Хозяйка розария - Шарлотта Линк

— Да, и, естественно, он молчал, так как хотел один доить эту корову. В день похорон он проник в дом вашей матери. Он хотел обыскать комнату Хелин, думая, что найдет там какие-то деньги. Но в доме он столкнулся с Беатрис, и, в конце концов, все ей рассказал. Кажется, он в очередной раз попал в весьма затруднительное финансовое положение.

Алан прищурил глаза. Он явно оживился. Казалось, отчаяние отпустило его. Взгляд его стал внимательным и напряженным.

— Значит, Кевин был единственным, кто знал, — медленно произнес Алан. — Кевин знал о деньгах, и Хелин была убита. Убита в тот вечер, когда она была в гостях у Кевина. В день похорон Кевин пытался найти в ее комнате деньги…

Невысказанное, но от этого не менее отчетливое подозрение буквально повисло в воздухе. Франка на мгновение в ужасе затаила дыхание.

— О нет, — сказала она. — Это мог сделать кто угодно, только не Кевин. Такое я не могу даже вообразить.

Она искоса взглянула на Алана и поняла, что он-то как раз может это вообразить. Да она и сама за последнее время убедилась, что в жизни порой случаются и невообразимые вещи.

— Давайте поедем домой, — сказала она.

На следующее утро от прекрасной солнечной погоды не осталось и следа — словно ночью где-то щелкнули выключателем, переведя его в положение «дождь». Когда Франка и Алан ночью приехали в Ле-Вариуф и, выйдя из машины, направились к крыльцу, было тепло и ясно. Во всех окнах было темно.

— Я очень надеюсь, что Беатрис удалось заснуть, — сказала Франка. — Она в последнее время ужасно выглядит. Ей просто необходимо отдохнуть.

Они на цыпочках поднялись по лестнице и остановились у двери комнаты Франки. Алан пожал Франке руку.

— Спасибо, — сказал он.

— За что? — недоуменно спросила Франка.

— За то, что вы меня искали, нашли и привезли домой.

Франка внезапно смутилась.

— Прошу вас… это было совершенно естественно… я очень рада, что вы не обиделись… это же само собой разумеется…

— Нет, это не само собой разумеется. Это было очень мило и любезно с вашей стороны.

— Вы тоже когда-то мне помогли, — напомнила ему Франка. — Тогда вы могли просто не обратить внимания на незнакомую полусумасшедшую женщину. Я же была вам абсолютно незнакома.

— Вы очень крепко держались за мой автомобиль. Я просто не мог не обратить на вас внимание.

— Но вы могли бы не тратить на меня столько сил, — упрямо сказала Франка, одновременно чувствуя, что в разговоре с мужчиной ведет себя с обычной своей неуклюжестью. Он был симпатичным мужчиной, нравился ей, и к тому же стояла такая теплая, тихая ночь.

«Любая другая на моем месте, — подумала она, — непременно бы немного пофлиртовала с ним. Или сказала бы что-то значительное, выставляющее в приятном свете — что-нибудь содержательное или остроумное… А я стою, как колода и лепечу какие-то банальности. Господи, я, наверняка, кажусь ему невероятно скучной».

— Значит, мы оба не пожалели усилий друг для друга, — сказал Алан, и по его тону Франка поняла, что он начинает терять терпение.

И тут она сделала нечто немыслимое. То, чего она не делала никогда и думала, что на такое у нее вообще не хватит мужества. Она приподнялась на цыпочки и, едва коснувшись губами, поцеловала его в щеку.

— Простите меня, я иногда говорю такие глупости!

Она стремительно исчезла в своей комнате и закрыла за собой дверь. Наконец-то она сделала то, что ей хотелось. Пусть даже Алану ее поведение показалось непозволительным и шокирующим, она все равно была довольна тем, что смогла поступить так, как ей в тот момент диктовали чувства.

