Под скорбной луной - Карен Одден

написал это письмо, будучи премьер-министром? — недоверчиво спросил я.

— Нет, до того. Причем под псевдонимом.

— Господи…

— Дизраэли не из тех, кто склонен преуменьшать опасность, не так ли? — Том скорчил гримасу. — В парламенте немало политиков, которые не любят ирландцев…

— Зато любят деньги, которые приносят им ирландские фабрики и возделанные поля, — продолжил за него я.

— Именно, — признал репортер. — Кстати, наши промышленники содрогаются при упоминании о деятельности «Молли Магуайр»[2] в Соединенных Штатах.

Я знал об этом движении, которое зародилось в Ливерпуле в тридцатых годах нашего века, но никогда не слышал, чтобы оно переместилось за океан.

Видимо, Тому бросилось в глаза мое замешательство.

— Они перебрались в угольный бассейн Пенсильвании еще в пятидесятых. После обвала в двух шахтах создали профсоюз, сражающийся за лучшие условия труда и справедливую заработную плату. В прошлом году двадцать его участников вздернули за мятежи. — Он помолчал. — Англичане владеют десятками фабрик в Ирландии.

— Значит, самоуправление Ирландии повлечет за собой принятие законов о более высокой оплате труда и мерах безопасности…

— И это обойдется недешево, — поджал губы репортер.

— Выходит, члены парламента, владеющие фабриками и промышленными предприятиями, исключаются, — заметил я. — А также те парламентарии, которые просто ненавидят ирландцев. Кто же тогда вел тайные переговоры? Несколько не имеющих политического веса либералов?

— Не совсем так, — поправил меня Том. — Парламентарии с обеих сторон.

— И консерваторы, и либералы? — усомнился я. — Что выиграют консерваторы от восстановления автономии Ирландии?

— Вы удивитесь, — вздернул брови Том. — Нет, публично своего участия они не признают. Не захотят оттолкнуть своих выборщиков. Их действительно мало — в основном потому, что многие опасаются стать жертвами теории заговора. — Он вздохнул. — Я имел в виду, что в этой маленькой группе есть и англичане, и ирландцы. Не просто рядовые члены парламента, но и члены кабинета.

Хм. Самые могущественные политические фигуры, надо же…

— Можете назвать имена?

— Например, Джон Брайт.

— Председатель комитета по торговле? Да бросьте!

Том лишь кивнул.

— Еще лорд Гранвилл и лорд Бейнс-Хилл, влиятельные люди, лидеры своих партий. Кроме них, пять вполне умеренных ирландцев.

— Недостаточно, чтобы протолкнуть закон.

— Нет, но ситуация изменится, когда уйдет Дизраэли. Вот тогда может родиться соответствующее соглашение. Многие предполагают, что оно никогда не будет достигнуто — вот в чем беда прямо сейчас. Вернее, половина беды.

— Но, если Гладстон на несколько лет займет пост премьера, потом все равно вернется Дизраэли. Во всяком случае, так принято считать.

— Вполне возможно, — пожал плечами Том. — Поговаривают, что лидером консерваторов может стать лорд-канцлер Кэрнс или даже член парламента Арчибальд Хоутон. Оба — состоятельные владельцы фабрик, однако ни тот, ни другой не разделяют презрения Дизраэли к ирландцам. Впрочем, я сомневаюсь, что они одобряют тайные переговоры.

— Вы говорили, что эти встречи держат в секрете, — нахмурился я, — однако как можно делать из них тайну, если собираешься чего-то добиться?

Том развел руками.

— Пока эта группа потихоньку прощупывает почву, изучает возможность привлечения достаточного числа сторонников. — Помолчав, он добавил: — Разумеется, в том смысле, что самоуправление коснется лишь внутренних дел Ирландии и никоим образом не будет влиять на империю.

— А как же, — сухо заметил я.

