Домой не возвращайся! - Алексей Витаков

Агрессивно подействовала брусника. Едва отбежав несколько шагов, он лихорадочно стянул штаны и выпустил вместе с ветрами жидкий, багровый стул. В глазах опять поплыло. Не хотелось лишний раз совершать какие-либо движения. Добредя до подстилки, Саид рухнул лицом вниз. Не было сил даже плакать. В голове все шло кругом. Ноги и руки были какими-то чужими. Озноб сначала волнами пробегал по телу, потом схватил намертво, скрутил в баранку, заставляя коленями упереться в щеки. Он понял, что это болезнь. Следствие переохлаждения. Защитные механизмы не выдержали, надломились, пропуская в тело разрушительную и беспощадную силу. С большим трудом он протягивал руку и передвигал ствол. Поворачивался к огню, то спиной, то передом, тщетно пытаясь согреться. Через какое-то время перед глазами поплыли видения. Ему мерещилась пещера, откуда вышла старуха и поманила рукой. На плече ее сидел тот самый, убитый им петух, и широко раскрывал беззвучный клюв. Вокруг этой парочки плясали рогатые тени, широко размахивая хвостами. Нутро пещеры озарялось красными вспышками, обнажая бугры и впадины стен. А где-то в глубине чернел разверзнутый зев, похожий на глотку чудовища. Вдруг из глухого далека стал нарастать и приближаться собачий лай, сопровождаемый криками. Саиду показалось, что это приближаются все темные силы преисподней, желая завладеть им. Он вскочил на ноги и побежал вверх по склону, цепляясь пальцами за осыпающуюся земную твердь, карабкаясь из последних сил. В плотном, низкорослом ельнике силы покинули его, ноги подломились, и беспомощное тело рухнуло в мягкий зеленый мох. Собачий лай, человеческие крики, хруст ветвей, выстрелы: все слилось в единый хаотический шум, который заполнил лес и, ширясь, накрыл собой маленького Саида. Сквозь плотную, белую пелену проступило покрытое щетиной, худое лицо. Он даже не понял, что это был отец. Саид оттолкнул это лицо и, вывернувшись из рук, побежал на четвереньках прочь. Но руки вновь обхватили его и оторвали от земли. Он бился в объятьях обезумевшим, затравленным зверьком, никого не узнавая и не понимая человеческой речи. Через несколько минут обмяк и забылся в бреду.

Трое суток под толстым одеялом Саид пролежал без сознания. Жизнь висела на тонкой, паучьей нити, готовая вот-вот сорваться в непроглядный мрак потустороннего мира. И все же организм справился, одолел хворь не без помощи снадобий и трав, которые заготавливал дед Филя.

Первое, что увидел больной, открыв глаза: белый, льющийся из окна, свет. Много света, слишком много, даже глаза резало. Затем знакомые очертания печки. Мебель. Утварь. Сознанием наполнился взгляд. Память неуклонно восстанавливалась. Отец встал из-за стола и подошел к кровати:

– Слава Всевышнему! Ты пришел в себя, мой мальчик!

Но сухие губы Саида оставались плотно сжатыми. Окинув отца безразличным взглядом, он перевернулся на другой бок.

Психологическая реабилитация оказалась куда сложнее, чем можно было предположить. Одно дело справиться с физическим недугом, совсем другое: вернуть человека к прежней жизни. Саид неделю ни с кем не разговаривал.

Лежал, уставившись в одну точку, точнее в трещину на подоконнике. Молча пил молоко из кружки, молча отлучался по нужде, молча смотрел в трещину.

На восьмой день попытался окликнуть деда, хлопотавшего у печи: изо рта вырвался нечленораздельный звук. Но даже этому звуку Филипп Васильевич обрадовался.

– Ничего, ничего, Саидик. Почнем говорить наново.

Саид кивнул в знак согласия, хотя вряд ли понял речь деда. Отца так и не подпустил. Когда тот попытался приблизиться, зашвырнул кружкой и угрожающе замычал.

Постепенно начал ходить: сначала только по дому, с опаской поглядывая на дверь, потом по огороду, но не далее картофельных гряд. По истечении месяца стал произносить слова. Правда, получалось отрывисто и чересчур громко, чем-то напоминало собачий лай. Еще два долгих месяца ходил он вдоль забора, глядя на внешнюю жизнь сквозь щели между штакетин. Как только кто-то обращался или хотел приблизиться, Саид убегал в дом и уже дозваться никому не удавалось. Дед был единственным человеком, кто мог подойти на пару метров, но дальше и ему не дозволялось. Хуже всего приходилось Шухрату, на которого Саид даже отказывался смотреть.

Медленно, буквально по капле, маленький зверек все же превращался в человека. Незадолго до Нового года слепил во дворе снежную бабу: нос – морковка, глаза – угольки, ведро вместо шапки. Все, как положено. Филипп Васильевич впервые вздохнул облегченно. Вот только последующая просьба ошарашила старика: внук попросил ружье. На вопрос: зачем? Показал на бабу и сказал, что хочет пострелять в голову. В тот же день Шухрат получил сдержанное прощение.

Ни к семи, ни к десяти годам, ни позже друзей у Саида так и не появилось. Как-то отец рассказал ему о теплой восточной стране с голубыми куполами мечетей и прозрачной водой в арыках. О жаркой пустыне, по которой ходят большие животные и носят на себе людей. В горбах у этих животных неиссякаемая энергия жизни. Поэтому они могут много дней и ночей находиться без пищи и воды.

– Отец, почему ты все время плачешь, когда рассказываешь мне об этом? – как-то спросил Саид.

– Потому что это моя Родина. И твоя.

– А почему мы не можем жить на нашей Родине?

– Потому что злые люди лишили меня свободы. Давно, очень давно, когда я был совсем юным. Я совершил одну небольшую провинность: прирезал крайне недостойного человека. Родственники этого человека пообещали убить меня, если я вернусь после тюрьмы. Я долго скитался. Тяжело работал в разных местах. И однажды почувствовал, что сердце устало жить такой жизнью. Я пришел в эту деревню, и русские приютили меня. Выделили дом, в котором ты родился, предоставили работу, подходящую для моего здоровья. Потом была твоя мать – очень, очень хорошая. Но она умерла во время родов. К сожалению, так бывает.

– А если бы ты вернулся в теплую страну и убил тех, кто хотел убить тебя, то у меня была бы другая мать?

– Ну конечно.

– И она была бы сейчас жива?

– Куда ты клонишь?

– Я хочу в теплую страну с голубыми куполами мечетей!

– Когда вырастешь, поедешь куда хочешь. У тебя светлые волосы и карие глаза. Это редкое сочетание. Ты будешь гипнотизировать мужчин и заставлять страдать женщин. Главное, чтобы ты мудро распорядился этим даром.

– А в теплой стране есть красивые девчонки?

– Ну, ты спросил. Знаешь, самая лучшая жена – восточная жена. Если бы ты родился на Востоке, у тебя было бы много братьев и сестер. Хотя твоя мать лучше всех земных красавиц.

– Но ведь если бы ты оказался на Востоке, то меня воспитывала бы восточная мать. Значит та женщина, что меня родила, не совсем настоящая.

– Когда вырастешь, обещай мне, что поедешь туда передать поклон родной земле от старого Шухрата.

– А заодно и отомстить за старого Шухрата.

– Не болтай ерунды. Покалечить жизнь и себе и другим очень легко. Даже если ты отомстишь, легче от этого никому уже не будет.