Рождественский пес - Даниэль Глаттауэр

Перед самым Рождеством она вдруг в него влюбилась. Он написал: «Хочешь, я тебе кое-что скажу?» Она ответила: «Скажи». Он: «Ты для меня очень много значишь». Она: «Правда?» Он: «Да. Ты мне снишься». Она: «Надеюсь, в приличном виде». Он: «А как ты выглядишь?» Она: «К сожалению, я жуткая уродина. Не буду вдаваться в подробности». Он: «Это не страшно. Как бы ты ни выглядела, для меня ты — красивая». Катрин, конечно, почувствовала, что это, в сущности, не очень-то лестные слова. Клеменс, скорее всего, не сам их придумал, а где-нибудь услышал или вычитал. Если бы они относились к кому-нибудь другому, она бы невозмутимо повела бровью и тут же удалила бы эти слова из памяти как голливудскую чушь. Но на этот раз они относились к ней. Она была тронута и с бьющимся сердцем написала: «Спасибо! Это очень мило с твоей стороны». Он: «Я влюбился в тебя». Она: «Я рада». «Взаимно» она решила на всякий случай пока приберечь.

И вот утром в свой двадцать восьмой день рождения она написала Клеменсу: «У меня есть для тебя маленький рождественский подарок. Ничего особенного. Но я хотела бы тебе его вручить. У тебя сегодня не найдется пары минут? Мы могли бы где-нибудь пересечься? Можно даже поздно вечером».

Когда она отправила ему этот мейл, у нее было такое чувство, как будто ее желудок превратился в строительную площадку, на которой рабочие одновременно врубили все свои отбойные молотки. В ее жизни такого еще не бывало — чтобы от крохотного письмеца зависело все ее дальнейшее существование, сведенное к иррациональному чувству привязанности к другому человеку.

«Подарком» была маленькая книжечка с мейлами, своего рода «The Best of Katrin and Clemens». Катрин с самого начала сохраняла мейлы и теперь красивым почерком, в сжатом виде воспроизвела на бумаге хронологию их знакомства вслепую. Переписывая адресованные ей слова Клеменса, она окончательно, без ума влюбилась в него и почувствовала непреодолимую потребность немедленно сделать первый шаг к сближению. Она бы с удовольствием сразу же поцеловала его — лучше всего с закрытыми глазами. Ей необязательно было знать, как он выглядит; главное — чтобы он был реально, физически рядом. Потому что поцеловать его по е-мейлу она не могла.

Ответ пришел только после обеда, ближе к вечеру. (Катрин уже думала, что сегодня побьет свой личный рекорд по самым отстойным сочельникам и дням рождения.) Он написал: «Только что прочел твой мейл и чуть не упал в обморок от удивления и радости. Конечно, встретимся! Вечером я буду у бабушки. Вернусь домой в девять и сразу же напишу тебе».

Когда без десяти девять на ее мониторе появился сигнал о том, что пришел мейл от Клеменса, на строительной площадке в ее желудке к отбойным молоткам присоединилось сразу несколько строительных кранов. Клеменс писал: «Я уже дома. Минут через тридцать в принципе мог бы быть у тебя». Она: «А ты не хочешь спросить, где я живу?» Он: «Я знаю, где ты живешь». (Один из строительных кранов в желудке Катрин рухнул, нанеся серьезный материальный ущерб.) Она: «ОТКУДА?????» Он: «Мы знакомы». (Столкновение двух кранов, многочисленные жертвы среди рабочих.) Катрин, уже ненавидя Клеменса: «ОТКУДА???????????» Он: «Я работаю в банке, в твоем филиале. Второе окно слева от входа. Мы каждый раз улыбаемся друг другу, когда ты приходишь. Четвертого ноября ты снимала со счета 8500 шиллингов. У меня». (Взрыв газовых баллонов, крушение оставшихся кранов, пожар и гибель остальных рабочих и инженеров, объявление чрезвычайного положения в стране.) Она: «ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ЭТО Я?????» Он: «Я с компьютером на ты. Так что взломать код анонимного чата для меня раз плюнуть. Так я и узнал про тебя».

