Вампирея капитана Блада - Андрей Олегович Белянин

раздался второй залп. Его грохот наконец-то привёл полковника Бишопа в чувство. Он хлопнул себя по лбу, вспомнив о своих обязанностях командира барбадосской милиции, а также о том, что за своим собственным домом тоже надо присмотреть, самое ценное спрятать, с остальным хотя бы успеть попрощаться…

Внизу, в городе, вовсю лихорадочно били в барабаны, звонили в колокола, слышался тревожный звук труб, как будто хоть кого-то ещё требовалось оповещать о приближающейся опасности.

По идее служебное место полковника Бишопа было сейчас во главе немногочисленного гарнизона форта, который испанские пушки успешно превращали в бесформенную груду камней. Плантатор зачем-то погрозил пальцем Бладу и, невзирая на свой немалый вес, поспешно побежал в город. За ним рысцой трусили его чёрные телохранители.

Обернувшись к Джереми Питту, Блад мрачно усмехнулся:

– Вот это я и называю крайне своевременным вмешательством судьбы. Хотя, укуси меня вампир, один лишь дьявол знает, каким боком нам всё это выйдет!

При третьем залпе он поднял отброшенный Бишопом пальмовый лист и вновь осторожно прикрыл им спину своего страдающего друга. Под гром выстрелов на открытую площадку выбежали перепуганные рабы, трудившиеся на соседних плантациях. Хагторп первым кинулся к доктору:

– Что происходит, Питер?

– Думается, это война, – деланно зевнул Блад.

– А-а, значит, мы прячемся в лесу?

– Зачем, мы можем отсюда посмотреть на весь этот спектакль, а в лесу, кроме пары ёжиков, ничего интересного нет. Испанцы хотят захватить город, но ведь не мы им нужны, верно?

Рабы, каторжники, преступники, бунтовщики и сторонники герцога Монмута общей численностью чуть более двадцати человек, подумав, остались на возвышенности, откуда хорошо просматривалась закипевшая на берегу рукопашная схватка.

Местная милиция, как и все жители острова, способные носить оружие, с отчаянной решимостью пыталась противостоять корабельному десанту. Лютые зверства испанской солдатни были общеизвестны, и даже самые гнусные дела вампира Моргана, после королевского прощения отправлявшего на виселицу своих же друзей-корсаров, порой бледнели перед яростной жестокостью кастильских насильников.

Однако опытный командир испанцев хорошо знал своё дело, чего нельзя было сказать о надменной барбадосской милиции. Вспомнить хотя бы того, кто именно ею руководил. Полковник Бишоп умел быть храбрым лишь с беззащитными рабами…

Благодаря преимуществу внезапного нападения хладнокровный испанец в первые же минуты попросту забомбил форт, мигом показав барбадосцам, кто тут на самом деле хозяин положения.

Его пушки вели прицельный огонь с борта корабля по открытой местности за молом, каждым залпом превращая в кровавую кашу людей, которыми бездарно командовал неповоротливый и трусливый Бишоп. Испанцы же действовали умело: своими ядрами они вносили панику в нестройные ряды оборонявшихся горожан и одновременно успешно прикрывали высадку десанта, выпрыгивающего из шлюпок на берег.

Под лучами палящего солнца битва продолжалась недолго, и, судя по тому, что трескотня мушкетов была слышна всё ближе и ближе, становилось очевидным, что кровожадные испанцы теснили редких защитников города. Без пушек разрушенного форта отважные местные герои были обречены на поражение…

Уже к полудню двести пятьдесят кастильцев стали полновластными хозяевами сдавшегося Бриджтауна. Всех горожан разоружили и надавали по шеям, загнав в сараи и бараки, а его светлость дон Диего, сидя в губернаторском доме, с изысканным издевательством «от балды» определял размеры выкупа. Сам же губернатор Стид, от страха забывший о своей подагре, и бледный полковник Бишоп с несколькими уцелевшими офицерами могли лишь подобострастно кланяться и нижайше благодарить испанцев за несказанную милость. Какую, мать его за ногу, спросите вы?

