Начало Петровской эпохи - Вольдемар Балязин

Далее события развивались совершенно в пользу Софьи. Стрельцы в Москве, узнав о казни Хованских, сначала схватились за оружие, но на Троицу не пошли, выставив лишь пушки у городских ворот, да усилили надзор за боярскими холопами – вчерашними своими союзниками, боясь, что они выступят против них по наущению своих, бежавших к Софье, господ.

Бескровный триумф Софьи

Софья между тем выжидала, с каждым днем накапливая силы, шедшие к ней со всех сторон. Стрельцы знали об этом и стали просить патриарха послать в Троицу архимандрита Чудова монастыря Адриана, чтобы звать на Москву Софью и ее братьев, дабы принести им повинную. Софья, дождавшись Адриана, потребовала, чтобы в Троицу прибыли выборные по двадцать человек от каждого полка. Стрельцы покорно выполнили ее волю и, явившись в Троицу, пали ниц перед царевной. Вычитав им суровое нравоучение, Софья велела, чтобы каждый полк подал повинную челобитную с поименным общим рукоприкладством. После того выборных отпустили в Москву. С помощью патриарха такая повинная была составлена и подписана всеми стрельцами.

Софья с братьями и всем царским семейством возвратилась в Москву, въехала в Кремль как победительница, тотчас же заменив стрелецкие караулы дворянами и прочими верными ей служилыми людьми.

Начальником Стрелецкого приказа стал Шакловитый, начав свое управление казнью пяти заводчиков новой смуты и разослав по окраинам несколько десятков самых заядлых гилевщиков.

Так, почти бескровно, положила Софья Алексеевна конец великой смуте и с этой поры семь лет управляла Россией от имени двоих своих братьев.

Очищение огнем

Однако управлять Россией было ох как нелегко! В Москве не проходило дня без татьбы, воровства и убийств. Городовые стрельцы и объезжие головы сбивались с ног, беспрестанно ратоборствуя с шайками головорезов, вооруженных пищалями и самопалами. Их ловили, били кнутом, рубили головы, но воровство и татьба продолжались.

Прямо под городом, на Троицкой дороге, бесчинствовали с шайкой своих холопов князь Лобанов-Ростовский и столбовой дворянин Иван Микулин, грабя купцов, мещан и тороватых мужиков. Их поймали, а поймав, били кнутом и, отобрав имения, сослали в Сибирь.

Повсеместно дрались и сварились между собою помещики, наезжая друг на друга во главе своих хорошо

вооруженных отрядов. Они жгли усадьбы, грабили пожитки, сжигали деревни и травили хлеба, угоняя лошадей и коров. И против них шли правительственные войска, усмиряя бунтарей и прекращая бесчинства.

Но более прочих докучали правительству раскольники. Их велено было смирять огнем и железом, беспощадно пытать, а в крайних случаях сжигать живьем. Самые фанатичные раскольники не только не боялись пыток и казней, но сами сознательно шли на них.

В 1687 году три тысячи фанатов захватили Палеостровский монастырь на Онежском озере и, запершись, сели в осаду. Когда под стены обители подошли правительственные войска, расколоучители Емельян и Игнатий подожгли монастырь, и в огне погибло две тысячи семьсот человек, веря в то, что, очищенные этой огненной купелью, они тут же войдут в Царствие Небесное.

А в 1689 году в этом же монастыре, вновь захваченном раскольниками, «крещение огнем» приняли еще пятьсот праведников.

«Канцлер» Голицын и дела внешне-политические

Внутренние дела государства занимали Софью более всего, тогда как дела внешние целиком лежали на ее «канцлере», как называли князя Голицына иноземные послы и резиденты. И если дипломатия была поприщем почти одного Голицына, то в делах внутренних правительница опиралась на Федора Леонтьевича Шакловитого.

В годы правления Софьи наибольшим успехом русской внешней политики следует считать заключение «вечного мира» с Речью Посполитой.