— Ну а чего вы ожидали? — несколько нетерпеливо бросил Том. — У многих свежи в памяти события шестьдесят седьмого в Клеркенуэлле. А театр Мэйфер? Взрыв там случился лишь пять лет назад.

Я испытал угрызения совести, вспомнив тот день, когда во время театрального представления взорвались три бомбы. Погибли десятки людей, и две принцессы королевского дома уцелели лишь чудом.

— Те бомбы были заложены Ирландским республиканским братством, Том. Обычные ирландцы — и даже «Каменщики мыса» — тут ни при чем.

— Да, да. — Репортер снова посерьезнел. — Лондонцам свойственно забывать об этом нюансе, когда они думают о погибших и раненых на столичных улицах.

— Стало быть, если в Уайтчепеле учащаются случаи насилия со стороны ирландцев — люди пугаются, и сочувствие к идее самоуправления Ирландии уменьшается. И неважно, кто тому виной — Братство или «Каменщики».

Том потер подбородок.

— Полагаете, они могут действовать заодно?

Я скептически усмехнулся.

— Корраван, я знаю, что подобные предположения задевают вас за живое. И все же…

— За живое меня задевает жестокость. Мне нет разницы, кем является преступник — ирландцем или англичанином.

— Многие ведь считают, что ирландцы — тоже англичане, — испытующе глянул на меня Том.

— Только не те, кто вырос в моем районе Уайтчепела.

— Понимаю, — вздохнул он.

— Посмотрю, чем смогу вам помочь, — сказал я. — Слабо представляю, чтобы Маккейб мог начать заваруху ни с того ни с сего. Братство обычно берет на себя ответственность за акты террора, однако этого до сих пор не случилось. Возможно, мы имеем дело с обычным совпадением: квартал перенаселен, вот люди и сражаются за место под солнцем.

Том хлопнул ладонями по подлокотникам стула и встал.

— Дайте мне знать, если вам что-то станет известно.

Я передал репортеру пальто, и он, нахлобучив потрепанную шляпу, попрощался.

Проводив его, я задумался о предстоящей встрече с Маккейбом. Интересно, что он скажет о последних событиях в Уайтчепеле. Хорошо, что удалось поговорить не только со Стайлзом, но и с Томом. Нередко случалось, что его озарения направляли меня на верный путь, и часто это случалось в самый нужный момент.

Усевшись за стол, я очередной раз осознал, что суперинтендант Блэр был гораздо ниже меня ростом. Надо бы поменять стул — этот слишком высок. С другой стороны, я лишь исполняющий обязанности. Пока потерпим.

Я провел несколько часов за изучением своих записей и наконец вышел на улицу. Пора поужинать, подкрепиться перед составлением еженедельного отчета для директора Скотланд-Ярда.

Рапорт уже близился к завершению, когда в дверь постучали. На часах было половина девятого.

— Войдите! — крикнул я.

Дверь приоткрылась, и на пороге возник сержант Трент с раскрасневшимся встревоженным лицом.

— У нас происшествие, сэр! На Темзе столкнулись два судна.

Я отложил ручку.

— Где именно?

— Почти напротив Галеонс-рич. Один из кораблей называется «Принцесса Алиса».

Я тихо застонал. «Принцесса Алиса» была судном, принадлежащим к небольшому флоту экскурсионных пароходов, ходившим на расстояние сорока пяти миль вверх и вниз по Темзе. С утра она отчаливала от Лебединой пристани у Тауэрского моста. К полудню прибывала в Ширнесс, где река впадает в Северное море, и возвращалась обратно уже затемно. Всего за два шиллинга пассажиры могли сесть на борт любого из пароходов и провести часть дня в знаменитых Садах Рошервилля или в мюзик-холле Грейвзенда.

— Насколько серьезным было столкновение? — спросил я, надевая пальто.

— «Принцесса» затонула, сэр.

Глава 7

— Затонула? — выдавил я. — Что за дьявол