно быть по закону. Забираем их в отдел.

— А меня зачем? — прохрипел Дэд.

— Чтобы сразу два дела закрыть. Первое дело об избиении, в котором ты — потерпевший. Второе дело о поджоге, в котором ты — главный обвиняемый. Твои кореша во всём признались. Про обучение в колледже можешь забыть.

В отделении Дэда сажают в отдельную камеру и раз в несколько часов водят на допрос к Щелкунчику. Офицер навязчиво выбивает из него чистосердечное признание, заканчивая допрос обычной фразой: «Подумай ещё раз: при благоприятных обстоятельствах ты можешь отделаться условкой. Но если будешь молчать, запрошу для тебя реальный срок!» Он словно превращается в монстра: запугивает суровым тюремным бытом, обещая, что с такой меткой на шее ему живым не выйти. Глаза Щелкунчика наливаются красным, на висках пляшут вены, а изо рта плещет горячая слюна. Он бесится, грозясь разнести кабинет в щепки.

В другое время офицер строит из себя заботливого дядюшку. Мягким голосом даёт понять, что замолвит словечко в колледже, что всё обойдётся выговором на педсовете.

Отдадим должное Щелкунчику, играл он убедительно. В 99 случаях из 100 мальчишки согласились бы на его условия. Да и люди старшего возраста тоже. Но сейчас ему попался слишком крепкий орешек — тот самый 1 % умников, которые выходят сухими из воды. Во-первых, Дэд был полностью уверен в своей банде. Они не могли расколоться. Он видел своими глазами, как пацаны рисковали жизнями ради него. Той ночью в парке, когда АУЕшники17 достали из карманов ножи, никто из них не убежал. А во-вторых:

«Вижу, офицер, Вы очень стараетесь выполнять работу идеально, — решительно говорит Дэд. — Уверяю, начальство это оценит. Но Ваше лицо говорит больше, чем слова. Когда Вы радовались, что размотали пацанов на правду, я не заметил так называемых «морщинок искренности» вокруг Ваших глаз. Они появляются каждый раз, когда человек рад по-настоящему. Вы же показали лишь притворную улыбку, и не более того. Это означает, что Вы блефуете, офицер. У Вас на меня ничего нет. Поправьте, если я не прав».