Цицианов - Владимир Лапин

Но когда русские корабли подошли к берегу, выяснилось, что их не собираются встречать с распростертыми объятиями: войска и пушки говорили о готовности к упорной обороне.

Тем не менее три галиота двинулись узким каналом, соединявшим гавань Зензили с морем. Прорваться сумел только один из них — головной, поскольку второй сел на мель, а замыкающий повернул обратно, опасаясь той же участи. Однако и одного боевого корабля хватило, чтобы навести ужас на защитников города, которые бросили все укрепления и бежали куда глаза глядят. 1 июля после упорного боя был взят город Пери-Базар, из которого вела прямая дорога в Решт. Там собралось сильное и готовое к войне персидское войско. Это насторожило Завалишина, он приказал соорудить в Пери-Базаре редут и оставить в нем 150 солдат для обеспечения возможного отступления. За вычетом этого резерва, больных и раненых, у него осталось всего 800 штыков, с которыми он и двинулся на Решт. Персы оказали упорное сопротивление; когда русские преодолели только половину пути, закончились патроны. Не оставалось ничего другого, как вернуться в Пери-Базар. Но тут на стороне персов выступили местные болезни. Уже 21 июля больше половины экспедиции страдало поносом и лихорадкой. Почти каждый день в перестрелках и стычках погибали или получали ранения несколько человек. Завалишин понял бесперспективность дальнейшего пребывания в Персии, и 26 июля эскадра двинулась к Баку. Однако и здесь ее ждала полная неудача. Гуссейн-Кули-хан тянул время в переговорах, ожидая подхода войск своего союзника Ших-Али-хана Кубинского. У Завалишина не было достаточного числа войск не только для штурма крепости, но и для собственной защиты в случае нападения большой армии неприятеля. Бомбардировка оказалась малоэффективной: ядра полевых и корабельных пушек (осадных не было) не наносили заметного ущерба прочным каменным стенам и домам. Обе имевшиеся мортиры разорвало после нескольких выстрелов. О том, чтобы выморить Гуссейн-Кули-хана голодом, не могло быть и речи, так как для полной блокады требовалось несколько тысяч человек; в тылу же у русских находились многочисленные отряды дагестанцев и азербайджанцев. 8 сентября эскадра покинула Бакинский рейд.

Уход русского корпуса от Баку вызвал гнев Цицианова. Главнокомандующий писал Завалишину: «С получением знамен, взятых вами у Бакинского хана, я устыдился, а еще сто крат стыднее было мне отправить их к высочайшему двору, ибо одно из них сделано из бахчи — платок, в который товары завертывают; другое — из онучи, которым персияне обертывают ноги вместо чулка, а третье холстинное, лезгинского покроя, но самого низкого. Не могу вам не заметить противоречия, замеченного в ваших рапортах, в которых вы говорите, что полковник Асеев от вас нигде не отставал, а по реляциям вашим вижу, что он везде впереди вас был и все берега занимал. Во всяком случае вам лучше было бы не свозить десанта, тогда бы хан счел, что вы приезжали только его постращать, а войска назначены были против Решта, и сие заключение было бы для нас гораздо полезнее, чем взятие двух пушек и трех знамен храбрейшим из храбрейших Асеевым»[780]. О том, насколько был разгневан Цицианов, можно судить по другому фрагменту из его письма Завалишину: «Скажу вашему превосходительству, что если бы я не ходил по горнице на костылях от изнурившей меня болезни, то я бы полетел сам на выручку славы русской, и скорее лег бы под стенами Баку, нежели дал бы кичиться Гуссейн-Кули-хану тем, что он отбил русские войска и что они ничего ему не сделали»[781]. Однако, несмотря на досаду, Цицианов ходатайствовал перед императором о награждении Завалишина орденом Святой Анны 1-й степени с алмазами и особенно расхваливал полковника Асеева[782]. Хан «…объявил Завалишину, что хотя город этот поручен ему по именному повелению, но если начальник десантных войск действует против него с оружием, то он, со своей стороны, готов содействовать, как верный подданный Его императорского величества и просил уведомить о причинах экспедиции. Завалишин, в ответе своем, изъяснив повеление главнокомандующего, требовал, чтобы Ших-Али-хан, если имеет власть, принудил бы Бакинского хана сдать город, присовокупив к тому, что желает решительного ответа. Ших-Али, не имея возможности продолжать переговоры, отвечал с обыкновенной его хитростью, что сдать крепость и впустить в нее русский гарнизон не может по той причине, что Баку поручен ему по Высочайшему повелению и готов отвечать за то перед Государем. Завалишин, не находя никакой возможности силой заставить крепость сдаться, объявил письменно Ших-Али, что, не имея повеления почитать его за неприятеля, предоставляет ему оправдываться в этом действии, за которое потребуется от него строгий отчет, и вслед за тем удалился от Баку»[783].

