Мужик и камень - Анна Александровская
Шрифт:
Интервал:
На что Журкин только покрутил у виска и стал ловить и
собирать с земли листы своего проекта. Собрав их, он отряхнулся,
хоть и был совершенно чист, и зашагал прочь с тяжелым камнем на
сердце, но показным равнодушием.
Гомозову, после удаления мнимого друга, сделалось куда
лучше. Кажется, все начинало становиться в старые рамки и от
этого на душе его сделалось спокойнее.
Однако радость была поспешной. Уже через час у Филолета
Степановича подскочила температура, и он свалился на постель,
чувствуя себя разбитым.
Ничего. Просто нужно укреплять свой иммунитет, и только –
объяснял он себе. Главное, что в голове порядок. А это
разочарование в людях, даже, казалось бы, самых преданных и
близких, пройдет. Никому нельзя доверять, никому нельзя верить,
особенно в нашем испорченном обществе.
Не успел он повернуться на бок и закрыть глаза, как в дверь
постучали. «Никого нет дома!» – мысленно ответил Филолет
Степанович, но этот ответ не принес результатов, и застучали снова,
только громче.
«Прочь! Убирайтесь прочь! Все равно не открою!» – уже
раздраженно бубнил он себе под нос.
Через некоторое время стучать все же перестали, однако,
послышался какой-то подозрительный слабый удар по стеклу, точно
в него бросили камешек. За ним – следующий, и следующий.
Филолет Степанович недовольно фыркнул. Теперь становилось
очевидным, что в стекло теперь бросали камни.
– Что еще! Да они мне так окно разобьют! – разозлившись,
пробормотал Гомозов и, превозмогая слабость во всем теле,
поднялся с кровати.
Встав, он чуть одернул шторку и выглянул в окно, стараясь
оставаться незамеченным. Но за окном пристально следили,
поэтому, как в нем завиделось движение, присутствие Гомозова
было рассекречено. Зато теперь и для самого Филолета
Степановича не было секретом, кто пришел к нему. «Снова она!» –
нервно подумал мужчина, и колени у него дрогнули.
В окне же воскликнули, и не послышалось ли, с невероятной
радостью:
– Филолет Степанович, я так и знала, что вы дома! – не
послышалось, с радостью: – Вы ведь дома!
Гомозов пугливо отдернулся от окна.
– Филолет Степанович я вас видела! Что за прятки! Ей Богу,
как маленькие дети! Открывайте! Я вас видела и наверняка знаю,
что вы дома!
– Вам показалось! Уходите! – громко крикнул Гомозов, не
приближаясь к занавеске.
– Откройте! Я все равно не уйду! Так и буду бросать камни! А
вот тут как раз есть один, побольше… Щас я его…
– Какая наглость! – воскликнул Филолет Степанович и
рассерженно отодвинул шторку, чтобы наладить зрительный
контакт с пришедшей, – я не хочу вас видеть! Убирайтесь!
Убирайтесь прочь! Мне нездоровиться!
– Чепуха! Открывайте! – дама стояла на своем. – Ан, нет,
подождите! Подождите! Все-таки этот замечательный
булыжничек… мне кажется, он будет в самый раз к вам в окно!
– Это шантаж! Ненормальная! – воскликнул Гомозов,
вцепившись за голову.
– Сейчас, сейчас… Подождите… – женщина уже
приподнимала увесистый камень среднего размера на плечо.
– Остановитесь! Остановитесь! – взвизгнул Филолет
Степанович. – Я сейчас вам отрою. Открою! Только бросьте его на
землю! – и он тяжело, но поспешно зашагал к двери.
– А я ведь пришла извиниться! – сказала Елена, как только
оказалась на пороге.
Филолет Степанович пустил ее в дом. Его оправданием было
то, что он чувствовал слабость и нуждался в том, чтобы хотя бы
присесть.