Они увиделись на следующее утро за завтраком. Алан сидел за столом, ел мюсли, тосты, пил кофе и читал газету. Увидев Франку, он отложил в сторону газету, встал и, подойдя к ней, поцеловал в щеку.

— Доброе утро, — сказал он, — как спалось ночью, или, вернее, в те часы, что от нее остались?

— Я заснула как убитая — как только коснулась головой подушки, — она посмотрела в окно. — Как жаль, что испортилась погода. Вчера было, как летом, а сегодня… — с неба сеялся частый дождь, горизонт заволокли свинцовые облака, сливаясь с серым незаметным морем. В саду порывы ветра гнули до земли деревья.

— Погода здесь меняется быстро, — сказал Алан, — но, по счастью, дожди редко бывают затяжными. Так что сегодня, мы, возможно, еще увидим солнце.

Франка села за стол и взяла кофейник. Она чувствовала себя неловко, ей хотелось заговорить с Аланом на какую-нибудь нейтральную тему, но она никак не могла придумать ничего подходящего.

— Не хотите чего-нибудь съесть? — спросил Алан. — Ну, хотя бы маленький кусочек тоста?

Она отрицательно показала головой.

— Спасибо, но по утрам я почти никогда не ем. Правда, часам к десяти у меня просыпается волчий аппетит, и тогда я начинаю запихивать в рот что попало — например, шоколад.

— Вы вполне можете себе это позволить, — Алан принялся крошить пальцами тост, лежавший на его тарелке. — Я подумал о нашем вчерашнем разговоре, — сказал он наконец. Он бросил быстрый взгляд в сторону двери и немного понизил голос. — Думаю, мы не имеем права держать при себе наше подозрение. Надо сообщить о нем в полицию.

— О каком подозрении? — изумленно спросила Франка.

— Насчет Кевина, — ответил Алан. — Помните, что вы мне вчера рассказали? О деньгах Хелин. Кевин был единственным, кто о них знал…

— Так думал сам Кевин, — горячо перебила Алана Франка, — он считает, что Хелин ему одному рассказала о деньгах. Но может быть, она говорила о деньгах и другим людям.

— В это я никогда не поверю. В этом случае весть о деньгах Хелин облетела бы остров со скоростью лесного пожара. Гернси — это деревня. Здесь невероятно любят сплетни. Это просто чудо, что никто не знает об этом от Кевина, но дело, естественно, в том, что Кевин молчал, как могила — он ни в коем случае не смел подвергнуть опасности источник, из которого черпал, как из рога изобилия, — Алан задумчиво покачал головой. — Я уверен, что Кевин был единственным, кто знал о деньгах.

— Но…

— Хелин была далеко не глупа. Она бы не рискнула доверить свою тайну Мэй или какой-нибудь другой сплетнице. Кроме того, у этого дела есть и юридический аспект. Деньги были когда-то украдены у тех несчастных людей. Хелин не имела на них никакого права. С ее стороны было легкомыслием уже то, что она рассказала обо всем Кевину, но, думаю, что ей, кроме всего прочего, хотелось облегчить муки совести. Кевин же, с его постоянной потребностью в деньгах, был самым безопасным объектом — именно в силу того, что в его интересах было молчать, на что и рассчитывала Хелин.

— Но зачем Кевину было ее убивать? Он же все время в ней нуждался!

— Мы пока не знаем, что, на самом деле, произошло в тот вечер в Тортевале, — сказал Алан. — Мы знаем только версию Кевина. Может быть, Хелин забастовала. Может быть, она сказала Кевину, что все кончено и он больше не получит от нее ни гроша. Такая угроза, естественно, повергла Кевина в отчаяние. Я не знаю, во что он впутался, но в любом случае ему постоянно были нужны деньги, и кроме того, похоже, на него постоянно давили. Вы сказали мне, что моя мать обнаружила его в день похорон, когда он проник в дом и хотел войти в комнату Хелин, чтобы искать там деньги? Может быть, в этом и заключался его план: убить Хелин и завладеть ее состоянием.