Ну как же, ведь кастильский капитан дон Диего милостиво заявил, что всего лишь за сто тысяч песо и пятьдесят голов скота он, возможно, воздержится от превращения города в груду пепла. А возможно, и нет, кто знает, у него сегодня такое переменчивое настроение…

В то же самое время рядовые испанские вояки занимались грабежом, пьянством и насилиями. Собственно, всем тем, чем они привыкли заниматься во всех подобных случаях. В конце концов, ведь месть за погибших товарищей и моральная компенсация вином, золотом и чужими женщинами – святая прерогатива каждого солдата!

Только с наступлением сумерек Блад рискнул в одиночку спуститься в город. О том, что именно он там увидел, мы не будем рассказывать: поведение испанцев было отвратительно до тошноты. Порой трудно поверить, чтобы люди могли дойти до таких пределов жестокости и разврата. Впрочем, возможно, в ту минуту доктор просто забыл, что делали королевские драгуны Кирка в его тихом городке…

Гнусные картины насилия и грабежей, развернувшиеся перед Бладом, заставили его побледнеть и поспешно повернуть обратно, спеша выбраться из этого ада. Но на узенькой улочке в его объятия практически упала бегущая навстречу стройная девушка с распущенными волосами.

За ней с дебильным хохотом и площадной мадридской бранью гнался испанец в тяжёлой кирасе. Он уже почти настиг бедняжку, когда Блад внезапно преградил ему дорогу, закрыв девушку спиной. В руках у него была шпага, которую он подобрал у убитого солдата.

Удивлённый неожиданным появлением незнакомца, испанец сердито остановился, увидев, как в руках у доктора сверкнул клинок.

– А-а, ещё одна английская собака! Оле-е-оле-оле-оле-е! – запел он, оскалив длинные клыки, и бросился навстречу своей смерти.

– Надеюсь, что очередного вампира уже заждались в пекле? – вежливо осведомился Блад, одним точным выпадом проткнув ему горло шпагой насквозь.

Сделал он это очень умело, с искусством врача и ловкостью опытного фехтовальщика. Кровосос, не успев даже простонать, бесформенной массой рухнул наземь, пытаясь зажать страшную рану. Вопреки распространённому заблуждению, вампиры Нового Света прекрасно убивались и обычным железом. Да, их раны заживали втрое быстрее, но когда горло практически распахано от уха до уха, то даже вампир теряет всю кровь за считаные минуты…

Повернув к себе плачущую девушку, замершую у стены, Блад схватил её за руку.

– Идёмте со мной, – бросил он, – похоже, этих тварей на корабле предостаточно!

Однако бедняжка испуганно вытаращила на него голубые глаза и не двинулась с места.

– Куда, зачем, я не знакомлюсь на улице, я не такая!

– О небо! Мы будем ждать, пока я предъявлю вам свои документы? – огрызнулся Блад.

– Ну-у, быть может, нас хотя бы кто-нибудь представит друг другу…

– Кастильские вампиры вас устроят?

За углом улочки, откуда выбежала девушка, спасаясь от озабоченного головореза, послышались тяжё-лые шаги и испанская речь. Мгновенно взвесив все за и против, а возможно, успокоенная его безукоризненным английским произношением, красавица, не задавая больше идиотских вопросов, церемонно подала ему руку.

Быстро пройдя по пустынным улочкам через весь центр, прячась от испанской солдатни и матросни в подворотнях, ночных тенях, а пару раз даже залезая высоко на пальмы, они наконец поднялись в гору, где, к счастью, никого не встретив, вышли на окраину Бриджтауна.

Разграбляемый город остался позади, а Блад из последних сил вытащил на загривке девушку по крутой дороге прямиком к дому полковника Бишопа. Особняк плантатора был погружён в темноту, что позволило доктору вздохнуть