Более успешно действовала группировка под командованием генерал-майора Петра Даниловича Несветаева. 7 ноября он собрал 500 человек из Саратовского и Кавказского гренадерского полков, прибавил к ним 180 донских казаков и пять орудий, после чего двинулся в направлении персидского укрепления Гечи. Главной задачей рейда было наказание проживавших там курдов за участие в персидском нашествии, а также обеспечение безопасного переселения Джафар-Кули-хана Хойского с подданными на российскую территорию. Неприятель не ожидал увидеть русские войска и не позаботился об отгоне стад. В результате добычей передовых казачьих разъездов стала громадная отара овец численностью более пяти тысяч голов. Как говорилось в рапорте, «пастухи, видя сие, бросились к Гечильскому укреплению и в оном жителям дали о том знать, из коего несколько жителей успели до нашего прибытия выбраться, а часть, оставшаяся в оном, покушалась несколько раз чинить вылазки из крепости с намерением, чтобы, выбежав, присоединиться к прежним выбежавшим и окружавшим отряд, стреляя беспрестанно в оной; но оружием непобедимого Российского войска одни возвращены обратно в крепость, а другие прогнаны с немалым для них уроном». После этого крепость взяли штурмом, выбив ворота и пленив около сотни человек, среди которых оказался дезертир — рядовой Абду-Кирей Надоржин. О судьбе этого солдата (судя по имени, татарина) в рапорте ничего не говорится, но обычная практика в таких случаях была очень сурова: короткий полевой суд с одним-единственным вариантом приговора. Впрочем, до суда дело доходило редко. Чаще пойманного с оружием в руках дезертира, да еще в горячке боя, ждала страшная расправа — его живым кидали в огонь. После суточного отдыха и разорения взятой крепости Несветаев повел свой отряд к селению Амарат, где находилась ставка курдского предводителя. Однако из-за распространения чумы русские отошли к реке Араке. Тем временем Келб-Али-хан сумел собрать более четырех тысяч человек и попытался, используя численное преимущество, разбить отряд Несветаева, в котором оказалось много больных. Выручили артиллеристы, сумевшие меткими выстрелами сдержать наседавшего противника. Тогда персы и курды решили запереть русским путь к отступлению, заняв крепость Молла-Баязет. Однако Несветаев вовремя разгадал замысел Келб-Али-хана и послал роту наиболее боеспособных солдат, чтобы те форсированным, «суворовским» маршем упредили противника. Упредить врага мушкетеры-саратовцы не смогли, но смогли выбить противника, не ожидавшего, что русские ринутся в атаку без перестроения из походного порядка в боевой. Персы бежали, бросив провиант, фураж и весь обоз. В Молла-Баязете и Гечи подчиненные Несветаева нагнали на неприятелей такого страху, что следующая крепость, Шагриар, оказалась брошенной. Все, на что хватило у ее защитников духу, так это поджечь перед бегством хранившиеся в ней припасы. Брошенной «со всею провизией, фуражом и частью имущества» оказалась и крепость Кала-кахр. Последнюю попытку уничтожить отряд Несветаева персы предприняли на берегу Аракса, пользуясь тем, что к переправе вела единственная дорога по узкому извилистому ущелью. Персы попытались занять господствующие высоты, но русское командование отправило отдельную группу, не давшую врагу это сделать. Более того, окружавшие сами попались в западню, из которой вырвались, потеряв немалое число убитыми и пленными. Тогда персы переправились на другую сторону горной реки и стали следовать параллельным курсом с отрядом Несветаева, постоянно обстреливая его. Отогнать их решительной атакой не давала бурная река, узкая же тропа не позволяла развернуть пушки. Но в одном месте, где обнаружилась просторная поляна, канониры устроили засаду и так «угостили» врага картечью, что преследование разом прекратилось. Наконец русский отряд прибыл в назначенное место. «Во все время учинения репресали… с нашей стороны убитых ни одного нет, а раненых унтер-офицер 1, рядовых 3 и казаков 2 человека. Со дня же разорения Гечиль ноября с 9-го по 21-е число во всем отряде лошади фуражом довольствовались из доставшегося в добычу от неприятеля», — говорилось в донесении Несветаева[784].