Раневская, которая плюнула в вечность - Збигнев Войцеховский

Режиссер через общих друзей еще раз передал Раневской свое предложение. В нем содержался весьма прозрачный намек на то, что она сможет значительно улучшить материальное положение. «Хоть денег заработает, дура, если даже и не утвердят на роль».

Фаина Раневская нисколько не колебалась с ответом.

– Передайте Эйзенштейну, что я лучше стану продавать кожу со своей задницы, чем сниматься в его паршивом кино!

Ну что ж, так ему и передали.

Прошло некоторое время, запомнившееся ей безденежьем и нервным истощением из-за болезни подруги. И вот от гениального режиссера последовал ответ. Через друзей он спрашивал у Раневской, как идет торговля кожей с ее задницы.

Как надо было поступать Фаине Георгиевне, что отвечать?

А ничего она не ответила. Потому что догадалась: Эйзенштейн понял ее состояние на тот момент. Он сообразил, что она сама догадалась, какую роль ей предстояло сыграть в игре с Большаковым. До режиссера дошло, что актриса имела полное право ответить ему именно так.

Поэтому он и сам изъяснялся в таком же стиле. В итоге состоялся обмен уколами между двумя людьми, которые уважали друг друга за мастерство и ум и могли прощать мелкие обиды. Это было чем-то вроде игры на публику, тем более что такая пикировка отвлекла досужие разговоры от главной причины неутверждения Раневской на роль тетушки Ивана Грозного. Ни Эйзенштейн, ни сама Фаина Георгиевна не хотели, чтобы об этом говорили шепотом или вслух. Это было просто рискованно.

Еще один маленький штрих. Во время болезни Ахматовой на ее имя пришел солидный денежный перевод от незнакомого лица. Эти деньги оказались очень кстати. Думаю, Раневская вполне догадывалась, кто был отправителем.

Но на этом наша глава об отношениях Фаины Раневской и Эйзенштейна совсем не заканчивается. Кстати, наверное, неправильно мне все время писать только фамилию режиссера, невольно покрывая его слоем забронзовелой гениальности. Ведь имя-то у него было! Было. И звали его мягко и совсем по-русски – Сергеем.

Вот вы сами наверняка заметили любопытную вещь. Стоило нам прочитать имя – и перед нами не только гениальный режиссер, получивший лично от Сталина благословление на съемки одной из самых величественных исторических картин, но уже и мужчина.

Заметим справедливости ради: очень даже симпатичный. Вот как описывали его очевидцы в молодости: «Золотоволосый, с нежным цветом лица, какой бывает у рыжих людей, с тонкими бровями и с очень красивыми руками». Когда Сергей Эйзенштейн повзрослел, то: «Он не стал толстяком. Был по сложению похож на японского борца с невыделенными сильными мускулами, с очень широкой грудной клеткой и с мягкими движениями». Свои густые, но послушные волосы Сергей Эйзенштейн всегда зачесывал назад, открывая высокий и прямой лоб.

Теперь давайте подумаем вместе. Талантливый режиссер, симпатичный и сильный мужчина, умный, острослов, порядочный, умеющий признавать свои ошибки. Это с одной стороны. С другой: своенравная, но справедливая женщина, ценящая в первую очередь ум, талантливейшая актриса, интеллигентная, отвергающая мещанство во всех его проявлениях, как проказу, свободная в своем выборе и симпатичная.

Что могло быть между ними? Дружба? Ну конечно! Тот самый острейший обмен уколами и выпадами больше подчеркнул в них ум, хорошо заметный и для всех остальных, нежели нанес каждому смертельную обиду. Симпатия? Безусловно! Оба видели друг в друге таланты, не считали себя соперниками. Они были не на разных сторонах баррикады, при определенных обстоятельствах вполне могли бы оказаться в одной команде.

А влечение? А любовь с ее финальным аккордом в виде интимных отношений – могла быть?

Конечно, могла. А была?

Вот тут вопрос. Очень даже большой. Во-первых, сам Сергей Эйзенштейн никогда не распространялся о своих связях. Да, он был женат – в 1934 году состоялась его свадьба. Но в его записях, которые были опубликованы вдовой после смерти режиссера, не содержалось ничего личного. Он наверняка был из тех по-настоящему порядочных людей, которые сделают все, чтобы из-за их небрежности или недосмотра случайно не пострадали другие люди.

Во-вторых, сама Фаина Раневская наотрез отказывалась распространяться перед журналистом Скороходовым о некоторых сторонах и деталях своей жизни. Он собирался делать о ней книгу. Фаина Раневская согласилась, поскольку сама так и не смогла написать о себе больше нескольких листов.

Ему, Глебу Скороходову, она рассказывала почти все, но о своих чувствах – практически ничего. Ни слова об интимных делах. Все вскользь, полунамеком. В итоге приходится и сегодня иногда встречать мнение как будто и серьезных исследователей жизни Фаины Раневской, которые утверждают, что она, видите ли, была женщиной нетрадиционной сексуальной ориентации. Мол, поэтому и семьи у нее не было, и ни одного любовного скандала в театре, и с Ахматовой дружила.

Это точно – семьи у Фаины Раневской не было. И с Ахматовой она дружила очень сердечно. Кстати, сама поэтесса одно время открыто жила с женщиной, уйдя от мужа. Ни в одном пошлом скандале с визгом и тасканием за волосы Фаина Георгиевна замечена не была. Так что же – и с мужчинами у нее ничего не было?

А как же те юнкер и гусар, у которого некоторый орган находился на овсяном рационе? Тот самый первый актер, нагло обманувший и унизивший девушку, еще совсем юную? Как же вам тогда вот такое высказывание Фаины Георгиевны: «В нынешний театр я хожу так, как в молодости шла на аборт, а в старости – рвать зубы».

Тут все понятно? Как думаете, часто ли приходилось Раневской ходить в театр? А рвать зубы? Ну, максимум тридцать два раза, никак не больше. Нормальный человек, услышав такую фразу, придет к простому и логичному выводу: Раневская делала в молодости аборты числом не менее трех.

Выходит, что Фаина Раневская имела интимные отношения с мужчинами. Скажем категорически: она была женщиной, нормальной во всех отношениях. Внутренняя свобода в выборе делала ее связь с таким мужчиной, как Сергей Эйзенштейн, очень даже возможной.

А что же сам Сергей? Был ли он из тех, кто, имея жену, мог слегка увлечься интересной женщиной?

Давайте не станем подробно останавливаться на этом вопросе. Хотя в его воспоминаниях и нет эпизодов, рассказывающих о личной жизни «на стороне», есть масса свидетельств других людей. Да, Сергей Эйзенштейн был очень талантливым, весьма уважаемым человеком. Настоящим интеллигентом.

Именно эти качества послужили основой того, что вокруг него никогда не было сплетен и скандалов. А повод и причины имелись. Сергей Эйзенштейн, как и все художники, являлся увлекающейся натурой.

У него были большие и малые романы. Впрочем, он ясно осознавал свою способность увлекаться, поэтому сам же и сдерживал себя в своих чувствах, когда видел, что они могут привести к ненужным тратам сил и нервов его самого и близких.

Был и еще один интересный момент в жизни Сергея Эйзенштейна. Сегодня таких людей называют бисексуалами. Да, не удивляйтесь. Персон с таким складом ума и психики немного, но они есть – те, которые могут любить как мужчин, так и женщин. Сергей Эйзенштейн был именно таким. Ему случалось увлечься и актрисой, и актером.