Зона личной безопасности. Испытательный срок - Андрей Кивинов

Туманов, прихрамывая на левую ногу, направился в здание штаба.

Рома перевел взгляд на зиндан.

«Черт его знает… Может, Глеб и прав».

* * *

Транспортировка задержанных боевиков — штука засекреченная. Чтобы соратники не отбили по дороге. Но все равно время от времени отбивают, что напоминает о старой истине — секрет остается секретом до тех пор, пока он никому не нужен.

Гаджи увезли на следующий день. Старшие братья не присылали за ним транспорт, доверив, а точнее переложив эту почетную миссию на бойцов отряда. К зиндану подогнали «УАЗ» с бронежилетами на боковых окнах, сунули в «стакан» задержанного и рванули с максимальной скоростью в районный центр. Рядом с водителем сел Фокин, сзади Глеб. Их собирались допросить об обстоятельствах задержания, поэтому пришлось ехать. Договорились, что эпизод с Дилей они озвучивать не будут.

Накануне Ромку допросили. Он, как и обещал, подтвердил слова Туманова, что «Ниву» они досмотреть не успели по причине приступа рвоты. Уточняющих вопросов о тушенке ему не задавали. Просто записали показания.

Гаджи, понятное дело, возмущался непорядочным поведением подлых оперов, кричал, что за него отомстят, и все такое прочее, но Глеб коротко велел заткнуться.

Когда выезжали с территории отряда, Гаджи заорал кому-то по-дагестански, рассчитывая, что его крик пробьет стекло «стакана». Ромка по инерции выглянул из-за висящего броника на улицу. И пересекся взглядом с малопривлекательной личностью, торчавшей метрах в десяти от шлагбаума. Выражение лица незнакомца не радовало окружающий мир позитивом. Скорее, наоборот — с таким обычно встречают идущую в атаку толпу футбольных хулиганов. Личность была не одна. Еще несколько местных парней характерной наружности сидели на травке.

— Чего он проорал? — спросил Ромка у водителя, немного понимающего местные диалекты.

— Что-то про месть. Они все время орут про месть. Не обращай внимания.

В дороге и райцентре никаких происшествий не случилось. Гаджи с героином передали из рук в руки, следователь допросил оперов по обстоятельствам задержания и отпустил с миром. Исмагилов еще раз пригрозил последствиями и еще раз получил от Туманова рекомендацию заткнуться и радоваться, что не убили.

В отряд вернулись после шести. Фокин отправился на доклад к Миронову о выполнении задачи. Упомянул о незнакомце и звонке Гаджиева брату. Шкафыч встретил известие без восторженных криков радости.

— Скорей всего это и был брат. Встречал… Он вас видел?

— Меня точно.

— Плохо… Как бы пакость не сделал, тут народ горячий, им до наших комбинаций дела нет… Вот что… Собирайтесь с Тумановым на дембель. От греха подальше. Я договорюсь в штабе о подмене. План по подвигам вы и так выполнили. Хотя поимку Бараева ФСБ на себя запишет. Уже намекнули. Ну да шут с ними… Мы ж не за медали. Да, и давайте без отвальной.

— Конечно… Мы ж понимаем. Люди взрослые.

Отвальная проводилась в точном соответствии с давно устаканившимся ритуалом. Первый стакан всем отрядом — по поводу, второй — быстренько, чтоб пуля не пролетела — дабы повод был всегда, а чуть погодя — молча! — и третий… После третьего основательно закусили, а после четвертого мероприятие постепенно приобрело свободный характер. Под потолком повис густой табачный туман, окурки тушили уже не в консервных банках, а прямо в тарелках, и пили не из своего стакана, а из того, который ближе. Фальшиво забренчала расстроенная гитара. Собравшиеся разбились на небольшие группы, где, независимо от их состава, разговоры неизбежно скатывались к самому главному в их жизни — к работе. И лишь изредка к искусству.