Последний мейл Катрин к Клеменсу гласил: «Я не хочу знать, какая из этих оконных физиономий — твоя. Передай своему шефу, что я перехожу в другой филиал. Счастливого Рождества! Привет!»

Через час позвонила мать, поздравила ее с днем рождения, с Рождеством, пожелала скорейшего выздоровления от ветрянки, всего хорошего от себя, всего хорошего от папы, всего хорошего вообще и в частности и сообщила, что подарки ждут ее. Катрин, которая уже нанесла толстый слой крема «Нивея» на распухшие от слез веки, сказала, что ей вдруг сильно полегчало и что врач даже разрешил ей в виде исключения покинуть постель. Одним словом, она все-таки приедет домой. Прямо сейчас.

— Золотце, но мы уже собирались ложиться спать!.. — сказала мать.

«Тем лучше», — подумала Катрин и стала быстро одеваться.

Курт лежал под своим креслом и ни о чем не думал. Один из его кофейных глаз-стекляшек был открыт. По-видимому, он случайно ночью открыл его и забыл закрыть. У Макса было прекрасное настроение. Прислонившись к оконной раме, он наблюдал непривычный воскресно-утренний спектакль «Капризы природы». Он любил подобные катаклизмы. Город был по уши занесен снегом, но казался вполне довольным собой и своими обитателями. Снег шел не переставая двадцать четыре часа. И вот теперь владельцы личных транспортных средств, вооружившись всевозможными приспособлениями по перемещению снежных масс в пространстве, дружно избавлялись от остатков субботнего алкоголя в крови. Каждый откапывал свой автомобиль, закапывая при этом припаркованный справа от него чужой. Но как бы то ни было, одна из семи машин — крайняя слева — постепенно освободилась от снежного покрова. Во всяком случае, на несколько минут. В этот момент мимо прошла снегоочистительная машина. Со всеми вытекающими последствиями.

Макс сегодня работал дома. И это его радовало. Он специально запасся работой для преодоления тягот воскресенья. Ему неожиданно перепало еще одно, четвертое поле журналистской деятельности. На пятой странице журнала «Остров загадок» каждую неделю появлялось новое фото обнаженной модели. В первые годы издания журнала на этой странице печатались фото забавных младенцев. Когда их сменили изображения голых девиц, тираж увеличился на треть. Когда эротические портреты, снятые с помощью мягкорисующего объектива, сменились более отчетливыми линиями и более откровенными мотивами из бывших коммунистических государств Европы, тираж вырос вдвое. Многие пенсионеры, отказавшись от подписки на «Замочную скважину» и «Секси-Хекси», подписались на «Остров загадок». Потому что этим журналом можно легально пользоваться и дома, его не нужно лихорадочно прятать от жен. Не вызывал подозрений даже тот факт, что мужчины вдруг начали собирать старые выпуски «Острова загадок», штабелями раскладывая их у себя по всей квартире. Они просто говорили своим женам, что разгадали еще не все загадки и кроссворды. Даже будучи пойманными с поличным, на пятой странице журнала, они легко могли уйти от возмездия. Достаточно было просто изобразить возмущение, покачать головой и сказать: «Ну совсем совесть потеряли! Покупаешь журнал с кроссвордами — а тут, оказывается, вон какое свинство!»

Поскольку к мясу полагается гарнир, фото голых девиц на пятой странице сопровождались текстами, содержавшими информацию о том, как зовут данную восточноевропейскую мадемуазель или как она любит, чтобы ее называли друзья, сколько ей лет, о чем она мечтает, почему она голая и какие у нее жизненные планы. Эти тексты пятнадцать лет подряд, каждую неделю, включая прошедшую, писал господин Прайрайф. Потом он умер. Инфаркт, сказали врачи. Господина Прайрайфа нашли сидящим за рабочим столом, над фотографией обнаженной девицы. Его последними словами были: «Хоть раз в жизни посидеть вдвоем с прекрасной Присциллой (23 года) в беседке — об этом, наверное, мечтает кажд…» Похоже, он отключился прямо в процессе работы, не дописав фразу.