– Вам действительно нездоровиться?! – озадаченно
выговорила женщина, вглядываясь в лицо Гомозова.
– Нет, я прекрасно себя чувствую, – пробурчал Филолет
Степанович с равнодушной интонацией. – С особым нетерпением я
ждал гостей.
Елена ничего на это не ответила, только веселость на ее лице
поплыла и постепенно испарилась.
– Если хотите, то вскипятите чая, – сказал, наконец, Гомозов
после длительной паузы.
– Конечно! – вдруг оживилась Елена. – Сейчас поставлю!
Прямо сейчас поставлю! Как же я забыла?! Как я могла забыть?! Я
же принесла с собой печенье, в знак извинений! Только сегодня
испекла! – она порывисто схватила свою сумку, достала из нее
бумажный пакет с выпечкой и высыпала содержимое в пустую
пиалу, что тоскливо красовалась на столе.
– Как мило, – без энтузиазма проговорил Гомозов, увидев
печенье из песочного теста с прослойкой из вареной сгущенки в
форме сердец, и тут же в голове у Филолета Степановича появились
щелчки мигрени, и он облокотился на спинку кресла.
– Я поставлю чайник! – сообщила женщина, вскочив со стула,
и побежала на кухню. – Вам обязательно нужно выпить горячего, у
вас очень нездоровый вид.
Да, да, теперь осталось только залить все это сырым кипятком,
просто средневековая казнь какая-то, подумал про себя Гомозов и
уязвлено отвернулся к окну, но потом вдруг опомнился и кинул
женщине в кухне:
– Не вздумайте воровать мое столовое серебро! Учтите, я
знаю, где вы живете!
– Не переживайте! – негромко послышалось в ответ. – У вас
тут только алюминий! Я проверяла!
Моя ложечка. А как же моя серебряная чайная ложечка? –
подумал коротко Филолет Степанович. – Не заметила? Выходит не
заметила.
Через несколько минут Елена уже шла из кухни с двумя
кружками чая.
– Вот, пожалуйста, попейте, вам станет легче.
– Легче?
– Да, легче. При этом, яду вам не подсыпала.
Гомозов недоверчиво смерил женщину взглядом и принял
кружку.
– Вы извините меня, – проговорила Елена, – я действительно
перед вами виновата. Ворвалась тогда к вам в дом, наговорила
невесть чего… И потом еще и обвинила вас, именно вас, а не себя, в
том происшествии, когда вы схватили меня за руку. Я только потом
поняла, что вас напугала этими своими угрозами и суицидными
мыслями. Глупости все это. Приношу искренние извинения. Но
тогда, в первый раз, как я пришла к вам, мне действительно была
нужна помощь, был нужен собеседник. Понимаете, друг! Именно
друг!
Гомозов недовольно причмокнул.
– Нет, не подумайте, – вновь заговорила Елена, но уже
быстрее. – Не подумайте… – Я не предлагаю вам ничего, кроме
дружбы. Поверьте! Я не буду вас обременять. Если только чуть-
чуть. Но поверьте, это незначительно. Мне ведь просто нужна
помощь. И я не задену свое самолюбие, так настойчиво прося ее у
вас. Вы мне показались особенным.
Филолет Степанович недоумевающе посмотрел на нее.
– О какой помощи вы говорите? Я вас не совсем понимаю.
– О незначительной. Я же говорила.
– О какой?! – он напряг все свое внимание, всматриваясь
женщине в лицо.
– Разрешайте мне иногда беседовать с вами. Иногда. Мне
нужен собеседник, друг.
– Что?!! Вы опять за свое?! – вспыхнул Гомозов. – Что я вам
пастырь какой, беседы с вами разводить?! И вот, что я вам скажу на
это: идите вон с вашими просьбами, и заберите ваше печенье! Не
видите, мне нездоровится!
– Вижу! – ответила женщина. – Судя по всему, вам давно не
здоровится!
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!