Призвание Рюрика. Посадник Вадим против Князя-Сокола - Василий Седугин

Недалеко был лес, беглецы правили туда. Над ними сомкнулись кроны деревьев, они резко взяли вправо, запутывая следы. Наконец Вадим остановился, соскочил с коня.

Оляпко тяжело навалился на гриву коня, из его спины торчала стрела. Вадим кинулся к нему, стащил на землю. Друг был без сознания. Как только держался в седле?

Что было делать? Конечно, вынуть стрелу. Но если тащить ее за хвостовое оперение, то наконечником выдерешь все внутренности. Нет, вынимать надо по ходу движения стрелы.

– Быстрее сюда! – крикнул он Олиславе. – Помогай!

Она соскочила с коня, подбежала к нему. Вадим положил Оляпку грудью ей на колено, несколько мгновений прикидывал что-то в голове, потом решительно отломил оперение стрелы, отбросил в сторону. Затем, собрав силы, резко нажал на стрелу, вгоняя в тело Оляпки; острие ее вышло с другой стороны. Теперь надо было осторожно вытащить ее. Крепкими пальцами ухватив окровавленный металлический наконечник, стал медленно вытаскивать стрелу из груди. Оляпко слабо дышал, лицо было бледным, изо рта потекла струйка крови.

«Ничего, самое страшное позади, – думал Вадим. – Немного полежит, отойдет. Лишь бы погоня не обнаружила!»

Он с беспокойством стал вглядываться в чащу леса, но там было тихо.

– Принеси из моей седельной сумки чистые тряпки, – приказал он Олиславе.

Он перевязал рану Оляпки, уложил его на траву. И тут почувствовал страшную усталость, отошел в сторонку, руками оперся о дерево. Некоторое время постоял, собираясь с силами, прикидывая, что делать дальше. Конечно, долго задерживаться на этом месте было нельзя, рано или поздно их обнаружат. Но как ехать, когда у Оляпки такая тяжелая рана? Видно, придется просить кого-то из местных жителей взять его к себе, пока не выздоровеет. Деньги есть, уплатит щедро. Потом, через месяц-второй вернется, заберет с собой. Другого выхода нет. Ах, друг, друг, как же тебя угораздило?..

– Вадим, подойди скорее! – раздался испуганный голос Олиславы.

Вадим с трудом оторвался от своих дум.

– Что случилось?

– Оляпко, кажется, не дышит.

Вадим метнулся к другу, прижался ухом к груди и не услышал биения сердца. Взглянул в лицо. Оно было мертвецки-бледным, к уголкам рта с двух сторон протянулись белые полоски, следы смерти. Оляпко лежал каким-то чужим, отстраненным, словно знал что-то важное и значительное, чего было не ведомо ему, Вадиму. Он почувствовал, как защипало глаза, отвернулся, чтобы Олислава не видела его слез.

– Его надо похоронить, – словно издалека услышал ее голос. Встал, мечом стал рыть яму. Совсем недавно стали они друзьями, а будто прошли всю жизнь вместе, настолько стал для него Оляпко близким и родным. Умел находиться вроде бы в стороне, не мешал ни мыслям, ни делом, но в то же время оказывался рядом в нужный, подходящий момент. Вот и в этот раз никто не просил его поехать в Волин, а без него не смог бы он похитить Олиславу, его затея была бы обречена на провал. А теперь лежит бездыханный и никогда не встанет рядом с ним, Вадимом, не заступится, не защитит…

Вадим вырыл глубокую яму, вместе с Олиславой положили туда прах Оляпки, засыпали землей. Долго сидели молча.

Наконец Олислава сказала:

– Я вернусь в Волин.

– Почему? – спросил он безучастно.

– Там моя семья.

Он возразил:

– А разве мы – не семья?

– Нет. Нас не благословлял у капища жрец, мы не играли свадьбы.

– А с тем купцом у тебя все было?

– Да.

– Но тебя насильно родители отдали! Ты не хотела за него замуж! Разве не говорила мне об этом?

– Может, и так. Но я не возражала.

– Не возражала? Почему?

– Я всегда была привязана к отцу. Слушалась его советов и подчинялась беспрекословно. И знаешь, что он мне сказал?

Вадим молчал. Она продолжала:

– Он внушил, что я еще не знаю жизни, но с годами пойму, что страстная любовь длится только пять-шесть лет, богатство же – всю жизнь. Вот и выбирай сама, предложил он.

– И ты выбрала?

– Да, я предпочла богатство. Пожила с новым мужем немного, но уже поняла, что не ошиблась.

– Вон ты какая…

– Уж какая есть! Какая уродилась! Теперь не переделать! – в запальчивости вдруг выкрикнула она.

– Не ожидал… А я-то мчался, стремился. Думал, ждешь, тоскуешь, обрадуешься, на край света за мной пойдешь…

Он подошел к ней, взял за руки, стал глядеть в глаза. К нему стала возвращаться жизнь, теперь на первое место выходила она, а гибель Оляпки куда-то отступала, уходила вдаль. Это тотчас почувствовала Олислава, невольно сжалась, будто ожидая удара, мысли ее заметались, ища выхода. Она уже давно решила порвать все связи с ним, теперь ее решение только окрепло. Чутье ей подсказало, что единственный способ прогнать его – обидеть, может, даже оскорбить, вывести из себя; тогда он сам уйдет.

– Ну кто ты есть, чтобы с тобой на край света идти? – уже открыто стала издеваться она. – Ты моложе меня, еще сосунок. Куда тебя сдвинуть, туда ты и идешь. Невыдержанный, драчливый, самовлюбленный. А мне нужен сильный мужчина, чтобы мной командовал. Мне так больше нравится. А за душой у тебя что? Ничего! Ты гол как сокол!

– Неправда. Я заработал в Красногорье большие деньги. Я собирался заплатить твои долги!

– Мои долги! А знаешь, их сколько? Сколько надо средств, чтобы расплатиться за целое судно товара? А у мужа они есть, он рассчитается за меня!

– Но я хороший кузнец! Я буду день и ночь трудиться в кузнице. Я попрошу помочь отца. У меня двое братьев, они тоже не останутся в стороне!

– Слышала! Но и их денег не хватит! Да и будут ли они тебе помогать? У них у самих голодные рты, их кормить надо!

– Я в двинские леса уйду! Знаешь, сколько там промысловых зверей? Пушнины столько добуду, что завалю весь рынок в Новгороде, корабль найму и за границу увезу, там с руками отхватят. Сколько человек у нас сразу из грязи в князи выбились? Вчера были никем, а вернулись из полуночных краев и заделались богатыми и знатными. У нас в Новгороде, если ты стал зажиточным человеком, звание боярина дают! Поедем со мной, я тебя боярыней сделаю!

Он попытался обнять ее, но она стала отталкивать его, вгорячах выкрикивая:

– Это все сказки! Ты мне сказки рассказываешь, небылицами кормишь! Выйду за тебя замуж, в нужде и бедности всю жизнь проживу. Надо мне это? Я не хочу жить в лишениях и убожестве! Я пожила в роскоши со своим новым мужем и не хочу терять такую жизнь!

Вадим вдруг замер и некоторое время смотрел ей в лицо. Потом проговорил в сердцах:

– Ну и иди к своему мужу! Подумаешь, какая цаца выискалась!

Он круто повернулся и направился к коню. Потом остановился, бросил через плечо с ожесточением: