Школьные годы чудесные - Александр Тимофеевич Филичкин

class="p1">Нужно сказать, что Минзяфар купил давно пустующий дом и стал соседом Любаши всего два года назад. Долгое время участок был совершенно заброшен. Земля заросла сорняками и молодыми кустами. Новый хозяин хотел привести хозяйство в порядок, но сил на всё сразу у его семьи не хватало. Поэтому, часть земли так и осталась нетронутой.

Посреди некопаной площади, и паслась каурая лошадь. Минзяфар истратил последние деньги на покупки усадьбы. Так что, и сам работал в колхозе, как проклятый и свою животинку заставлял пахать за двоих. Да ещё и дома им приходилось упорно трудиться.

Кобыла была ещё совсем молодая и удивительно тощая. Оно и понятно, при такой ударной работе не очень нагуляешь бока. Зато хвост у неё вырос просто шикарный, длинный и очень густой. Да и масть оказалась весьма подходящая — тёмно-каштановая. Она весьма походила на цвет волос обеих девчонок.

Люба подошла спереди к уставшей скотинке и залезла рукой в холщовый мешочек. Она достала оттуда огромный ломоть ржаного домашнего хлеба. Сверху хлеб покрывали крупные кристаллики соли. Отломив скромную порцию, девушка протянул руку к кобыле.

Лошадь осторожно понюхала протянутое ей угощение. Она учуяла соблазнительный запах, приоткрыла толстые губы и, словно мягкими пальцами, взяла лакомство с узкой девичьей ладони.

Люба сунула краюху Филонихе и велела скармливать остаток каурке небольшими кусочками. Как для каждой селянки, дело было для подруги знакомое. Так что, она не стала противиться и принялась угощать животинку.

Меж тем, Люба полезла в карман. Она вынула портновские ножницы и неспешно направилась к задней части кобылы. Та слегка взволновалась, но запах душистого хлеба с каменной солью тотчас её успокоил.

Филониха скормила кобыле последние крошки. Она подняла голову и увидела, что подруга уже закончила стрижку. Любаша свернула лошадиные волосы в несколько раз. Аккуратно сложила трофей в холщовый мешочек. Следом полетели острые ножницы. Завершив операцию, соседки помчались назад.

В доме двоюродных родичей была лишь одна Валентина. Девушка проводила гостей и уже убрала со стола. Теперь она стояла возле крыльца, где мыла пустую посуду.

— Валя! — радостно крикнула Люба: — Смотри, что мы отыскали! — она показала добычу старшей сестре.

Та придирчиво осмотрела длинные пряди и удовлетворённо кивнула: — Из таких шикарных волос получится три отличных шиньона! Я возьму их в Баку. Там отдам в мастерскую. Когда всё будет готово, два я пришлю вам бандеролью, а один оставлю себе. По рукам?

Подруги радостно крикнули: — Да!

Валя вдруг замерла и беспокойно спросила: — А где вы это взяли?

— Конюх, продал за трояк! — с ходу соврала Любаша.

Двоюродная сестра тотчас успокоилась, и положила материал для шиньонов в свой небольшой чемодан.

Майские праздники прошли очень весело. Накануне новой рабочей недели, молодая студентка уехала в далёкий Баку. С собой она увезла длинные волосы, добытые Любой и её верной подругой.

Выходные благополучно закончились. Наступил новый будничный день. Большая часть колхозных крестьян поднялась спозаранку. Они сделали то, что нужно в домашнем хозяйстве, и собрались идти на работу.

В этот утренний час и раздался ужасающий крик Минзяфара. Горестный вопль, послышался сразу после рассвета. Он разбудил всех окружающих, что собирались поспать ещё какое-то время.

Нужно сказать, что окно общей комнаты, в которой спала Любаша, выходило на плоскую крышу сарая, вплотную примыкавшего к дому. С неё легко можно было спрыгнуть в свой плодово-ягодный сад, в ухоженный двор, а при желании, спуститься на соседский участок.

Любаша тоже проснулась. Она подняла лохматую голову над пышной подушкой и напряжённо прислушалась. Девушка сроду не знала, что на азербайджанском наречии можно кричать со столь мощной экспрессией.

Таких ярких образов и необычных ругательств она никогда и не слышала. А за свои четырнадцать лет Люба, в своей Новоголовке, повидала немало. Особенно во время народных гуляний.

Меж тем, шум постепенно смещался из огорода ближе к жилью. Он становился всё громче и громче. Ужасные вопли прозвучали под окнами, выходящими на сельскую улицу. Затем, они двинулись дальше и переместились во двор отчего дома.

Любашин отец ещё не успел уйти на работу. Он стоял на широкой веранде, смотрел на раннего гостя и удивлённо таращил глаза на обычно спокойного молодого мужчину.

Дождавшись, когда тот замолчал на секунду, хозяин тихо спросил: — Что случилось с тобой Минзяфар? Почему ты так сильно кричишь?

Сильно волнуясь и путая русский язык с азербайджанским наречием, сосед громко сказал: — Извини уважаемый Фёдор Терентьевич, что побеспокоил тебя в неурочное время! Но моей лошади хвост недавно отрезали!

— А я тут при чём? — удивился отец злоумышленницы.

— Мои дети заметили, что всё это Любка проделала! С ней ещё её подруга была. Ваша соседка по прозванью — Филониха! — едва сдерживаясь от ужасных ругательств, мужчина продолжил: — Вы же слышали уважаемый, что у нас азербайджанцев считается: — «Если отрезать у лошади хвост — это, всё равно, что плюнуть во всадника!»

— Да, дорогой Минзяфар! — ответил смущённый отец.

Сосед печально вздохнул и продолжил чуть тише: — Вы знаете, как я Вас уважаю Фёдор Терентьевич. Если бы эта девчонка была не из Вашей семьи, я бы её сразу убил! Пусть меня потом судят, сажают, или даже отправят на смертную казнь! Мне теперь всё равно! — он недолго умолк и почти спокойно сказал: — Пойдёмте со мной, посмотрите, что она натворила.

Отец с Минзяфаром ушли. Любаша, слышавшая весь диалог до конца, немедленно вскочила с кровати. Она быстро оделась, открыла небольшое окно, ящеркой вылезла из дома наружу и сразу легла на плоскую крышу сарая.

Двигаясь, как заправский десантник, девушка подползла к наружному краю. Там она подняла лохматую голову и устроилась так, чтобы видеть всё то, что происходит на соседском участке?

Двое мужчин вошли в ворота бедной усадьбы. Они пересекли пыльный двор и замерли в дальнем углу. Здесь, устало понурившись, стояла каурая лошадь. Сосед приблизился к тощей кобыле. Взял её под уздцы и развернул тощим крупом к пришедшему гостю.

Когда Люба стригла конские волосы, она сильно боялась, что их поймает сосед. Поэтому, она торопилась и старалась, как можно скорей завершить незаконное дело. К тому же, было довольно темно, действовать приходилось на ощупь.

Сейчас уже рассвело. Девушка вдруг разглядела, что хвоста, как такового, у лошади нет. Из репицы торчало, нечто похожее на щетинистый, плохо остриженный шланг, длиною с полметра.

Увидев всё это, отец Любы крякнул в сердцах и потрясённо сказал: — Извини меня Минзяфар! — потом чуть помолчал, поиграл желваками и со злостью добавил: — Я накажу свою дочь так, что она запомнит эту проказу на всю долгую