Раневская, которая плюнула в вечность - Збигнев Войцеховский

«Все было честно», – подчеркнула Фаина Раневская.

Честно со всеми: со зрителями в зале, с самой собой на сцене, с соседями по дому и с мужчинами.

Фаина Раневская была умной, интеллигентной женщиной, начитанной, прекрасно знающей литературу и театр. Она не могла терпеть в людях хамства, невоспитанности, а еще больше – воинствующей глупости и серости. Именно последним качеством могло похвастаться великое племя чиновников, которое разрасталось в тогда еще молодом советском государстве со скоростью и неотвратимостью раковой опухли.

У многих из тех, кто знал Раневскую, еще в те времена возникало недоумение. Да оно и сейчас никуда не делось. Почему Раневская была иной раз настолько нетерпима, язвительна, остра, бесцеремонна, а то и груба? Чего ради эта интеллигентная женщина иной раз угощала общество солеными словечками? И вот что еще интересно: почему вся эта грубость не приставала к ней? Как вышло, что она снискала себе славу не грубиянки, но умнейшей особы, мастерски владеющей острым словом?

Ответ, как мне кажется, лежит на поверхности. Фаина Георгиевна вынуждена была так вести себя, потому что находилась на войне. Да, именно так: на войне с хамством и бесталанностью, с чиновничьим беспределом. Всеми фибрами души она ненавидела вчерашних безграмотных революционеров с отсутствием хоть каких-либо зачатков внутренней культуры. Эти субъекты нагло принимались командовать во всех областях жизни, в том числе и в искусстве. Они нивелировали, подминали под свое зачаточное мировоззрение всю его сложность и многогранность.

Для этих людей грубая прямолинейная идеология была мерилом всякого творения в искусстве. Самое страшное то, что именно такие вот функционеры, наделенные нюхом собак-ищеек, выискивали в сценариях и текстах «чужеродные» элементы. Именно они диктовали в той жизни, чему быть на сцене, в кино, в выставочном зале, а чему лежать на полках. Какому режиссеру ставить спектакли и фильмы, получать ордена и премии, а какому – гнить в Сибири на лесоповале.

Фаина Раневская не могла сдерживать себя не потому, что была просто скандалисткой. Нет! Она часто видела, как серость и безмозглость пытаются диктовать культуре свои законы, управлять ею. Фаина Георгиевна стремилась не только защитить искусство, но и поставить на место очередного «управителя», так подчеркнуть его безграмотность, нижайший культурный уровень, чтобы даже он сам это понял. Это была ее личная война. На горизонте не виделось ее победы, но она не собиралась сдаваться.

Коммунисты поняли, что искусство является самым мощным оружием на фронте идей, и тут же попытались взять контроль над ним. Многочисленные комитеты, созданные большевиками, с одной стороны, как будто регулировали финансовые средства, поддерживали и опекали культуру. С другой стороны, тот же Комитет по кинематографии в самое короткое время стал не просто распорядителем денег, но и цензурным органом. Все как положено. Кто имеет деньги, тот и правит балом. А в стране, где частного капитала нет и быть не могло, буквально все решения принимали советские чиновники.

Самым грозным таким человеком для всех работников кино – режиссеров, сценаристов и актеров – был товарищ Большаков. Он возглавлял Комитет по кинематографии. Да, тот самый Большаков, который не дал сниматься Фаине Раневской в фильме Сергея Эйзенштейна «Иван Грозный», не утвердил ее на роль тетушки царя. У товарища Большакова было самое правильное имя – Иван.

Иван Григорьевич был вершителем судеб, дарителем свобод и душителем идей. Но не богом, а все-таки очень даже смертным существом. Господь в те времена, как оно и положено, был только один – товарищ Сталин.

Справедливости ради нужно сказать, что Большаков был человеком с образованием. Он окончил Московский институт народного хозяйства им. Плеханова в 1924–1928 годах. Уже в то время Иван проявил себя, что называется, активным товарищем, исполнял разные обязанности функционера. Его заметили и выдвинули в инструкторы райкома профсоюзов металлистов в Москве. Ну, вы же знаете, профсоюзы – школа коммунизма, кузница кадров.

Он справился хорошо и был пододвинут поближе – стал ответственным секретарем Центрального бюро пролетарского студенчества ВЦСПС. При этом Иван одновременно учился.

Партия заметила горячие глаза товарища Большакова и направила его изучать основы своей же идеологии и партийного строительства. Иван Большаков становится слушателем Института красной профессуры в Москве.

Ну а дальше – карьерный рост в правительстве большевиков. Для Ивана Большакова главным в кино были те задачи, которые перед ним ставила партия: развить и охватить. То есть развить кинематограф как можно шире и охватить благостным воспитательным воздействием кино все население Советского Союза.

Отдадим должное этому человеку. Деловая хватка у него была, имелось понимание необходимости развития своего дела, но все это именно в экономическом плане. Что касается непосредственно самого искусства, то тут Иван Большаков четко придерживался линии партии. Все должно быть идейно выверено, четко и недвусмысленно. Вот такой человек руководил кино в годы творческой деятельности Фаины Раневской.

Личная встреча председателя комитета Ивана Большакова и Фаины Раневской произошла в годы войны. Она была полна такого трагизма, что Фаина Георгиевна потом вспоминала о ней: «Как жаль, такая сцена пропала!»

А предстояли этой встрече вот такие события и обстоятельства.

Перед самой войной Михаил Ромм завершил работу над очередным своим фильмом, в котором снялась Фаина Раневская. Картина повествовала о событиях в Западной Белоруссии, о том самом освободительном походе Красной армии, о построении новой жизни.

Фаина Раневская играла в этом фильме женщину, хозяйку хутора. Конечно же, богатая хуторянка должна была противиться присоединению Западной Белоруссии к Советскому Союзу, вообще всему новому. В общем и целом хуторянка Роза Скороход была героем идеологически отрицательным.

Только, ради бога, не стоит думать, что Ромм сделал некую пустую агитку. Да, все в этом фильме было выдержано в верном для партии ключе. Но для Михаила Ромма, сценариста, актеров, которые играли в этой картине, было важно совсем иное: показать внутренний мир людей, втянутых в очередной виток истории. Важен был человек с его личной трагедией, с трансформацией сознания, с ломкой нравственных устоев.

В этом-то и заключается сила искусства. Оно проявляет внутренний мир человека, раскрывает весь его трагизм. Разумеется, при умелых действиях режиссера и актеров.

Съемки фильма были закончены перед самым началом Великой Отечественной войны. Чисто техническая рутинная работа по склеиванию многих сотен метров кинопленки завершилась буквально в ночь на 22 июня 1941 года.

Конечно, фильм на экраны тогда не вышел. Время потребовало от кинематографа совершенно нового продукта: патриотического, призывающего народ подниматься на борьбу с фашизмом.

В эти дни, кстати, проявился незаурядный талант Ивана Большакова в плане реорганизации всего своего хозяйства. Нужно было провести эвакуацию киностудий в Среднюю Азию, организовать там их работу и руководить ею из Сибири. Туда было эвакуировано будущее министерство по кинематографии. На первое место в работе кино встали документальные фильмы, короткие агитационные журналы.