Конан и Нефритовый Кубок - Джеральд Старк

Огненный Феникс, прилегший отдохнуть на пол, лениво встал и издал короткое сердитое ржание. Дознаватель облегченно вздохнул и сверху вниз глянул на окончательно пришедшего в сознание и потому безнадежно угрюмого Акцеля.

– Какая встреча! Акцель-Подковка собственной персоной! Волоките его ко мне, нас ждет душевнейшая беседа о красотах Коринфии и достоинствах тамошних несравненных скакунов… Конан, ты мне тоже понадобишься. Эй, что здесь делает девица?

Взгляды присутствующих устремились на оробевшую Диери, немедленно скрывшуюся в стойле Феникса.

– Ее зовут Деянира Эйтола и она моя знакомая, – поспешил на выручку Конан. – Она знает толк в лошадях и будет присматривать за Фениксом, пока не вернется его хозяин.

– Да? – с сомнением переспросил Рекифес. – Ты уверен, что твоя… э-э… знакомая поладит с этим кусачим чудовищем?

– Поладит, – заверил высокое начальство киммериец.

У Рекифеса Конан проторчал почти до полудня и при первой возможности сбежал обратно на конюшню. Диери яростно отскребала жесткой щеткой рыжую шерсть Феникса, Шетаси, которому уже пора было вернуться, она не видела и никакие посланцы от достопочтенного Наставника не приходили.

Киммериец велел себе набраться терпения. У уль-Айяза могла иметься тысяча причин задержаться. Может, он вышел на след преступников?

Солнце неспешно ползло по небу, склоняясь к горизонту. Сыскная Управа жила своей жизнью, Диери с помощью Конана вывела Феникса прогуляться по двору – жеребец прихрамывал, но уже не так сильно, как после скачек – приближался вечер, а Шетаси уль-Айяз по-прежнему не появлялся.

Смутное беспокойство Конана начинало перерастать в настоящую тревогу.

Благотворительный приют для малоимущих, что скромно приткнулся в углу двора митрианской обители, весь пропах каким-то резким и кислым запахом, от которого неудержимо тянуло как следует чихнуть. Приют вроде не бедствовал, однако даже недолгое пребывание в нем наводило на мысли о том, что душевспомогательная затея монахов с самого начала обречена на провал. Слишком мало лекарей и слишком много увечных и калечных, коих за отсутствием места размещали прямо в коридорах, на пожертвованных прихожанами Обители драных циновках.

Шетаси уль-Айязу, впрочем, удалось избежать общей участи. Старшему письмоводителю Сыскной Управы отвели отдельную комнатку с видом на чахлый садик, но, похоже, это его совсем не радовало. Он паршиво себя чувствовал, смотрел на мир с отвращением и брюзжал больше обычного.

Конан примчался в Приют ближе к закату, сразу после того, как в Управе объявился мальчишка, заявлявший, будто у него имеется весточка для служащего здесь парня-варвара, чье языколомное прозвище он позабыл. Юнец выклянчил горсть медных суффи, после чего с видом крайнего одолжения изрек порученное ему известие: мол, некий уль-Айяз находится в Приюте Страждущих на улице Ликар и желает как можно скорее узреть своего подчиненного. Так что ноги в руки и бегом!

Последнее малолетний вестник наверняка добавил от себя, увернулся от затрещины и смылся, довольно ухмыляясь.

– Вот и нашелся твой Наставник, – с облечением сказала Диери. – Только каким образом он умудрился загреметь в Приют? Туда обычно привозят тех, кого подбирают в бессознательном состоянии на улицах, болезных нищебродов и прочих страдальцев с пустыми карманами.

– Вернусь и все расскажу, – пообещал киммериец.

– …Дурацкая история вышла, – скрипуче говорил почтеннейший уль-Айяз, уныло созерцая каменную стенку напротив, украшенную выцветшим ковриком. Речь старого сыскаря звучала слегка невнятно, причиной чему служила пара утраченных зубов и легкая затуманенность разума, вызванная уймой успокоительных снадобий. – Давненько уже со мной ничего подобного не случалось. Все из-за тебя, между прочим!

Конан согласно поддакивал, с тоской понимая, что в ближайшие седмицы уль-Айяз из Приюта не выйдет, а ежели и выйдет, то прямиком отправится домой, не в Управу. Варвар специально расспросил лекаря, пользующего Наставника. Бритоголовый монах пожал плечами, въедливо перечислил количество сломанных костей достопочтенного Шетаси и многозначительно добавил, что молодому человеку стоило бы отблагодарить Подателя Жизни за то, что его старший друг вообще остался в живых.

Намек Конан отлично понял. Пересчитал оставшееся в кошеле серебро и решительно высыпал половину в стоявший у входа в Приют огромный железный ящик для пожертвований.

– Я всего-то собирался пройти по тавернам рядом с Конным Полем, да разузнать, кто что подумывает о падении Тархалла, – Шетаси помолчал, собираясь с мыслями. – Зашел в «Змею и скорпиона», оттуда наведался в «Красного быка». Там как раз околачивался Ушастый Осарк, один из старшин Гильдии посредников. Ну, думаю, свезло: Осарк о лошадях знает все. Ежели поставить ему кувшинчик белого шемского, может, он поведает чего интересного…

– Что он сказал? – нетерпеливо осведомился Конан.

– Можешь гордиться – Осарк тоже вбил себе в голову, что Феникс не мог ни с того, ни с сего шлепнуться на ровном месте, – раздраженно бросил Шетаси. – И не перебивай старших! Я, значит, потихоньку перевожу разговор на иную тему. Большинство зрителей наверняка ставило на Огонька, так? Должно быть, те, кто вложил свои денежки во второразрядных лошадей, по воле случайности оказавшихся первыми, теперь ходят и довольно потирают ручки, хваля свою предусмотрительность. Месьор Осарк кривит рожу изголодавшегося демона и начинает сыпать проклятьями налево и направо. Мол, он на этой треклятой скачке едва не разорился. Почему? Да потому, что ленточку победителя срывает Летящая Стрела, шедший из расчета один к пяти, а следом за ним, вывалив язык, прибегает даремский Упрямец, за которого вообще с огромной натяжкой давали один к восьми! И Ушастый вынужден покрывать выигрышные ставки, отчего у него происходит разлитие зеленой желчи!

– Он, случайно, не говорил, какие именно люди выиграли на Стреле и Упрямце? – у киммерийца возникла какая-то смутная идея. К сожалению, она промелькнула слишком быстро, чтобы толком ее осознать, оставив на память о себе расплывчатый след.

– Не только говорил, но даже записывал, как водится у посредников, – Шетаси, похоже, несколько удивился внезапной проницательности подопечного. – На всякий случай я выпросил копию этого списка, выглядевшего довольно странно, и откланялся. Думаю, посижу где-нибудь в тишине, соображу, чего к чему. На углу Боенского Проезда и Кривоколенной натыкаюсь на каких-то молодчиков, выясняющих отношения. Мне бы пройти мимо, но стражников поблизости не оказалось, а эти головорезы разошлись не на шутку и уже схватились за ножи. Сам не знаю, что меня дернуло полезть их разнимать… Очухиваюсь здесь и спасибо добрым людям, что не бросили подыхать на улице.

Уль-Айяз закашлялся и желчно закончил:

– Список, само собой, пропал, кошелек тоже. К работе до конца осени я не пригоден, и разыскания наши зашли в тупик. Когда приедет ит'Каранг, верни ему коня. Да не забудь попросить его милость Рекифеса подыскать тебе нового Наставника, ибо старому одна дорога – на кладбище.