Парадокс страха. Как одержимость безопасностью мешает нам жить - Фрэнк Фаранда

На мой взгляд, Барлоу слишком далеко зашел в оценке роли тревожности в обществе и культуре, особенно в своем убеждении, что без тревожности иссякла бы креативность. Однако даже с учетом этого преувеличения в его описании невозможно не заметить нечто значимое.

Подобно Шерри, многие из нас постоянно находятся в состоянии опасений и беспокойства, но тем не менее продолжают как-то продвигаться к достижениям. В отличие от Страха, при котором к действию нас побуждает главным образом стремление оказаться подальше от источника угрозы, тревожность представляет собой странную смесь притяжения и отталкивания. Где-то там, впереди, угроза, и нам страшно. Однако, как предположила Шерри, в тревожности присутствует и некий импульс, парадоксальным образом подталкивающий нас к жизни, а в конечном счете и к будущему.

В будущее

Теперь, когда мы увидели, насколько уязвимы в темноте были наши давние предки, можно представить, какие выгоды дало нам развитое Воображение в плане повышения безопасности. Вероятно, лишь 50 000 лет назад мы перешли от моментальных реакций страха к превентивным реакциям, снизившим возможный риск. В дополнение к более умелому использованию орудий приходят долгосрочные решения, такие как накопление оружия, возведение постоянных стен, стратегическое планирование и создание сельскохозяйственных поселений, – возникают все формы долгосрочной защиты.

Помимо ценности для нас этих инструментов и подходов, с появлением Воображения свершилось еще более эпохальное достижение. На мой взгляд, подлинно революционным стало фундаментальное «изобретение», главным образом и определившее наше уникальное существование как Homo sapiens, – мы изобрели будущее.

У нас в уме открылось пространство, позволившее предвидеть будущие возможности и проигрывать вероятные результаты. Это новое ви́дение мысленным взором является частью «путешествия во времени», по терминологии Томаса Саддендорфа из Квинслендского университета[63]. В своем исследовании различий между человеком и остальными животными Саддендорф выделил эту способность путешествовать во времени как главное, что делает нас людьми. Более того, я бы добавил, что на этом основано наше самоощущение и наша способность надеяться и мечтать.

Значительная часть исследований Саддендорфа и других ученых в области путешествий во времени посвящена эпизодической памяти и вопросу о том, почему она является главной для этой способности. Эпизодическая память дает нам возможность создавать эмпирическое осознание себя во времени и пространстве. Например, «я живу в XXI в.; я вырос в Соединенных Штатах и собираюсь в отпуск в феврале». Это отличается от так называемой семантической памяти, памяти на факты (вроде «столица штата Нью-Йорк – Олбани»).

По мысли Саддендорфа, эпизодическая память стала предварительным условием для путешествия во времени. Она создала когнитивную схему, позволившую нам двигаться «вперед», в будущее. Я рассматриваю ее как экспериментальный шаблон, благодаря которому мы можем расширить свое «переживаемое ощущение» настоящего назад, во вспоминаемое прошлое, и вперед, в возможное будущее. В итоге мы в своем развитии вышли за пределы стандартного набора реакций на предсказуемую среду – форм поведения, складывавшихся миллионы лет, – и вступили в новую эру, в которой взяли эволюцию в собственные руки. Мы, Homo sapiens, в отличие от других видов, в полной мере приобрели способность адаптивно развиваться, а с этим достижением – и способность формировать будущее.

Следует, однако, помнить, что когда Воображение заглядывает в будущее, то делает это на службе у Страха. Сама обоснованность будущего существования зависела от этой способности Воображения действовать как местоблюститель подозрительного ума. При всей своей потенциальной ценности благополучное будущее с безграничными возможностями – это и мрачное будущее бесконечного ужаса.

Воображение сумело помочь Страху решить проблему темноты благодаря своей предрасположенности к подозрительности. Поэтому будущее, от которого мы очень сильно зависим, видится нам всегда с неотъемлемым отпечатком нависшей угрозы. Более того, будущее, с которым сталкиваемся все мы, – это время и место, не имеющие вещественного содержания. Неопределенная надежда, выраженная Вирджинией Вулф в эпиграфе к данной главе, насмехается над нами вместе с реальностью, говоря: «То, какими вы видите себя в будущем, – это иллюзия». В этом смысле безопасность существования, к которой стремится каждый из нас, подрывается с каждым нашим вздохом.

Ища решение проблемы темноты в настоящем, Страх и Воображение породили новую форму темноты. Именно эта новая, простирающаяся в будущее темнота, я уверен, играет огромную роль в психологическом дистрессе, который мы сегодня называем тревожностью.

Поэтому, на мой взгляд, Кьеркегор, Ролло Мэй и другие философы видели источник тревожности в разъединенности экзистенции и смысла. Как обрести уверенность в существовании, если будущее, в которое мы так отчаянно стремимся, утекает сквозь пальцы всякий раз, когда мы тревожно пытаемся его уловить.

Тревога как мост в будущее

Для большинства из нас тревога – неизбежное переживание при подготовке к будущему. Так мы обходимся с вопросами «Что, если?..», которые задает нам жизнь. Однако тревога – это еще и иррациональная одержимость, требующая снова и снова готовиться к худшему.

При более внимательном рассмотрении тревоги становится ясно, что если ею руководит гипертрофированное ощущение угрозы, даже маловероятной или фантастической, то это заставляет сознание искать пути ее предотвращения[64]. Но, как показывает опыт, тревога редко ведет к практическому решению проблемы.

Авторы теорий тревожности и патологического беспокойства не сходятся во взглядах на то, что вызывает и поддерживает тревогу[65]. Согласно одному из представлений об источниках тревожности, ее поддерживает стремление избегать «контраста» альтернативных эмоциональных состояний. С этой точки зрения люди, подверженные патологическому беспокойству, предпочитают поддерживать негативное состояние тревоги, чтобы не испытывать рискованных переходов между позитивными и негативными состояниями. Они считают, что избегать нужно не негативного состояния, а смены состояний.

Это представление согласуется с реальными свидетельствами того, как мы сами оберегаем себя от разочарований. Безусловно, всем нам случалось умерять восторженное ожидание будущего, готовясь к разочарованию. В этом суть цинизма: «Если всегда готовишься к худшему, тебе не грозят разочарования!»