Изначальное - Роман Воронов

другой – воспарение, попарно.

– Я поднимал Работорговца, – возмутился Беглый Раб, – но как?

– Стремлением к Свободе, несогласием с собственным положением невольника. Зная о наказании, проходя через унижения и пытки, но не оставляя надежды на освобождение, ты давал Свободу невольнице-душе Работорговца. Ты оплатил кровью его деньги, а ты, – Ангел бросил взгляд на Смиренного Раба, – своей, власть Рабовладельца.

– Что же это все значит? – спросил Рабовладелец, испытывая неимоверное тепло, идущее от Смиренного Раба, находившегося в «молочном киселе» напротив.

– Все четыре части твоего-вашего Контракта, сомкнувшись, нивелировали друг друга. Это есть Нулевой Контракт.

4

– Мы что, жили зря, все было бессмысленно?

– Нет, душа приобрела опыт самовыравнивания, кармической ответственности, осталось воплотить этот приобретенный опыт в Мысль.

– Объясни.

– Слой Осознания – это матричная Мыслеформа. Когда душа осознала себя полностью, она становится светящейся точкой, кончиком иглы, наконечником стрелы и положение ее относительно ангела создает направленный Луч, который ориентирует Матрицу определенным образом, и будущее воплощение становится известным. Если Беглый Раб не уступит Работорговцу, твоя-ваша душа не станет точкой, но веткой с двумя плодами на концах, она раскрутится в поле матрицы и я спроецирую в следующее воплощение не четкое пятно, а окружность, множество вариантов, и тогда подключится Совет, а его решение довлеет над желаниями души. Совет остановит вращение по своему усмотрению, и душа получит два слепка будущего воплощения, снова разделение душевной ипостаси, Путь проживания событий не целостной душой, очередной Нулевой Контракт.

Рабовладелец начинал понимать суть сказанного, он видел собственное сближение с частью Смиренного Раба, но Беглый Раб и Работорговец не трогались с мест. «Душевный крест» сжимал перекладину, ножка же его оставалась не тронутой.

– Я обращаюсь к Работорговцу, я взываю к разуму Беглого Раба, – начал он.

– Не сделаю ни шага, – тут же прервал Беглый Раб, – у меня в голове не укладывается, как я своими страданиями и усилиями обелял наживу этого чудовища. Чего бы ты ни говорил, Ангел, мы – разные.

Напротив, Работорговец проявил себя с неожиданной стороны:

– Я чувствовал пустоту и неправедность дней своих по ночам, бессонным, мучительным, страшным. Я верую в сказанное и желаю сближения.

– Осторожно, – вступил в разговор Ангел, – движение одной части пары души без санкции другой создаст сложно-переменное вращение «созвездия души», матрица неоднозначно интерпретирует подобное поведение в Поле Осознания.

– И что? – спросил Работорговец.

– Сложные последствия будущих воплощений и опытов.

Все четыре части души замерли, образовав пока еще, хоть и смещенный, но симметричный крест.

– Мы были рабами, – прервал молчание Смиренный Раб, явно обращаясь к Беглому, – вся наша жизнь прошла в страданиях, нашей кровью, потом и слезами земля пропитана до самого ее огненного сердца. Хочешь ли ты повторения, пусть даже и поменявшись местами, желаешь ли ты стать тем, кого ненавидел до сих пор всей своей четвертью души?

Беглый Раб «мерцал» в молочном тумане и молчал.

– Ваше Время Осознания истекает, – сказал Ангел, – сейчас начнется вращение. Матрица напитала свои клетки вашими эмоциями и воспоминаниями, я «выставляю» Луч.

Ангел взмахнул крыльями, и из области его грудной клетки протянулись четыре светящихся нити к каждой части души.

– Я не хочу быть тобой, но более этого не хочу, чтобы ты стал мной, – крикнул вдруг Беглый Раб, – и поэтому совершу еще один побег, мне не в первой. Иди, Торговец, навстречу, обнимемся ради других.

Светящиеся шары на «ножке» начали сближение, как и их братья на перекладине. Едва начав вращение, крест сжался в точку и яркий луч, идущий через нее от Ангела, «отпечатал» след на внутренней оболочке Матрицы.

5

Через сто земных лет в холодной приморской юрте появились на свет четыре однояйцевые близняшки.

Голый Король

Доктор:

– А как скоро, любезный, вы реагируете на сказанное в ваш адрес?

Пациент:

– Весьма, я бы даже сказал, незамедлительно.

Доктор:

– Тогда вот вам мой диагноз – у вас нет времени на обдумывание, осознание, принятие между услышанным и сказанным в ответ. Самость выпихивает вас из будуара в бальный зал неодетым. Вы, дорогуша, Голый Король.

Пир

Имей люди долгую память, помнили бы тот день, когда солнце поделило с луной небосклон пополам, а веселый Король созвал великое множество ненастоящих друзей на пир, устроенный в собственную честь, ибо иных причин на тот момент не находилось, а указанная имела место всегда и была приятна Его Величеству.

Стены королевского замка трепетали от бравурных маршей, сменявшихся гавотами или джигой, и, передохнув на менуэтах, снова испытывали на прочность собственную кладку под кадриль и фарандолу. От стен не отставали и банкетные столы, принявшие на дубовые спины неимоверное количество жареного, пареного, промолотого, нарубленного, нарезанного. И если рука пирующего поднимала с блюда одно угощение, рука прислуживающего тут же возвращала столу другое, не давая ни минуты отдыха нагруженным волокнам столешниц и ножек. Но более всех доставалось каменным плитам полов, по которым стучали, скользили, топали, шаркали, на них сбрасывали, роняли, проливали, плевали, их давили, гнули, терзали, нагружали. Архитектор замка, уже почивший на время описываемых событий, мог гордиться собой и пятью тысячами каменщиков, воплотивших его замысел в реальность. Что те многочисленные осады, пережитые его творением, по сравнению с одним пиром в честь Короля – легкие шлепки заигравшегося кавалера на прогулке с дамой по пружинящему каркасу юбки.

Среди приглашенных были замечены две-три высокопоставленные особы из сопредельных земель, полтора десятка лиц, имеющих графские титулы, с супругами и наследниками, сотня-другая меньших чинов, а также гвардейцы и примкнувшие к ним по большей части зеваки и бездельники.

В самый разгар праздника Король поднял правую руку, лучник из охраны Его Величества правильно «прочитав» сигнал, всадил стрелу в пюпитр королевского дирижера, и оркестр, повинуясь воле выпученных от страха глаз их руководителя, заткнулся самым классическим образом.

Король, весьма довольный столь мгновенной реакцией на его приказ, обратился к гостям: – Господа, желая спасти вас от скуки, связанной с неуемным потреблением вин и яств, с последующим их утрясыванием под усердную работу королевского оркестра, предлагаю вам Игру.

– Браво, – послышался нервный, подобострастный выкрик из толпы и вслед за ним звук успокаивающей затрещины.

Королевские губы тронула едва заметная улыбка:

– Итак, господа, мы разделимся на шесть… общин. Каждая община выберет, случайным образом, одного представителя. Этих шестерых смельчаков мы запрем в рыцарском зале, из которого выходят шесть тайных коридоров, оборудованных ловушками. Задача наших героев вернуться по этим коридорам к нам, сюда, в зал для пиршеств.

– В чем же смысл, мой благородный Король, в чем игра? – заверещал голосом безумца королевский Шут.

И вновь едва