Сделка на любовь - Наталья Евгеньевна Шагаева

Яна

Время идет, почти два месяца я работаю в этом доме и за этот период ни разу не увидела Машу. После момента в студии Тарас, скорее всего, поменял расписание моей дочери или запер ее дома. Я посетила все места, где она могла бы быть, целый день просидела возле школы развития, но моя дочь там не появилась. В конце дня бабушка одного из учеников сочувственно шепнула мне, что Маша давно здесь не занимается.

Все.

Мой бывший муж отрезал все пути.

Я обманула дочь и не вернулась за ней, как обещала. От этого хочется биться головой о стену и кричать, надрывая горло. И я кричу каждый божий день, только в себя. Выходы есть, в доме Тараса остался еще персонал, который работал при мне, можно подкупить прислугу. Все в жизни продаётся, вопрос цены. Можно попытаться выкрасть Машу и спрятаться с ней далеко, желательно в другой стране. Все возможно, даже невозможное, когда у тебя есть средства и инструменты давления.

У меня ничего нет.

Я нищенка.

Я никто.

Я пустое место, в которое все плюют.

Я настолько отчаялась, что несколько раз звонила бывшему мужу. Он игнорировал меня, не отвечая. Тарас, как вампир, питается моей агонией. Вчера он все же мне ответил, я просила, умоляла и снова унижалась, прося увидеться с Машей.

— Ты знаешь цену вашей встречи, милая, — ехидно ответил мне. Он всегда называл меня «милой», с первого дня нашего знакомства. Мне нравилось, а сейчас кажется, что это самое отвратительное слово.

Я в таком отчаянии, что готова уже лечь под него, как он того желает, лишь бы увидеться с дочерью. Только это рабство никогда не закончится, он будет насиловать, терзать мое тело и пачкать душу, но дочь не отдаст.

Дом, в котором я работаю, богатый, в кабинете в сейфе есть деньги, немаленькие суммы, у Алины много украшений, подаренных мужем, которые она не носит. Они в свободном доступе и особо не прячутся, можно протянуть руку и взять, можно добыть код от сейфа и украсть деньги. И я готова, для меня нет уже ничего святого, я прошла точку невозврата.

Но не могу… Не могу и все…

Вечер, в доме никого нет. Тишина. Даже Эсма уехала. Я абсолютно одна. В который раз открываю шкатулку с драгоценностями Алины. Вот этот комплект с розовыми бриллиантами может потянуть на очень крупную сумму. Мне хватит, чтобы выкрасть дочь и начать с ней новую жизнь. Захлопываю шкатулку, кусая губы. Сажусь за туалетный столик, рассматривая себя в зеркало. Как же низко я упала. Тарас добился своего, он втоптал меня в грязь.

Снова открываю шкатулку, беру колье, рассматриваю, поглаживая пальцами большие камни. Допустим, я их возьму… Оглядываюсь, осматривая стены. В доме могут быть камеры, по периметру они стоят. Если меня поймают, то посадят. Мать-зечка моей дочери тоже не нужна. Я тогда вообще никогда ее не увижу.

Черт!

Захлопываю шкатулку, ставлю ее на место, выключаю подсветку туалетного столика, покидаю хозяйскую спальню. Выход только один – ложиться под Тараса так, как он хочет. Продать себя в пожизненное рабство, чтобы получить доступ к дочери.

Спускаюсь по темной лестнице вниз, заламывая себе пальцы, вспоминаю все то, что делал со мной бывший муж в постели, а сейчас он будет зверствовать с удвоенной силой.

Как это пережить?

Как?

Если меня бьет паническим страхом только от мысли о близости.

— Ай! — вздрагиваю, отшатываясь назад, когда неожиданно сталкиваюсь в темном коридоре с мужчиной. Он ловит меня за талию, фиксируя на месте.

Это Леван. Выдыхаю. Я не видела его последний месяц. Он услышал меня тогда, в ресторане, и оставил в покое. Съехал из дома и больше не появлялся в моем поле зрения.

— Напугал? — вкрадчиво интересуется он, но не отпускает, сжимая мою талию. Сглатываю. Глубоко втягиваю воздух. От мужчины пахнет холодом, снегом, зимой, сигаретами и восточным парфюмом.

— Неожиданно, — нервно выдаю я. Сердце колотится так, словно я уже украла и меня поймали за руку. Леван сильный мужчина. Темпераментный. Из тех, кто не привык к отказам. Типичный властный мудак. Нет, не похож на Тараса. Мой бывший муж был более холоден и сдержан в начале наших отношений. Но суть мужчин одинакова.

— Никого нет, — сообщаю я ему, пытаясь освободиться. Отпускает, но преграждает дорогу, ставя руку на стену.

— Подожду, — вальяжно выдыхает мне в лицо.

— Подождите, — киваю, ныряю под его руку и ухожу в столовую, чтобы забрать скатерть в стирку.

Чувствую, что мужчина идет за мной. Очень настырный. Нет, если судить объективно, исключая личные психологические травмы, Леван очень харизматичный, по-мужски силен, хорошо сложен, красив. Возможно, где-то в параллельной реальности, где у меня не было брака, я бы даже обратила на него внимание и сдалась. Но… Жизнь меня научила не покупаться и не доверять.

Убираю со стола вазу с фруктами, салфетки, чувствуя на себе взгляд мужчины. Смотрит. Внимательно изучает. Глаза голодные, черные, горящие, похотливые.

— Как дела? — так буднично интересуется он, облокачиваясь на косяк и складывая руки на груди.

— Нормально, — киваю, собирая скатерть.

— Незаметно, — ухмыляется. И он прав, ничего у меня не нормально. Все хуже некуда. Я скоро превращусь не просто в шлюху, а в подстилку бывшего мужа, за минуты проведенные с дочерью. И не факт, что в один прекрасный момент не убью Тараса. Вот такие нерадужные перспективы на будущее.

— Ты предлагал помощь? — спрашиваю я, откладывая скатерть. Решение приходит моментально. Лучше лечь под этого мужчину, чем стать воровкой или попасть в рабство к Тарасу.

— Правда? Не помню, — язвит, снова усмехаясь. Я была полной идиоткой, когда отказывалась. Во мне никогда не было женской хитрости. А зря.

Набираюсь смелости, заглядываю Левану в глаза и иду к нему, засовывая подальше страхи, гордость и неприятие мужчин.

— Мне нужны деньги и помощь. Что ты хочешь взамен? — останавливаюсь в паре шагов от него, продолжая смотреть в черные наглые глаза.

— С чего ты взяла, что я еще что-то от тебя хочу? — издевается мерзавец, но глаза горят. И я ловлю этот блеск, цепляясь за него. Он моя последняя надежда. Пусть продам себя, но лучше ему, чем в рабство к Тарасу.

— Я отдам себя полностью в твое пользование, но на время.

— Дешево, Яночка, слишком дешево, — уже не улыбается, сжимая