Дочь серийного убийцы - Элис Хантер

Клэр, чтобы она не сумела остановить меня, было одной из самых сложных задач. Ну как прикажете хранить что-то в тайне от того, кто вечно дышит тебе в затылок? Обнаружив однажды небольшой беспорядок в своей спальне, я сразу поняла: мать почуяла, что я от нее что-то скрываю, и устроила обыск. Но я была на шаг впереди – уже догадывалась, что она так и поступит. Клэр не знала всех тайников, которые были у меня в детстве, и, к счастью, ей не удалось найти тот, в котором я прятала свои билеты и прочие проездные документы. Похоже, она явно недооценила мою способность найти применение половицам по всему дому. Неделю спустя я ушла – и наконец освободилась.

Я усердно работала над своим развитием, постоянно подталкивая себя к тому, чтобы стать лучше. Поначалу патологически застенчивая, буквально заставляла себя быть общительной, почаще бывать на людях, следуя поговорке «притворяйся, пока сам не поверишь». В основном это получалось. Однако не все было так просто. Хуже всего была ложь, которой пичкала меня мать. Ложь эта имела самые крупные, далеко идущие и долговременные последствия. «Я лгала лишь для того, чтобы защитить тебя», – уверяла она. Но нет. Она лгала, чтобы защитить себя и удерживать меня рядом с собой. В конце концов, все, чего она этим добилась, – это прогнала меня. Однако, если я ее все-таки знаю, она все еще ищет меня, хотя уже лет двадцать прошло.

Точно так же, как полиция сейчас ищет Оливию.

Может, она тоже решила сбежать?

Захожу в приемную, и Хейли вручает мне список сегодняшних консультаций.

– Что за шум, а? – говорит она, прищурившись. – Как думаешь, это весь день будет продолжаться?

Хейли трет виски, и я замечаю, насколько опухли у нее суставы на пальцах.

Пожимаю плечами, не совсем понимая, что она хочет от меня услышать. Почему я должна знать больше, чем она? Спрашиваю, все ли у нее в порядке – начали ли действовать новые лекарства от артрита, которые ей выписали. Я в курсе, что ее лечащий врач посоветовал какие-то другие препараты, но, судя по ее физическим симптомам, положительного результата пока нет. Ей, должно быть, очень больно, хоть она и не подает виду. Хейли слабо улыбается.

– Да, да. Все со мной будет в порядке, Дженни.

– Если тебе что-то понадобится, пожалуйста, дай мне знать. Лады? – Шум вертолета почти заглушает мои слова.

– Хорошо, что на сегодня не назначено никаких операций, – говорит она, тщетно повышая голос, чтобы быть услышанной.

– Будем держать главные окна закрытыми – это должно приглушить бо`льшую часть шума.

Никто из нас не упоминает причину, по которой вертолет сейчас находится чуть ли не прямо над клиникой. Часть леса, над которой он завис, тоже принадлежит нам. Она примыкает к участку, который мы приобрели для устройства ветеринарной клиники. К документам на право собственности прилагается еще и какое-то древнее дополнительное соглашение, но мы никогда особо не рассматривали возможность его исключения. Знаю только, что это природоохранная зона, и мы не имеем права там что-либо строить. Самир знает об этом больше меня – он вообще страстный защитник окружающей среды.

– По крайней мере, тебе придется торчать здесь только до обеда, – говорит Хейли, прерывая мои мысли.

– Это точно. Должен же быть от этих собраний ветеринарного общества и еще какой-то толк, помимо информирования меня о последних технических достижениях?

– А почему Самиру никогда не удается так же посачковать? – Хейли лукаво косится на меня, а я смеюсь над ее ремаркой и направляюсь в свой кабинет. Хоть никаких операций и не запланировано, это вовсе не значит, что не возникнет какой-нибудь экстренной ситуации – но, к счастью, на утро в основном намечены диагностические осмотры, рентгеноскопия и УЗИ, а на вторую половину дня – вакцинация, о чем, в свою очередь, позаботится средний медперсонал. Я рада, что на данный момент этот день обещает быть легким, поскольку, как мне кажется, абсолютно все мы сейчас ощущаем притяжение беспокойства, тревоги и – по крайней мере, в моем случае – страха.

Болтовня школьных мамаш, которую я недавно слышала, по двадцатому разу проигрывается у меня в голове, несмотря на все мои усилия сосредоточиться на домашних животных и их владельцах. Но это не помогает – чуть ли каждый клиент считает своим долгом заметить, насколько это все ужасно, насколько они потрясены, насколько ошарашены тем, что нечто столь кошмарное могло произойти в нашей замечательной деревне. Особенно с тихой, непритязательной Оливией. «Самый прекрасный человек, какого я только знал!» – пафосно объявляет кто-то из мужчин. Пару раз ухитряюсь абстрагироваться от шума вертолета и ненадолго уйти в себя, но эти моменты не дают мне никакой передышки. Скорее наоборот – все мои мысли сосредотачиваются на изувеченной кошке и на том, что еще подбросили мне сегодня на порог. Единственный способ выяснить, чья это работа, – это либо не спать всю ночь, притаившись в засаде, либо обзавестись камерой наблюдения. Делаю себе мысленную пометку расспросить Кэролайн Брюер, как она все это устроила.

Лишь во время перерыва на кофе в одиннадцать утра встречаюсь со всем своим коллективом в ординаторской. На низком журнальном столике лежит газета. На первой странице – фотография Оливии, откинувшейся на спинку стула на летней веранде кафе, ее длинные темные волосы распущены по плечам, красивый фиолетовый шифоновый шарф свисает поверх ключицы. Она улыбается – нет, даже так и сияет, – ее белые зубы эффектно выделяются на фоне оливкового лица. Реально красивая фотка. Заголовок гласит: «Женщину похитили на деревенской улице по дороге домой».

Решаю, что сейчас самое время провести небольшое исследование и выяснить, что именно знает или думает каждый из моих сотрудников. Ниша с Ванессой сидят рядышком, по очереди таская клубничины из одной корзинки, и я бочком подсаживаюсь к ним.

– Вы, случайно, не слышали какие-нибудь разговоры о похищении Оливии? Типа как что могло к этому привести? – интересуюсь я без всяких преамбул – похоже, что в этом нет особой нужды, поскольку сейчас это практически единственная тема для разговоров.

– Ты хочешь сказать, не преследовал ли ее кто? – Ванесса морщит нос. – Боже, какая пугающая мысль…

– Да. Вот именно, – соглашаюсь я. – Хотя, конечно, в этом было бы больше смысла. Просто это так… маловероятно, чтобы тебя так вот запросто похитили прямо с улицы в деревне, так ведь? Тем более в нашей деревне. Это ведь вам не какое-то там самое обычное преступление для такого населенного пункта, как наш. Наводит на мысль, что в Оливии было что-то особенное – что кто-то изначально на нее нацелился.

– Точно. Преступники,