«Вечный мир» был подписан в Москве 6 мая 1686 года. С польскими послами Гжимултовским и Огийским по-латыни и по-польски беседовал сам Василий Васильевич. Тридцать три статьи договора согласовали довольно быстро, положив в основание Андрусовское перемирие 1667 года, по коему к России навсегда переходила Левобережная Украина с Киевом, Запорожье, Северская земля с Черниговом и Стародубом, а также и Смоленск с окрестностями.

Правда, за Киев поляки выторговали компенсацию в 146 тысяч рублей и потребовали, чтобы Россия вошла в антитурецкую лигу, образованную Речью Посполитой, Священной Римской империей и Венецией.

Борьба с османами и Крымским ханством была на руку и Голицыну, и потому и эта «препозиция» с готовностью была им воспринята.

Что же относится до политики восточной, то здесь нельзя не упомянуть о «Нерчинском договоре», подписанном 27 августа 1689 года между Московским государством и Цинской Маньчжурской империей. Это был первый договор в истории взаимоотношений России и Китая. Его подписывали у стен осажденного маньчжурами Нерчинска боярин Федор Алексеевич Головин и мандарин Сонготу.

Головин вынужден был отказаться от обширного Албазинского воеводства в пользу империи Цин, но все другие статьи однозначно трактовать было невозможно, ибо названия рек и гор по русским картам, где они были писаны по-латыни, и по маньчжурским картам, где писаны они были китайскими иероглифами, толмачи согласовать не смогли.

Итак, во всех этих и других важнейших государственных делах главные роли сыграли сторонники Софьи и ее фавориты – Василий Васильевич Голицын и Федор Леонтьевич Шакловитый.

В одном из интереснейших источников того времени – «Гистории о царе Петре Алексеевиче», написанной его сподвижником, хорошо осведомленным о семейных делах династии, князем Борисом Ивановичем Куракиным, и рассказывающей о событиях 1682-1694 годов, – немалое место отводится царевне Софье и двум ее фаворитам – Голицыну и Шакловитому.

Первое упоминание о Голицыне относится к тому времени, когда Софья отправилась с верными ей войсками в Троице-Сергиеву лавру.

«И тогда же она, царевна Софья Алексеевна, – писал Куракин, – по своей особой инклинации („склонности“, лат.) к амуру князя Василия Васильевича Голицына назначила дворцовым воеводою войском командировать и учинила его первым министром и судьею Посольского приказу, которой вошел в ту милость через амурные интриги. И почел быть фаворитом и первым министром, и был своею персоною изрядный, и ума великого, и любим ото всех».

И сразу же после этого Куракин упоминает и другого фаворита Софьи, правда будущего, думного дьяка Федора Леонтьевича Шакловитого, поставленного царевной после казни Хованских во главе Стрелецкого приказа.

Возвратившись из Троице-Сергиева монастыря в Москву, Софья стала участвовать во всех дворцовых и церковных церемониалах наравне с официально провозглашенными царями Иваном и Петром. Она приказала чеканить золотые монеты с ее портретом, что являлось прерогативой правящего монарха, стала надевать царскую корону и давала официальные аудиенции иноземным послам в Золотой палате Московского Кремля.

Далее князь Куракин писал: «Что принадлежит до женитьбы с князем Василием Голицыным, то понимали все для того, что оной князь Голицын был ее весьма голан („талант“, любовник, фр.); и все то государство ведало и потому чаяло, что прямое супружество будет учинено. По вступлении в правление царевна Софья для своих плезиров („плезир“, радость, удовольствие, фр.) завела певчих из черкас (черкасы – украинцы), а также и сестры ее по комнатам, как царевны: Екатерина, Марфа и другие, между певчими избирали себе голантов и оных набогащали, которые явно от всех признаны были». Таким образом, те венерины кущи, что пышным цветом стали расцветать в XVIII веке, получили первую робкую завязь в веке предшествующем.