Брак с другими видами - Юкико Мотоя

голоса не остается ни щелочки, ни просвета.

— Присядь, дорогая! Сегодня у нас — фритюрная вечеринка… Да расслабься ты уже! — настаивает он, явно задетый моей рассеянной беготней.

И я устраиваюсь на диване — в той же позе, в какой вечно разваливается он. Поглаживаю Дзороми, тут же прижавшуюся ко мне, но все никак не успокоюсь:

— А где у нас полотенца, ты в курсе?.. Масло, кстати, можно сливать через сетку для гриля от микроволновки, але!

Наслушавшись моих добрых советов до упора, муж схватил стакан, налил в него виски, добавил льда и с отчетливым стуком поставил на столик передо мной.

— Давай-ка, выпей вот это. И посмотри телевизор.

Дотянувшись до пульта, он включил телешоу, которое записал накануне. Не произнося больше ни словечка, я послушно сижу и потягиваю свой хайбол, хотя виски и не люблю. И пытаюсь отслеживать шоу, которое меня никак не цепляет. А где-то через полчаса слышу его голос: «Ну, вот и готово!» — и оборачиваюсь к столу, на котором со всей торжественностью момента выстроены огромное блюдо с горой дымящегося фритюра, только что купленные мной соленья, нарезанные ломтиками впопыхах, и пара чистых бокалов. И это не считая блюдец для соусов и скляночек с солью, перцами и лимонным соком.

— Сан-тян! Иди скорей! — торопит меня муж. Поднявшись с дивана, я занимаю свое место за столом, беру в руки палочки.

Муж садится рядом, откупоривает бутылку с пивом, наливает мне.

— Что происходит? — повторяю я, поднимая бокал и чуя в воздухе что-то пугающее.

— Иногда неплохо сменить пластинку! Разве нет?

Он наливает пива себе. Мы чокаемся, и от долгожданного наслаждения его кадык, точно поршень, начинает ходить вверх-вниз перед моими глазами. Свой бокал он осушает стремительно — будто пиво, минуя горло, впитывается во все его тело сразу.

Вдогонку за ним глотаю и я. Мягкая хмельная горечь освежает и успокаивает.

— Ну? Кусай, пока горячо! — командует он, и я хищно впиваюсь палочками в кусочки потрескивающей плоти. Слегка расползшихся форм, но аппетитных рыжеватых оттенков. Запах лакомства пропитывает кухню, возбуждая просто звериный аппетит. Чуть подсолив нежную корочку, я впиваюсь в него зубами.

Божественно. Я боялась, что внутри него все останется непрожаренным, но ингредиенты, как и кухонные инструменты, не подвели, и упругие до самой сердцевины кусочки так и похрустывают на зубах. Глаза мои округляются.

— Где ты… этому… научился? — поражаюсь я, терпеливо катая жаркую плоть на языке.

— Говорю же, это первый раз! — отзывается он, сражаясь со своей добычей не менее упорно.

— Ну просто… невозможно остановиться!

И это правда: впервые за долгое время мы наслаждаемся тем, что едим.

— У-гум-м… — только и мычит он, подцепляя палочками следующий кусок. Я хочу спросить его много еще о чем, но он подгоняет меня: «Давай-давай, пока не остыло!» — и я исправно продолжаю пожирать одно за другим все нажаренное. Лук. Кальмар. Креветка. Батат. Цыпленок. Все буквально тает во рту. Добавляю соли, лимона и продолжаю с нарастающим аппетитом. И вот уже гора, которую вдвоем, казалось, не покорить, почти растаяла у нас на глазах. В затянувшейся паузе подливаю себе еще пива. Когда я в последний раз столько пила, припомнить уже не могу.

— Значит, тебе уже лучше? — уточняю я. Язык мой слегка заплетается, а глаза чуть припухли и наверняка покраснели.

Муж, позабыв о палочках, хватает кусок за куском уже голыми руками и, не отвечая ни слова, опять набивает рот.

— Но что, по-твоему, с тобою случилось? — продолжаю я. — Не тепловой же удар, в самом деле!

Он склоняет голову вбок, будто передразнивая меня — мол, и правда, что это было-то? Напряжение, копившееся во мне, наконец-то спадает, и я тихонько смеюсь.

— Кстати, сегодня я рассказала Китаэ-сан про твою игру. И она решила, что ты, возможно, убегаешь от какого-то искушения.

— Какого?

— Ну, она не сказала конкретно… Жуть какая впечатлительная!

Я снова смеюсь, уже чуть громче. Но не встречаю у него на лице ни тени улыбки и опять становлюсь серьезной.

— Так ты уже выздоровел? — повторяю я снова.

Он не отвечает. Рептильи глаза перескакивают на остатки фритюра. Хвать! — и его челюсти работают с новой силой.

Разглядывая профиль мужа, я думаю, что уже очень давно не видела это лицо анфас. И заливаю долгую паузу очередным глотком пива.

— Может, мне стоит открыть свою фритюрную? Как думаешь? — бормочет он, слизывая с пальцев остатки масла.

Я слушаю этот голос, принадлежащий то ли мужу, то ли кому-то еще, и рассеянно приканчиваю свое пиво, потерявшее всякий вкус.

Навестив Хасэбо с супругом в их новой квартире, я возвращаюсь домой уже к вечеру. Муж, и сегодня ушедший с работы пораньше, медитирует у плиты над кастрюлей с уже остывающим маслом, перебирая в воздухе огромными кулинарными палочками.

— Хоть бы окно открыл!

Фритюрный зной растекается по квартире — не продохнуть. Но муж все буравит взглядом масло в кастрюле — так пристально, будто надеется выудить оттуда еще и родную мать, с которой его разлучили в детстве. И лишь когда пульт кондиционера пищит, реагируя на перегрузку, он наконец-то вздрагивает и замечает меня.

— С возвращением, — бубнит он безжизненно и глухо, словно заблудился во сне и никак не выберется наружу.

Поддоны для масла полны почерневших ошметок фритюра… Как? И сегодня опять?? Я представила, что буду есть это снова, и все, что оставалось во мне со вчерашнего вечера, тут же запросилось наружу.

На самом деле мои желудок и пищевод уже давно посылали сигналы тревоги — хватит, мол, остановись. Но что вы будете делать, если человек, заболевший неведомо чем, уверяет, что поможет ему только нажаренный для вас же фритюр?

Вот как? Значит, фритюром он просто-напросто замещает любимую игру в монетки? И до выздоровления больному как до Луны?

— Итак…

Как и вчера, он усаживает меня на диван, угощает ледяным виски. Обезоруженная его галантностью, я, как и вчера, покорно потягиваю хайбол и рассеянно пялюсь в экран. Как и прежде, смотреть там не на что.

Но вскоре шкворчание за спиной перемешивается с бормотанием телевизора перед глазами, и словно бы легкий туман накрывает меня с головой. Моя усталая поясница, похоже, пустила корни в диван, и подняться с него будет уже не под силу.

— Ну что, дорогая? Расскажи, где сегодня была! — говорит он, помогая мне перебраться за стол, и тут же наливает пива.

Кудахчет, как примерная женушка, думаю я. А вслух отвечаю:

— В новой квартире у Хасэбо…

— А-а!

Он как будто кивает. Или мне кажется? Я беру в руки палочки, чувствуя, как правая сторона моего тела начинает легонько