Надя и Страх - Василий Прокушев

– Кто это «мы»? – не поняла девочка.

– Я и мой сокамерник. Вот, знакомься, – Коля показал в угол.

Проследив за его жестом, Надя от удивления потеряла дар речи: на грязной соломе сидел и задумчиво жевал какой-то корешок Главный Белка.

Сомнений быть не могло: это был он! Однако приглядевшись, Надя поняла, что это всё-таки не тот зверь, которого они с Колей видели пару часов назад в тронной зале. Он был весь грязный, шерсть свалялась, а кожа висела складками, как бывает у резко похудевших толстяков.

Но главное – глаза: они были добрыми и смотрели не нагло, как у обитателя дворца, а грустно и даже немного виновато.

– Кто это? – прошептала Надя.

– Это Главный Белка, настоящий Главный Белка, – затараторил Коля, – он настоящий, а тот, которого мы видели, – самозванец, он захватил трон, а этого – настоящего посадил сюда. Он уже тут полгода сидит, ведь правда же? – обратился он к сокамернику.

– Правда, – невесело подтвердил тот. – Меня связали, когда я спал, и посадили сюда. Это всё они – Семнадцатый (тогда еще Семьдесят шестой) и этот Второй, который занял моё место.

– Но как же его не разоблачили? – ахнула Надя.

– Он ест берёзовые орехи, – вздохнул пленный король.

– Какие орехи? – не поняла девочка.

– Берёзовые, – Коля, видимо, уже знал подробности истории и горел желанием самому обо всём рассказать девочке. – Это такая штука: ешь и выглядишь, как тебе хочется. Очень редкая штука; белки давно их заметили и теперь строго следят, чтобы все они были собраны и лежали в царской кладовой. А то понимаешь: будет непорядок, не разберёшь, кто перед тобой на самом деле – может, медведь, а может, объевшийся берёзовых орехов енот. А Семьдесят шестой – то есть теперь Семнадцатый – он был бригадиром сборщиков, ну и припрятал парочку: для себя и для самозванца. Они захватили власть и… ну, ты сама видишь, что из этого вышло.

– Берёзовые, берёзовые! – заверещала с Надиного плеча Мышь. – Я знаю, мы, мыши, знаем, но не пробовали, а я так бы хотела, я бы была тигром, уж я бы тогда… ух!

Девочка представила Мышь с её характером и силой тигра и порадовалась, что берёзовые орехи – такая редкость!

– Я бы очень хотел вернуть себе трон, – снова подал голос Главный Белка, – и раз уж вы меня освободили, у меня появился план. Перед самым рассветом все белки пойдут на войну. На Страхов лучше нападать при свете дня, когда их волшебство не действует. А самозванец, конечно, останется здесь: его личной охране с вами не справиться. Если бы вы помогли мне, то мы бы без труда поймали его и посадили вместо меня в эту камеру. А я не останусь в долгу: хотите – дам вам берёзовых орехов, хотите – сделаю номерами Два, Три, – он посмотрел на Мышь, – и Четыре. Это большая честь: никто из людей и мышей ещё не был принят в беличье племя!

– Нет, – решительно ответила Надя, – не надо нам ваших титулов.

Мы поможем, если вы обещаете остановить войну со Страхами и никогда больше их не обижать. И ещё: делить все орехи в лесу поровну и отменить эту дурацкую систему номеров – возьмите себе нормальные имена.

– Это очень суровые условия, – нахмурился Белка, – веками наше государство держалось на номерной системе, и орехами мы делиться не привыкли. Но вы не оставляете мне выбора. Клянусь ореховой скорлупой, что если вы вернёте мне трон, я выполню все ваши требования.

И Наде ничего не оставалось, кроме как поверить ему на слово.

Они сидели в камере номер тридцать четыре до тех пор, пока из беличьего лагеря не послышался стук боевой скорлупы, возвещавший о начале похода. Отправившаяся на разведку Мышь сообщила, что город пуст и можно начинать. Главному Белке решено было отдать Надину заколку, чтобы до нужного времени скрыть от узурпатора освобождение настоящего короля.

Часовой на вышке всё ещё спал; город, как и рассказывала Мышь, действительно опустел, и революционеры добрались до тронного дуба никем не замеченные. У самых ворот стоял сонный охранник, который, завидев приближавшихся ребят, до того испугался, что сбежал, даже не подумав поднять тревогу.

Они зашли в холл дворца и только здесь наткнулись штук на двадцать стражников. Те немедленно схватились за лежавшие рядом леденцовые палицы, но, оценив размер нападавших, в нерешительности замерли.

Увидев их замешательство, Коля испустил дикий боевой клич, но белки попались храбрые – несмотря на то, что хвосты у них заметно задрожали, ни один из охранников не решился бежать; они стояли друг напротив друга и не знали, что делать.

Даже воинственный Коля не хотел драки – ему было жалко симпатичных маленьких зверушек, хотя по их вине он и просидел несколько часов в холодной яме. Надя также не рвалась в бой, несмотря на воинственные крики Мыши, которая бесновалась на её плече, потряхивая прихваченной по дороге веточкой и громко требуя расправы.

Сколько бы они так простояли, неизвестно, но тут на шум вышел самозваный король. Он был в ночном колпаке и явно только что проснулся. Выйдя из двери, он долго растирал глаза, пытаясь понять, что происходит, а когда понял, закричал дурным голосом:

– Стража, взять их!

56

Услышав приказ, дисциплинированные стражники двинулись было на ребят, но тут настоящий Главный Белка (державшийся всё это время чуть в стороне) вышел вперёд и, отбросив заколку-невидимку, торжественно провозгласил:

– Дети мои, солдаты, не бойтесь, стреляйте в своего короля!

Охранники, окончательно сбитые с толку, снова застыли на месте.

– Он самозванец! – одновременно крикнули оба Главных Белки, показывая друг на друга лапами.

– Нет, так ничего не получится, – пробасил самый крупный их охранников, – они одинаковые. Как мы узнаем, кто из них настоящий Первый, а кто – нет?

– Давайте испытаем их, – предложил другой, – зададим вопрос.

Вот, например: сколько у меня бельчат?

– Семь, – уверенно сказал самозванец.

– Восемь, – ответил настоящий Главный Белка.

Все с ожиданием посмотрели на задавшего вопрос.

– На самом деле девять, – неуверенно сказал тот. – Или всё-таки восемь, а может, и семь – я никогда не был силён в математике.

Снова воцарилось молчание, пока вновь не заговорил настоящий Главный Белка.

– Я придумал! – заявил он. – Пусть скажет, где лежит самое тайное королевское сокровище! Это может знать только настоящий король; мне об этом сказал мой отец, ему – его отец и так далее. Пусть он скажет, где оно, если он настоящий!

Самозванец затрясся так, что стал похож на желе, и тихим срывающимся голосом ответил: