Российский анархизм в XX веке - Дмитрий Рублев

Некоторые анархистские организации и кружки в данный период планировали и собственные акции. Организовать первомайские выступления с целью срыва официальной демонстрации в 1928 г. планировала Выксунская группа анархистов. И лишь арест ее активистов Матюгова, Решенскова и Тузова помешал реализовать эти замыслы.

Продолжались попытки объединения анархистов в масштабах регионов и СССР в целом. По данным ГПУ, в декабре 1926 г. прошел подпольный съезд анархистов в Мариуполе. Его материалы были изъяты чекистами при разгроме ростовской группы анархо-синдикалистов 25 марта 1927 г. Под видом празднования Нового года 31 декабря 1928 – 1 января 1929 гг. попытались провести конференцию анархисты Одессы. 18 ее участников были арестованы, в том числе: А. Вайнштейн, А. Вулис, Л. и А. Рабиновичи, Б. Тубисман, В. Лидер-Либерт. Последней попыткой объединения анархистов СССР следует считать предполагаемую подготовку съезда харьковскими «набатовцами» и группой ссыльных анархистов, проживавших в городах Центрально-Черноземной области во главе с А.Д. Бароном. Предположительно, были установлены связи между группами и отдельными анархистами Брянска, Воронежа, Днепропетровска, Елисаветграда, Киева, Курска, Москвы, Орла, Симферополя, Томска, Ульяновска, Харькова. И хотя попытка провести учредительную конференцию новой Конфедерации «Набат» в августе 1933 г. провалилась, Барон не отказался от работы по возрождению организации, рассчитывая на успех после 2 лет работы. