Роса на солнце - Вадим Львов

– Я вас слушаю, генерал.

– Когда русские узнают, кто стоит за этим, – Готтлиб постучал пальцем по бумагам, – их ярость и жажда мести будет безграничной. И они, скорее всего, не остановятся ни перед чем, стараясь с нами рассчитаться.

– Да, Готтлиб, я с тобой согласен и здесь. Вот поэтому ты, как командующий союзными силами, должен обеспечить успех миротворческой операции на Украине за максимально сжатые сроки, пока русские не опомнились. Максимально эффективно и жестко. Еще раз подчеркиваю слово «максимально». Если и торговаться с русскими, то уже на наших условиях. Вы же военные, так обеспечьте дипломатам выгодные условия. Удачи, Готтлиб, у меня на сегодня еще одна деловая встреча. Всего доброго!

Гюнтер фон Арау встал из-за стола, аккуратно собрал бумаги в скромную папку, которую положил в старомодный кожаный портфель, и, слегка поклонившись, направился к выходу из кабинета командующего.

Когда дверь закрылась, генерал фон Рамелов тихонько прошептал:

– Der alte Teufel! Старый черт!

Этот день начался для Турпала Медоева гораздо лучше, чем предыдущие три, проведенные в душной, раскаленной стальной коробке контейнеровоза «Кенгуру», пришедшего в Ялту из Трабзона. Контейнеровоз был огромный, переделанный из обычного сухогруза постройки начала пятидесятых, но вместить на грузовые нижние палубы полторы тысячи боевиков оказалось не простым делом. Надо было взять также немалый запас оружия и особенно боеприпасов и скрытно разместить все на тех же нижних палубах. Все желающие на «Кенгуру», понятное дело, не поместились, и следом плыл сухогруз «Дарданеллы», неся в чреве еще полторы тысячи бойцов. В итоге получилось и в тесноте, и в обиде. Когда три тысячи обвешанных оружием воинов Аллаха, видевших море только по телевизору и живших всю свою жизнь в горах или пустынях, запихивают на борт контейнеровоза, получается не очень хорошо, прямо скажем, скверно. Турпал с содроганием вспоминал жуткую вонь носок своих соратников, гнусный запах пота, смешанный с запахом блевотной жижи, извергаемой из желудков непобедимых федаинов во время приступов морской болезни, жесткую и неудобную трехъярусную койку, покрытую тонким матрасом.

Хуже, чем в московском КПЗ, где Турпал оказался после очередной драки с «русней» из студенческой общаги. Да, были времена. Сейчас ему казалось, что все это было в другой жизни. Сытой и сладкой. Московский вуз, где он и полсотни его земляков учились на филологов (потому, что квоты на юристов для их республики были уже исчерпаны), солидная стипендия, выплачиваемая федеральными властями, доступные русские девки и их трусливые русские ухажеры. Запуганные бабки-комендантши и даже университетские преподаватели. Стипендии на развлечения не хватало, и вскоре его дядя Хасан, владевший в Москве автосервисом и несколькими гаражами, пристроил его и пару верных друзей к «семейному бизнесу»: угонять роскошные машины. Московские жители любили хорошие тачки, а тачки, как известно, нужны настоящим мужчинам на Кавказе, а не трусливым свиньям в Москве. Сами они машины не выслеживали, их «выпасали» прикормленные дядей гаишники. Турпалу и его друзьям оставалось только дождаться сигнала от «мусоров», когда «терпила» остановится в подходящем месте, и выкинуть свинью из тачки. Предварительно как следует отлупив. Хасан почти всегда был доволен работой племянника и щедро ему платил. Упиваясь собственной крутостью и властью, Турпал был на седьмом небе от счастья. Жизнь в столице напоминала рай: русских блядей он менял каждую неделю, а парней, соседей по общежитию, заставлял бегать для него за водкой и стирать одежду и носки. И самое главное, что все терпели эти унижения безропотно. Он был волк, а они – бараны… А один волк может задрать много баранов.