— …Прикинь? Сама, стерва, мужа сдала, и сама же потом на следака жалобы катает! Мало он ее валтохал.

— Это что… — по-дирижерски взмахнул рукой Шевченко, — в Южном районе прошлой весной вообще улет был. Мужик — слепой! — жену свою в измене заподозрил. Решил проверить… Вернулся домой раньше обычного и в шкаф залез. И действительно — его благоверная с хахалем заявляется. Приняли они, стало быть, горизонтальное положение и приступили к процессу. Тут слепой из шкафа и вывалился… Уж не знаю, каким макаром, но он этого любовника поймал и придушил. В своей-то квартире на ощупь мог пройти, а здоровьем Бог не обидел. Ручища такая, что в браслет не влезает… Точно говорю! Мы, когда его в изолятор отвозили, две пары наручников надевали… Ну, стало быть, встал вопрос: что делать с трупом? Сначала они вдвоем с супружницей заволокли его в ванную, перерезали горло и кровку спустили. А потом мужик заперся с трупом в туалете, отрезал ножом по кусочку и спускал в унитаз… Больше суток просидел за работой, прикиньте? Вслепую. Потом кости покрошил топором, сложил в мешок, туда — гантельку десятикилограммовую и ночью — в реку с железнодорожного моста… Криминальное чтиво!

— И как раскрыли? — спросил кто-то из мужиков.

— Сам поутру с повинной пришел. Крыша, наверное, поехала… Так я к чему? Жена его не выдала! Не знаю ничего, и баста… У нас с мужем, типа, любовь, а потому в семье все тип-топ. Полный абажур, как говорят французы… Только когда им очняк устроили, раскололась. Вот и пойми этих баб, да?

— Очняк со слепым? Это сильно…

Выслушав очередную любовную историю, Глеб заметно помрачнел, словно и был тем самым слепым мужем. Поискал глазами Ромку.

Тот сидел отдельно от всех и тоже не веселился, хотя дембель — это всегда праздник. Тарелка перед ним была пустой, что во время поголовной пьянки считается моветоном.

Туманов подсел к нему.

— Ну что? Голова обвязана, кровь на рукаве…

Роман лениво покосился на рукав тельняшки, запачканный маслом от шпрот.

— Ты из-за Гаджи, что ли?.. Понимаю. Будущий борец за чистоту рядов не способен на бесчестный поступок.

— При чем здесь чистота рядов? Иногда палачи бывают порядочней врачей.

— А давай вон у мужиков спросим… Или у женщин, которых Бараев вдовами сделал. Как думаешь, что скажут?.. Не хочешь? То-то и оно…

— Мужики, есть дело! — раздалось над головами приятелей.

Уши Хатхи под воздействием алкоголя приобрели не просто малиновый, а ярко-малиновый оттенок. Хоть прикуривай. Да и самого инспектора при его габаритах уже пошатывало. Но он держал равновесие и даже сохранял некоторые коммуникативные способности. Сказывался богатый опыт подготовки и проведения протокольных мероприятий в полевых условиях.

Он протянул длинную ручищу, взял с противоположной стороны стола бутылку и разлил коньяк по кружкам.

— Давайте чтобы… как говорится!..

Чокнулись, выпили. Глеб закурил, поднялся с лавки и, хлопнув Фокина по плечу, вернулся к сгрудившимся вокруг Шевченко бойцам. Последний вполголоса читал рассказ собственного сочинения. Любил он писательство, особенно в скучных командировках. Свежее творение посвящалось ракам-мутантам, которые наловили людей, сварили живьем и со смаком ели под пивко, обсуждая, что в человеке съедобно, а что лучше выбросить. И какие люди вкусней — белые, черные или голубые. Оказывается, черные и голубые, и их надо есть в первую очередь. Фантазер-извращенец-расист-гомофоб. Народ смеялся. Потому что ловля и поедание раков было одним из любимых развлечений «сводников». А расизм и гомофобия вошли в привычку.