Брачный приз - Вирджиния Хенли

— Твой странствующий рыцарь, сэр Рикард де Берг, насколько мне известно, вернулся в Ирландию.

— В Ирландию? — заволновалась Розамонд. Роджер с притворным участием покачал головой:

— Поговаривают о свадьбе. Невеста, разумеется, ирландка. Что ж, нет ничего разумнее, чем жениться на соотечественнице.

Нет, этого не может быть! Не может быть!

Розамонд ощутила, как сжимается сердце. Кажется, оно вот-вот остановится!

Она сникла, охваченная мучительной тоской, безразличная ко всему окружающему, сознавая только, что боль с каждой минутой становится сильнее. Горло перехватило, она едва могла дышать. Слезы жгли веки, а в ушах стоял оглушающий рев.

Роджер, не сводивший с нее взгляда, понял,, что творится в душе его невесты. Он пылал злорадством, сообщая ей новость, но сейчас совесть не давала ему покоя. Первым его порывом было утешить Розамонд, но это было бы по меньшей мере глупо. Будь он проклят, если станет поощрять чувства своей невесты к другому мужчине, особенно к безупречному Рикарду де Бергу!

Розамонд не знала, долго ли она просидела неподвижно, тупо уставясь в пространство. Наконец она немного пришла в себя и с облегчением увидела, что слуги убирают со столов. Она честно боролась с безумным желанием сорваться с места и убежать и при этом сознавала, что если не останется одна, попросту сойдет с ума. Словно во сне Розамонд поднялась, поклонилась лорду Эдуарду и величаво выплыла из парадного зала.

Но даже когда она очутилась в спальне, желание куда-нибудь скрыться не исчезло. Поэтому Розамонд решила, что уедет в Першор на рассвете. Завтрашний день — самое подходящее время ускользнуть из Кенилуорта незаметно, пока всеобщее внимание будет приковано к переплывающим ров рыцарям. Она сказала о поездке Нэн, и обе допоздна укладывали вещи. Беседу с леди Элеонорой лучше отложить до утра.

Когда все приготовления были закончены, Розамонд, донельзя измученная, легла в кровать и мгновенно заснула.

Утром она все еще терзалась тревожными мыслями, хотя Элеонора одобрила ее намерения.

«Несомненно, она знает, что я убегаю, — подумала Розамонд, — убегаю от Роджера де Лейберна. Но убегаю я также и от себя, и от той муки, которая меня терзает. Не могу вынести известия о женитьбе сэра Рикарда. Я не в силах оставаться в Кенилуорте. Мне необходимо уехать».

— Не забудь взять с собой конюха, дорогая, и любых слуг, которые тебе понадобятся. Думаю, неплохо захватить чистое белье и перины с подушками, — сказала леди Элеонора.

Путешественники, выехавшие из замка с первыми лучами солнца, рассчитывали прибыть в Першор до полудня. Всю дорогу Розамонд, погруженная в собственные мысли, ничего не замечала вокруг. Как она могла быть столь глупой и наивной, чтобы влюбиться в сэра Рикарда де Берга? Да, он может считаться идеалом рыцаря, но до чего же смехотворным было ее стремление завоевать сердце ирландского воина!

Всякая любовь означает потерю, так было и будет. Скольких родных ей людей она уже потеряла! Когда наконец она усвоит эту простую мудрость? Она так рьяно охраняла свое сердце, что же заставило ее столь легко сдаться? Неужели Деми права? Неужели она втайне мечтает о любви? В таком случае надо немедленно положить конец этим бредням, ибо единственная награда за любовь — сердечные раны. Кому, как не Розамонд, знать, что женщина может погибнуть от разбитого сердца. Так произошло с матерью, когда отец погиб в бою. Нет, она закует свое сердце в железные латы, хотя даже это не исцелит раны, нанесенные ей женитьбой сэра де Берга.

Впереди показались ворота Першора. Розамонд предложила рыцарю, командовавшему воинами, свое гостеприимство, но тот отказался, объяснив, что хочет добраться до Глостера, пока не стемнеет. Девушка тепло поблагодарила мужчин за помощь и вместе с Нэн и молодым конюхом, ведущим в поводу вьючных лошадей, въехала в ворота Першора.

Во дворе два беспородных пса гонялись за курами и гусями. Четверо мужчин расселись в тени у бочонка с элем. Увидев прибывших, они ошеломленно уставились на Розамонд, не выказав ни малейшего уважения хозяйке. Розамонд пришла в бешенство.

— Кто здесь главный?! — взвизгнула она.

Один из мужчин нехотя поднялся и, покачиваясь, двинулся вперед. Розамонд с ужасом осознала, что он пьян… Впрочем, как и остальные.

— Ах вы, грязные бездельники! Я Розамонд Маршал! Где мой управитель?

Не получив ответа, она спешилась и бросила конюху поводья своего любимого белого коня.

— Нед, отведи коней в конюшню, напои и. накорми, а я тем временем отыщу этого чертова управителя!

В обеденном зале собрались не только управитель, но и вся челядь. Количество и разнообразие еды на столе поразило госпожу. Перед этими людьми стояло столько же блюд, сколько перед знатью Кенилуорта по вечерам. Днем сам граф с женой обедали скромнее.

Управитель встал, очевидно, раздраженный непредвиденной помехой. На широком круглом лице крохотные водянистые глазки казались переваренными горошинами, зато туника была сшита из лучшего бархата, а с жирной шеи свисала золотая цепь.

— Изложите ваше дело, — буркнул он, нагло оглядывая женщин.

Розамонд гордо вздернула подбородок:

— Я Розамонд Маршал и приехала проверить свои владения, сэр. Но то, что я вижу, мне не по нраву!

— Жаль, но ничего не попишешь. Мне доверена вся власть в здешних местах.

— Я хозяйка Першора.

— А я Даймок, хозяин Першора. Ты же всего лишь девчонка с пожилой нянькой. Неужели всерьез вообразила, что можешь заявиться сюда и отдавать приказы?

— Так вот, мастер Даймок! Я немедленно увольняю вас за дерзость и нахальство!

— Да неужели? — пренебрежительно рассмеялся тот. — Ну что ж, леди Вонючка из Дерьмового замка, ничего не выйдет. Я назначен на эту должность графом Глостером, который предоставил мне право управлять Першором, как я считаю нужным. За три года правления я не получил ни одной жалобы!

В этот момент в зал вбежал конюх Розамонд:

— Госпожа, конюшни так грязны, что стойла не очистишь и за месяц! Главный конюх не дал мне овса и не отвел места лошадям.

Девушка возмутилась, заметив подбитый глаз бедняги.

— Неужели ублюдок ударил тебя, Нед?! — завопила она. — Я сама посмотрю, что там творится! А пока, мастер Даймок, усадите эту даму и позаботьтесь о ее завтраке. Садись, Нэн, я могу задержаться.

Не успела Розамонд открыть дверь конюшни, как в нос ударила едкая вонь навоза и гнилой соломы. Поколебавшись, она решительно переступила порог. Оказалось, что Нед ничуть не преувеличил. В стойлах находилось с полдюжины лошадей, но полы были невыносимо загажены. Похоже, когда первые шесть стойл переполнялись отбросами, коней просто переводили в соседние, а потом все повторялось с самого начала. Розамонд рвала и метала, проклиная себя за то, что захватила лишь одного слугу. Как она могла не послушаться леди Элеонору, предлагавшую ей сколько угодно людей?!