Спасти огонь - Гильермо Арриага
Шрифт:
Интервал:
Отощал он, мешки под глазами сделались. Доктора говорили, поправится, надо просто дождаться, когда антибиотики подействуют, а они так и не подействовали. Брюхо раздулось, как у бабы на сносях.
Через год помер. Оно и к лучшему: он уже сам своей вони не выносил. Никто его тело не забирал. Он столько времени просидел, что родичи, наверное, и не помнили, что он живой. Даже мне его жалко стало, что так он умер. Под конец — это мне доктора рассказывали, я сам не видел — у него начались глюки. Все ругал кого-то. И на меня злился: мол, несправедливо это, что я здоровехонек, а он вот-вот дух испустит. В общем, помер, и хорошо: другим неповадно будет меня чмырить, когда я животом маюсь. Со временем врачи догадались, что у меня какая-то штука, которая называется «целиакия»; это значит, что у меня желудок не выдерживает никакую муку и мне нельзя есть пшеницу, ну а кухонные-то клали на это с прибором, они все готовят с этой ебучей пшеницей. То шницеля, то бутерброды с соусом, то суп с макаронами, то еще какую-нибудь хрень. Поэтому у меня такие боли и рези в животе, как у бабы в месячные.
Надзиратели у меня прут изъяли. Ничего, у меня розочка припрятана. Первому, кто меня обсмеет, полосну по шее. Болеть-то я буду, пока мне жрачку не поменяют. Уже доктора говорили с поваром, чтобы не давали мне этот глютен, или как там эта шняга называется, что я, мол, от него помереть могу. «Ну и пусть помирает», — повар сказал. Охота мне его приструнить. Просто руки отрубить, чтобы больше готовить не мог. Не может по-хорошему — будет по-плохому учиться, как Росас.
Леопольдо Гомес Сантойо
Заключенный № 29600-4
Мера наказания: двадцать два года лишения свободы за убийство, совершенное при отягчающих обстоятельствах, и разбойное нападение
Я по-прежнему не знала, что с Хосе Куаутемоком. Боялась худшего: новое начальство не знает, что он в одиночке, и его там забыли на всю оставшуюся жизнь. Я совсем забросила семью, полагая, что у Клаудио и детей все хорошо и спокойно, они счастливы. Зря я так считала. Однажды мне позвонили из школы: Мариано так торопился на переменку, что скатился с лестницы. Пришлось вызвать скорую. «Все очень серьезно, сеньора. У него, кажется, перелом черепа. Вам срочно нужно ехать в больницу», — прорыдала в трубку учительница. Я позвонила Клаудио. Мы договорились встретиться в больнице.
Водитель несся как мог. Он отлично знал город и бог весть какими закоулками срезал путь. Меня разъедало чувство вины.
Я думаю о каком-то там своем романе, а мой сын лежит в реанимации. Реальность нашла самый жесткий способ встряхнуть меня и поставить на место. Я поклялась: если он выживет, я полностью изменю свою жизнь и посвящу себя семье.
От машины я бегом помчалась ко входу в приемный покой. По тону учительницы я заключила, что, возможно, в последний раз застану его живым. Я представляла, как он лежит под трубками, обколотый обезболивающим и безмолвно, глазами, просит обнять его в последний раз. Я ворвалась и потребовала у медсестры за стойкой провести меня к сыну. Она не поняла, о ком я: «Подождите минуточку, сейчас вызову дежурного врача». Пять минут ожидания показались вечностью. Наконец появился безбородый интерн в белом халате. «У вашего сына перелом ноги», — сообщил он. Я не поняла. Учительница описала все в очень мрачных тонах. «А еще что?» Он как-то слишком долго молчал, прежде чем ответить. Я вообразила худшее. «Еще что?» — выкрикнула я. «Ну, — спокойно протянул он, — он сильно упал, было большое кровотечение. Но рана поверхностная, мы уже ее обработали».
Я все равно не успокоилась, пока не увидела Мариано. Он сидел в кресле-каталке. Правая нога загипсована, на голове, ближе к темени слева, повязка. Упал он и вправду страшно. Лежал почти без сознания под лестницей в луже крови. Некоторое время не отвечал на вопросы учительниц — поэтому одна из них и позвонила мне в таком расстройстве. И неудивительно. Белая рубашка полностью залита кровью, на голове — рана длиной сантиметров десять. К счастью, перелом оказался закрытый, и травматологи сказали, что все в лучшем виде заживет за два месяца.
Клаудио, как и я, чуть не сошел с ума, пока доехал до больницы. На нем лица не было. Увидев Мариано, он упал на колени и с плачем обнял его. Я растрогалась: все-таки мой муж очень предан семье. Мариано, казалось, наслаждался свалившимся на него вниманием. Ну а сломанная нога и шрам на голове сделают его героем в школе. Врач считал, что его еще пару дней нужно подержать в больнице, понаблюдать за раной.
Клаудио поехал домой к девочкам, а я осталась с сыном. Мариано скоро уснул. Несчастный случай эмоционально вымотал его. Я прилегла на кровать для сопровождающих. Было всего восемь, спать не хотелось. Я тихонько включила телевизор и стала поочередно смотреть новости и читать книжку. Роман оказался сложный и скучноватый. Одолев пару нудных страниц, я сдалась и переключилась на экран. И вдруг увидела Кармону — он стоял рядом с замминистра внутренних дел. Они явно делали какое-то небезразличное мне заявление. Я нашарила пульт и сделала погромче: как раз сказали, что Хуана Кармону назначили временно исполняющим обязанности директора Восточной тюрьмы города Мехико. Усердный продавец таймшера дожил до исполнения заветной мечты: под его начало перешла тюрьма, в которой он работал с восемнадцати лет. Его назначение меня успокоило. Я была уверена, что он не забудет про Хосе Куаутемока и скоро его освободит.
Мариано плохо спал. Ночью он
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!