Школьные годы чудесные - Александр Тимофеевич Филичкин

действовать таким же макаром. Стал прыгать, махать руками с ногами и гонять птиц по квартире. Так продолжалось до тех самых пор, пока они не свалились от усталости на пол. Тогда я поднял их, сунул на место и пошёл погулять.

— Давай договоримся с тобой, что ты больше не будешь так поступать. — насупилась мама, а потом сурово добавила: — Ещё не хватало, чтобы маленьких чижиков хватил инфаркт от испуга. Сейчас подмети полы во всех комнатах, а я приведу в порядок всё остальное.

Мальчик кивнул и отправился в ванную. Вернулся он с веником и совочком для мусора. Печально вздохнув, Глеб принялся за уборку. Нужно сказать, что больше он никогда не занимался дрессировкой пернатых.

Со временем, птицы настолько привыкли к квартире, что совсем перестали рваться на волю. Когда чижиков выпускали из клетки, они уже не бились о стёкла, а просто летали по комнатам.

Питомцы садились на голову Глеба и весело пели свои мелодичные песенки. Скоро они стали сами возвращаться в уютную клетку, и их уже больше не приходилось ловить.

Купание в илистой речке

В девять лет, Глеб едва не погиб. В то жаркое лето начались очередные каникулы. Мальчишку снова отправили к деду на три долгих месяца. К тому времени, его тётушки стали достаточно взрослыми. Они подыскали мужей для себя, сыграли скромные свадьбы и разъехались по ближайшим окрестностям.

Те, что были помладше, тоже слегка подросли и разлетелись по разным училищам области. В доме оставалась только меньшая дочка, которая была всего на полтора года старше племянника. К сожалению Глеба, у неё уже появились свои, девчачьи секреты. Так что, ей не хотелось общаться с «сопливым» мальчишкой.

Бабушка поняла, что внуку нечем заняться и предложила ему сходить в гости в большую семью Харитиничевых. Так сказать, навестить своих семерых молочных братьев.

Исстари повелось, что в том большом доме пацаны не переводились ни при каких обстоятельствах. Вот и в это длинное лето Глеб застал там целую ораву мальчишек. Они оказались самого разного возраста, от семи до пятнадцати лет. Дело в том, что там находились не только сыновья старых хозяев, но их внуки и даже племянники.

Сначала к Глебу отнеслись, как дальнему родичу, заехавшему проведать их большую семью. Спустя пару дней, выяснилось, что у них и своих сорванцов полный двор, хоть из деревни беги. Вскоре Глеб уже всем надоел, и его решили отвадить от дома.

В тот день, мальчишку позвали купаться. Погода была очень жаркой. На речку ребята пошли босиком и в трусах на голое тело. Как всегда, все шумно плескались, веселились, играли в воде до тех пор, пока не синели дрожащие губы.

Потом, все долго грелись на длинной песчаной косе. Когда им опять стало душно, встал старший из мальчиков, которому было лет двенадцать-тринадцать. Он громко крикнул: — Айда все за мной! — и помчался к реке. К удивлению Глеба, он бросился не туда, где они недавно купались, а чуть в сторону от прежнего места.

Развив полную скорость, сорванец подбежал к самой кромке воды. Не замедляя движения, он на ходу пригнулся к земле, оттолкнулся ступнями от низкого берега и сильно прыгнул вперёд.

Мальчишка выбросил руки над головой и, вытянувшись в тонкую струнку, полетел параллельно воде. Он скользнул на животе по глади реки, проскочил на несколько метров вперёд и вдруг застыл на поверхности.

Глеб смотрел на старшего брата и не мог догадаться: — Почему тот не погружается в воду?

Меж тем, пацан, стал быстро двигать конечностями, словно полз по-пластунски. Таким странным образом он «отплыл» от берега ещё метра на два. Только затем, мальчишка провалился в пучину.

Он немедленно вынырнул и, делая сильные взмахи руками, резво рванул к противоположному берегу. Остальные молочные братья один за другим повторили его упражнение. Секунд через сорок, все оказались возле своего предводителя.

Собираясь плыть за друзьями, Глеб помчался вдогонку. Он впервые был на этом участке реки. Поэтому, не решился прыгнуть прямо от уреза воды. Тем более, сделать это так же, как и другие мальчишки, плашмя. Паренёк побоялся отбить себе кожу на животе и на бёдрах.

Он хотел, как всегда, с разбега вбежать в реку чуть выше колен. Сильно оттолкнуться от дна и нырнуть просто «щучкой». Затем, проплыть под водой пару метров, вымахнуть на поверхность и мчаться широкими саженками за молочными братьями.

Достигнув уреза воды, он сделал шаг и неожиданно понял, что не чувствует дна под ногой. Вернее сказать, Глеб не нашёл твёрдого дна. Зато ощутил, как влетел в толстый слой тёмного ила, нанесённого мутной рекой.

Мгновенье спустя, паренёк провалился в холодное, грязное месиво и увяз в нём по грудь. Не сообразив в чём, собственно дело, пацан качнулся вперёд. Он погрузился в вязкую жижу и увяз в ней по плечи.

Мальчишка изо всех сил откинулся на спину. Загребая руками, как пловцы на спине, он бросился к берегу. Сразу выйти на сушу он не сумел, но он всё же, немного приблизился к кромке воды.

Чтобы сделать новый гребок Глеб начал вытаскивал руки из ила. В ту же секунду он понял, что опять погружается в чёрную вонючую грязь. К счастью, ему удалось нащупать ногою твёрдое дно.

С трудом, выдираясь из полужидкого месива, мальчишка медленно выбрался на безопасную сушу. Глеб устало сел на траву и глянул на гущу кустарника, растущую на другом берегу. Молочных братьев он там не увидел.

Паренёк посмотрел себя. Всё его тело, по самую шею было покрыто маслянистым, дурно пахнущим илом. С рук тоже стекали клейкие комья прилипчивой грязи.

— «Поэтому они так и прыгали в речку, чтобы лететь над поверхностью». — невольно подумал пацан: — «Так им удалось проскочить через топкую полосу, идущую вдоль низкого берега. Они сразу оказывались на чистой воде, где можно плыть, как тебе только захочется. Хоть по-собачьи, хоть кролем, хоть саженками. А мне, между прочим, они ничего не сказали…» — с горечью размышлял мальчик.

Только тут он заметил, что, выбираясь из жидкой грязи, он потерял всё, что было на нём. То есть, остался нагим, словно Адам в мифическом Эдемском саду. Идти домой без трусов было весьма неприлично. Ведь он же почти взрослый мужчина.

Глеб встал в том самом месте, откуда только что выбрался и лёг на низенький берег параллельно течению. Левой ладонью он ухватился за корень толстого дерева, торчащий из глины. Правую руку погрузил в ил по плечо.

Паренёк долго шарил в холодной отвратительной