Военная история Римской империи от Марка Аврелия до Марка Макрина, 161–218 гг. - Николай Анатольевич Савин

(192–194 гг.), верояно, не случайно, ведь легатом Верхней Паннонии, в которой базировался легион, тогда был Септимий Север.

Затем Кастин был военным трибуном легиона V Macedonica (195–197 гг.) в Дакии, легатом которой был брат императора Публий Септимий Гета.

Около 198–200 годов Кастин получил квестуру и народный трибунат, стал претором после 201 года, был куратором Соляной дороги, а также занимал несколько других гражданских постов.

Наконец, молодой человек получил командование легионом I Minervia p. f. (204–206 гг.) в Бонне. Очень интересно, что как раз к окончанию срока этой ми-литии, в провинцию прибыл сам император и вновь лично продвинул карьеру родственника. Не оставляет ощущение сознательной воли Септимия в ходе всей карьеры Кастина.

Итак, Кастин получил должность дукса вексилляции по борьбе против «бунтовщиков» и «мятежников» в Галлии и Испании. Судя по всему, он справился с задачей, в течении зимы 207–208 годов разгромил наиболее крупные шайки багаудов и заставил попритихнуть остальные, за что вновь был продвинут императором.

На этот раз Кастин стал легатом пропретором Нижней Паннонии (208–210 гг.). Он считался другом нового императора Каракаллы, от которого получил консулат в 211 году. Потом Каракалла дал Кастину передохнуть, для чего назначил проконсулом Крита и Киренаики (212–213 гг.).

Ну, а когда Каракалла отправился на Восток, важнейшую на тот момент провинцию Три Дакии, он поручил, опять-таки, Кастину, как своему личному другу (214–217 гг.). Это был пик карьеры Гая Юлия Септимия Кастина.

Узурпатор Макрин вовсе не считал его своим другом и моментально сместил с поста, а Элагабал и вовсе казнил в 218 году [Дион Кассий. LXXVIII. 13. 2].

Мы приводим надпись с описанием карьеры Кастина CIL 03, 10471: P() / C(aius) Iul(ius) Sep(timius) Castinus co(n)s(ul) / des(ignatus) leg(atus) Aug[[gg(ustorum)]] pr(o) pr(aetore) / P(annoniae) i(nferioris) leg(atus) (!) I M(inerviae) ex pr(a)ec(epto) dom(inorum) / nn[[n(ostrorum)]] dux vex(illationum) IIII Germ(anicarum) / VIII Aug(ustae) X<X>II Pr(imigeniae) I M(inerviae) / XXX Ulp(iae) adver(sus) defec(tores) / et rebel(l)es proco(n)s(ul) / Cretae et Cyr(enarum) iurid(icus) / per Apul(iam) Cal(abriam) Luc(aniam) / Bru(ttios) cur(ator) viae Sal(ariae) / cur(ator) Ae<c=T>lan(ensium) praet(or) / tutel(arius) tr(ibunus) pl(ebis) qu(a)est(or) / tr(ibunus) mil(itum) leg(ionis) I/Ad(iutricis) item V Mac(edonicae).

Вексилляция Германских легионов и ауксилий составила основу армии Септимия для похода в Британию. А те войска, которые остались на лимесе, продолжали ремонтировать укрепления.

Теперь посмотрим, чем занимался в это время сам император. Судя по тексту Геродиана, при отъезде из Рима Септимий не упоминал о том, что собирается лично ехать в Британию. Во всяком случае, каледонские племена не ждали его прибытия. Между тем, император с семьёй и армией внезапно, весной 208 года, переправился из Гезориака (где ещё в XVIII веке были найдены остатки триумфальной арки, воздвигнутой в честь приезда императора и его жены Юлии Домны) в Британию и двинулся на север. Когда римская армия приблизилась к Адрианову валу, каледонцы осознали, что против них намечается очень серьёзная кампания с тяжёлыми последствиями. На это они не рассчитывали, поэтому срочно выслали в Эбуракум, где остановился Септимий, посольство. Если верить Геродиану, послы должны были убедить императора не начинать войну, соглашаясь на большие уступки и извинения. Видимо, к уступкам можно было бы отнести уход каледонцев и меатов за Антонинов вал.

Знатный каледонский воин 200 года

Однако, император не собирался соглашаться на полумеры. Он прекрасно понимал, что как только он уйдёт и уведёт войска, варвары нарушат мир и снова вторгнутся в римские владения. Чтобы надолго прекратить нападения, нужно было серьёзно ослабить северян кровопусканием и разорением их жилищ и хозяйства. Однако, император, судя по всему, ставил даже более глубокую цель. Дион Кассий утверждает, что целью Септимия было завоевание всего острова. Не исключено, что так и было, ведь Септимий прекрасно понимал, что пока у северян будет свободная от римлян часть Британии, война с ними будет продолжаться. Каледонцы и меаты и сами плодились быстро, и получали постоянную подпитку отрядами молодёжи с соседнего острова Гиберния (Ирландия). Возможно, что пополнения приходили и с материка, где на бедных землях саксов, англов и других племён, прокормиться примитивными тогдашними способами варварам было невозможно.

В общем, Септимий отказал послам меатов и каледонцев. После этого он начал серьёзную подготовку к наступлению. Он был очень основательным человеком и не любил авантюры. Поэтому Септимий сначала оценил природную среду и ландшафтные особенности территории, на которой ему предстояло вести войну. Оказалось, что земли Валентии, то есть, территории между Адриановым и Антониновым валом, да и несколько севернее, являются весьма болотистыми, лесистыми и туманными. Варвары, которые населяли их, а тогда они назывались меатами и каледонцами, относились, пожалуй, к самым диким и самым примитивным племенам из всех, с которыми римлянам приходилось сталкиваться. Свидетельства древних историков совпадают, подтверждая характеристику этих племен. По словам Кассия Диона, каледонцы проживали в диких, безводных горах и на пустынных болотистых равнинах. У них не было не только городов, но даже деревень, они не умели обрабатывать землю и выращивать зерно, жили только охотой и скотоводством. Питались также плодами некоторых деревьев; рыбу не ели, хотя она и водилась в большом количестве в их реках и озерах.

Ходили варвары полуодетыми и босиком. Их дома — шатры из шкур. Женщины у каледонцев были общие, и все дети воспитывались сообща. Предводителями выбирали самых отважных мужей. Набеги совершались либо пешим способом, либо на колесницах, в которые запряжены низкорослые, но быстрые лошадёнки. И сами дикари бегали очень быстро. Во время боя сбивались в кучу и дрались до последнего. Их оружием были щит и короткая пика, увенчанная бронзовой шарообразной погремушкой, которой производился шум, устрашающий неприятеля. Кроме того, дикари эти носили у пояса на ремне ножи. Их воины были очень выносливы. Они умели переносить и голод, и стужу, и всякого рода тяготы; ведь, погрузившись в болото так, что над водой оставалась только голова, они проводили так по многу дней, а в лесах питались корой и кореньями и на всякие чрезвычайные обстоятельства готовили особый вид пищи, съедая кусочек размером всего лишь с боб, они не испытывали ни голода, ни жажды.

Геродиан добавляет следующее: «Большая часть их тела ничем не укрыта, а болота для них не препятствия. Одежды у них, собственно говоря, нет вообще, они лишь оборачивают железом шею и бедра. И железо у них — свидетельство богатства, как у других варваров золото. Тело же они татуируют пестрыми рисунками и изображениями различных животных. Может, потому и не носят одежды, чтобы были видны эти изображения. В битвах