Однако вскоре что-то изменилось. Эта трусливая «русня», эти бараны, рабы, ранее не смевшие поднимать головы в разговоре с вайнахами, вдруг распрямились и стали смотреть им в глаза. От природы Турпал был не глуп и сразу обратил на это внимание лидера их студенческой группировки «Кавказские волки» Зелимхана Шароева – огромного двадцатипятилетнего борца-классика с немалым, кстати, боевым опытом. Тот лишь отмахнулся, наливая себе в стакан коньяка.

– Русня – все трусы! Хуже шакалов!

Зелимхан вместе со старшими братьями прокручивал в Москве серьезные дела с крышеванием казино и наркотой и, по его же словам, тесно общался с генералами ФСБ. Через неделю после их разговора братьев Шароевых и еще пару ребят из их тейпа «нашинковали» из автоматов на автостоянке возле казино в самом центре Москвы. И никакие генералы ФСБ им не помогли. Сейчас Турпал уже понимал, откуда росли уши, но тогда все подумали на конкурентов из числа дагестанцев или азербайджанцев. Да и в общаге у русских появился свой лидер: некто Дима Малыгин откуда-то с севера. Неплохой каратист, что у русских – редкость. Он сколотил из студентов-спортсменов что-то вроде отряда самообороны и стал задирать кавказцев. Вскоре общага стала напоминать Грозный периода уличных боев. Что ни день, то драка с бейсбольными битами, ножами или самодельными пиками. Вот после такой драки Турпал и оказался в КПЗ. Пока он сидел, в Москве начался бардак. «Русня» вылезла на площади, требуя какой-то свиной свободы. Всех кавказцев, попавшихся на улице, эти свиньи пытались линчевать, так что Турпал спокойно отсиделся на нарах. Но из вуза его вышвырнули так же, как всех его земляков. Пожив одно время у дяди Хасана, он снова вышел на большую дорогу, и опять – облом. Если раньше «мусора» с радостью кушали из рук дяди Хасана то теперь они стали травить кавказцев, словно охотничьи псы раненого волка. После очередного возвращения с успешного «дела» в автосервис Хасана, их с поличным накрыл СОБР. На сей раз менты не церемонились и с ходу открыли по находящимся в автосервисе горцам огонь на поражение, едва те схватились за оружие. Хасан был безоружен и, подняв руки, опустился на колени, ожидая того, что на него наденут наручники и отправят в СИЗО, но командир спецназовцев в черной маске только махнул рукой – и дядю Хасана расстреляли в упор, не жалея патронов. Турпал спрятался в багажнике полуразобранного «бумера» и всю расправу наблюдал через узкую щель.

Потом командир гяуров хрипло приказал:

– Ищите, здесь еще один сучонок должен быть. Племянник этого! – И пнул ногой в бок тело дяди.

Турпала неожиданно спас сильнейший дождь со снегом. Не иначе, знак Аллаха. «Менты» на время потеряли бдительность, и ему удалось улизнуть, сначала ползком по грязи, за старыми покрышками, а потом через дыру в бетонном заборе.

Как думал сейчас Турпал, Аллах спас его для того, чтобы воздать отмщение неверным и смыть их кровью свой позор и малодушие, когда он прятался при убийстве своих земляков. Потом было бегство из Москвы в товарном вагоне в родной Гудермес, отряд полковника Текилова, жестокая война с «муртадами», которых поддерживали русские, чудесное спасение после разгрома отряда и гибели полковника. Три года недоучившийся филолог, словно дикий зверь, шарился с автоматом по горам, пытаясь урвать клочок добычи у таких же правоверных, которых русские оставили без куска хлеба.

Русские просто отделились от республик Северного Кавказа. Стеной. Бетонной, с наблюдательными башнями, минными полями и прочими прелестями современной фортификации. Написав на бетоне издевательские лозунги: «Хотели свободы – получайте! Аллах вам в помощь». Для охраны внешнего периметра стены наняли продажных уродов из местных и поддерживали их авиацией и артиллерией. Так и остался бы Турпал шакалить в горах, если бы не предложение одного имама хорошо подзаработать, при этом убивая «гяуров».