Спасти огонь - Гильермо Арриага

мной?» — вдруг выпалила я. Он подобрался на стуле и смерил меня взглядом: «Я же просил тебя одеться получше».

Научные исследования показали, что кокаин подавляет процесс обратного захвата дофамина в мозгу, отчего дофамин накапливается в синапсе, а это, в свою очередь, приводит к более сильному сигналу вещества, отвечающего за умственные состояния благополучия и удовольствия. В то же время он расширяет сосуды и способствует кровообращению. Я была такая пьяная, что валилась с ног, но стоило нюхнуть кокаина, как стероидный «Тирет» пробил мои артерии. Двух дорожек хватило, чтобы мескалевый туман рассеялся и уступил место эйфории и неуемной энергии. Я ощутила себя невероятно бесстрашной и дерзкой. Если всякий раз, как я надерусь, у меня будет случаться такой приход от коки, то добро пожаловать, кока, в мою повседневную жизнь! Недаром Фрейд утверждал, что она полезна всем, даже детям. «Наркотик счастья!» — провозглашал бородатый старикашка, отряхивая с носа остатки белого порошка. Только Хулиан не предупредил меня, на какие чудовищные глупости толкает тебя кокаин и какой отходняк наступает через несколько часов — кажется, будто ты уже одной нотой в могиле.

Из «Сан-Анхель Инн» я вышла потная, уверенная в себе и полная кипучей энергии, сочившейся аж через поры. Сердце закачивало чистую, насыщенную кислородом кровь в мозг. Шагая к выходу из ресторана, я ни разу не споткнулась и держалась исключительно прямой линии. Гордо и непринужденно, смотря перед собой, словно «Мисс Вселенная».

Я пребывала в таком возмущении, что не дала Моралесу и заикнуться в оправдание его низости. Мой напор ему совершенно не понравился. Он сидел в одном из «своих» мест, а я орала все громче и громче, и заткнуть меня было невозможно. К этому времени уже полресторана вслушивалось в мои агрессивные выкрики. Да уж, я не стеснялась в выражениях. «Мне не нравится твое поведение», — сказал он. «А мне — твое», — огрызнулась я.

Я разъярялась все сильнее и сильнее. Если он желает загубить мне жизнь — а он ведь желает (по крайней мере, мне так казалось, пока длился эффект кокаина), — то я пойду ему в этом навстречу. Я сказала, что даже в терминальной стадии рака не стала бы с ним спать. Заверила, что моему бойфренду нипочем сраный карцер и он спокойно просидит там, сколько будет нужно. Заявила, что Моралес ведет себя как ребенок: «Знаешь, первоклашки так за косички дергают девочку, которая им нравится».

«Посмотрим, сколько продержится это животное. И сколько продержишься ты, прежде чем у тебя под носом взорвется бомба, — пригрозил мне взбешенный Панно. — Ты только что совершила самую страшную глупость в своей жизни, Марина. — Он поднялся, одернул костюм и повернулся ко мне: — С твоего позволения. Хорошего вечера». И ушел, а я осталась сидеть за столом. Весь ресторан пялился на меня.

Боевой дух постепенно испарялся. Я проиграла сцену в уме: как будто посмотрела плохо снятый (кем-то, точно не мной) по плохому сценарию фильм со скверными актерами. Столько лет меня учили в католической школе подавлять свою невоспитанность, а кокаин за два часа разметал мое сдержанное степенное «я». Я взбеленила Моралеса. В назидание мне Хосе Куаутемока могли избить до полусмерти, оскопить, подвергнуть лоботомии, убить, да все что угодно. И втянуть мою семью в колоссальный скандал.

К одиннадцати вечера эйфория сменилась жуткими угрызениями совести. Я чуть не набрала его номер и не попросила прощения: «Извини за то, что я наговорила. Я напилась, и у меня развязался язык. Мне правда жаль». Я уже собиралась нажать кнопку, но тут позвонил Педро. «У меня хорошие новости, — сказал он. — Кажется, тот друг, про которого я тебе рассказывал, сможет нам помочь».

Дон Хулио не дал пошатнуться миру среди двенадцати тысяч бандерлогов. И сделал это с грацией пантеры. Заработал тач-даун, чего уж там. Договорам с федеральным правительством по-прежнему ничего не угрожало. «Те Самые» претендовали на контроль над тихоокеанскими морскими терминалами в Ласаро-Карденас и Мансанильо, куда на китайских судах завозили ингредиенты для изготовления кристалла и фентанила, а также над атлантическими портами Коацакоалькос, Веракрус и Тампико, чтобы переправлять кокс на европейские рынки. Ну и конечно, основными дорожными развязками, для беспрепятственного провоза наркотиков. А за это — мир и процветание стране.

Если «Те Самые» олицетворяли транснациональный капитализм корпоративного толка, то необузданные орды «Самых-Самых Других» символизировали анархическое течение. Адам Смит против Бакунина, Милтон Фридман против Че Гевары. «Наркота принадлежит тем, кто ее делает», — заявил Маседо-нио Гонсалес, основатель «Самых-Самых Других», протащивший анархистскую утопию в самый XXI век.

Машина уже уяснил, что «Те Самые» берегут Хосе Куаутемока пуще любимой собаки Пэрис Хилтон. Разве что бантики этому засранцу не завязывают. Как бы этим пидорасам «Тем Самым» рога-то пообломать? Дон Хоакин, большой любитель статистики, утверждал: «На поселок в десять тысяч пятидесяти братанов хватает. На мелкий город — трехсот, покрупнее — тысячи достаточно». Тысячи злодеев хватит, чтобы поднять на уши мегаполис масштабов Мехико. Случайные убийства, нападения, поджоги, перестрелки в моллах, отрубленные головы на детских площадках кого угодно доведут до предынфарктного состояния и усадят за стол переговоров.

Но откуда взять этих фидаинов? Уже и нанимать-то стало некого. «Те Самые» их даже из гугл-карт поистребили. Ни одной негодяйской души не осталось. Даже баб. Картель безжалостно расправился с плохишами. И с плохишками тоже. Ввязалась в беспредел — получай сполна.

Машина это дело обмозговал. «Самые-Самые Другие» — специалисты по рекрутингу бандитов. Им десять положат — они двадцать новых найдут. Двадцать положат — сто новых вылезет. Где они их столько берут, сволочи? Он заключил, что самые безбашенные, самые неприостановленные бойцы, жаждущие взорвать все вокруг к хренам, — это сыновья-подростки бандитов, убранных «Теми Самыми». Самые маргинальные маргиналы среди маргиналов. Чистое быдло, идеальные солдаты. Этих подранков только помани парой песо — и вот они уже вписались в джихад под началом злобного босса.

Он придумал план. «Ты то-то и то-то творишь, а я тебе бабки авансом. Отправляйся в торговый центр, где всякие фраера толкутся, и выстрели в рожу первой старухе, которая тебе не понравится. Или стекла у всех машин на парковке побей. Или все магазы на Реформе подожги, какие увидишь». Чем по аптекам шляться и играть там в сраные автоматы, лучше делом пусть займутся — заодно и за папашек отомстят, которые на корм червям отправились.