Споткнуться, упасть, подняться - Джон Макгрегор

стоит беспокоить базу. Нет сейчас. Подъем, подъем, подъем. За штурманский стол и изучать. Изучать карту и разработать курс для Томаса. Прислушаться, какое место указывает Томас, и наметить очертания проекта. Направление правда направляется в правильном направлении. Тот же ветер который волновал овации уволок льдину Томаса верно вдоль. Отчетливо неотложен человек действия. План. Обязательно план. Действительности. Что сейчас слова черт сейчас. Анна на похоронах очень долго беседовала с женой Плэнки. Что-то в этом, чего Док не понимал. Обе выглядели одинаково подавленными. В последующие дни Анна почти не разговаривала. Он сделал все, что мог, сказал он ей. Такое случается на Южном полюсе. Ясно, сказала она. Я всегда осторожен, сказал он ей, ты же это знаешь. Ясно, сказала она снова. Когда Плэнки провалился, он утащил собак вместе с собой. Их скулеж сообщил о несчастье. Решили прокатиться из Блафф-Пойнт. Док на передних санях, Плэнки на вторых. По десять собак у каждого. Район подробно изучен. Маршрут мимо известных расщелин. Неизвестное неизвестно. Собаки все по сути пенсионеры. Институт перестал работать с ними за несколько лет до этого. Люди вроде Моубрея и Мэггса были все же очень привязаны. Постоянно тренировали их для нерабочих поездок. Плэнки и Док заслужили неделю отдыха и тщательно спланировали путешествие. Ведущие сани, видимо, потревожили пласт смерзшегося снега, лежавший поверх расщелины подобием моста. Собаки Плэнки проскочили, а сани провалились. То, чего все они боялись. Истории о чудом выживших и о медленном спасении. Не сохранилось воспоминаний, что происходит перед тем, как падаешь в холодный голубой свет. Расщелина была узкой. Сани не полетели быстро ко дну, а все время скребли и скользили по стенкам. Собаки заскулили, когда их потянуло назад по санному следу в пропасть. Скребли когтями по льду, неспособные упереться лапами, гавкали друг на друга в растерянной ярости. Все происходило медленно, но недостаточно медленно. Док побежал назад, чтобы разрезать поводья. Медленно медленно слишком медленно. Самый длинный путь в десять метров. Вожак упряжки остановился на краю расщелины, сани застряли где-то внизу. Собаку звали Сэнди. Села и стала тщательно вылизывать передние лапы, словно ничего не случилось. Вообще-то ей дали ведущую лямку за невозмутимый характер. Остальные собаки боялись ее. Док в каком-то смысле был ею очарован. Всегда первой подбегала к миске с едой, но и другим не мешала получить свою порцию. Этакая матрона. Не успел Док к ней подойти, чтобы перерезать ремень, как собаки, висящие в трещине, зашевелились, дернули Сэнди и утащили ее вниз. Она даже не успела удивиться. Теперь выйти на связь, выйти на связь по рации. Томас, Томас, это Док, слышишь меня. Оставайся на связи для отчетливой краткости. Ситуация подвержена. Прием. Прием. Слушать, а слов нет. Слушать, а холод как стекло. Слушать, а отдаленный белый шум как постное масло. Значит, теперь ждать. Теперь отдыхать. Конечно. Возможно, в молодости, до того как у них появились дети, он был более галантным. Дети меняют человека в этом отношении. Придают смысл совместной жизни. Когда он упомянул об этом, она спросила, а одной ее недостаточно. Конечно, но это совсем другое, ответил он. Ты понимаешь, что я имею в виду. Когда каждый год он возвращался из экспедиции, оба ребенка относились к нему как к незнакомцу. Не давали брать себя на руки, обнимать, плакали, когда Анна выходила из комнаты. Этого следовало ожидать, сказала она. Может, если ты сбреешь бороду… Она уцепилась за это нелогичное умозаключение. Привыкнуть порой было трудно. Они все это чувствовали. После того как много месяцев провел во льдах, живя только основными потребностями, думая лишь о работе и как бы ее лучше выполнить, питаясь только ради калорий, качая топливо, чистя сараи, всецело подчиняясь рабочему расписанию, без отвлекающих занятий, без нежелательных звуков, без незнакомцев — после этого возвращение домой было потрясением для организма. Грязь и беспорядок. Куча вещей. Люди бесцельно бродят повсюду. А в последние годы все буквально приклеились к экранам телефонов. Экранные наркоманы. От этого начинаешь скучать по простой жизни на Южном полюсе. По чистоте. Прозрачности. Тебя все равно никогда не было рядом, что ты обо мне знаешь? Это Фрэнк, старший. А может быть, и Сара. Оба время от времени бросали ему подобные обвинения. Когда мальчик грубил матери. В юношеском возрасте. И ему напоминали, как он ей обязан. Как много жертв принесено ради его воспитания. Тебя все равно никогда не было рядом. Откуда тебе знать? Экранные наркоманы. Жить не могут, не светя себе в глаза. Все было ради тебя. Работа, которую я выполнял там. Она понимала. Они все понимали. В глубине души. Профессия не особо престижная, но без техников ничего не получится. Не будет никакой науки, океанографии, изучения атмосферы, дыр в гребаном озоновом слое. Пять лет ушло у всех этих людей, изображенных на фотографиях, на исследования в районе станции К. На ногах. С угломерами. Результаты зарисовывались от руки, сопоставлялись с аэрофотосъемкой. Томас и его долбаные коррективы. Можем просто назвать это отклонением? Слово «ошибка» несколько перегружено. Не вопрос, Док. Извини. Да. Черт. Отклонение. «Томас, прием. Это Люк, Люк. Томас, твою мать, ты там или нет? Док! Прием». Рев ветра между радиопередачами был похож на молчание. Установка сыграла свою роль. Тренировка. Экипировка. На хижину словно набросили одеяло. Скоро оно откинется. Скорее всего, Томас просто отложил рацию и разумно бережет батарейки. Люку стоит поступить точно так же. Где Люк теперь. Люк теперь на улице. «Эй, прием, это Томас, прием!» В хижине горит тусклый свет, и повсюду тени. С головой что-то не так. Боли нет, но странная слабость. Это ощущение то усиливалось, то стихало. На рации мигали лампочки, но звуков не было. Он налил себе выпить и осушил стакан. Он осаднил потертую онемелость на лице. Нет. Потер. Потер немую ссадину. Нет. Рация. Что-то колотилось в дверь. Свет стал ярче, и он подошел к окну. Он что-то должен. Что-то не так. Анна, рядом с нему. Длинные темные волосы заколоты на затылке. Всегда-то она умеет удивить. Привет, это ты. Привет, конечно, это снова ты. Утром. Вот ты и пришла. В аэропорту. Привет еще раз. Это не история любви. Но мы все-таки еще вместе, конечно. Конечно. Ее глаза, привет, ее способность удивлять. На кухне допоздна, за своей работой, погрузившись в вычисления, пока он чинит радио, или компьютер, или еще какую-нибудь штуковину. Вставай. Смотри, встань, это ты, конечно, снова, вот так сюрприз. Сейчас отдыхай. Теперь иди-ка сюда. Твердый деревянный пол размяк. Теперь пойдем. Анна,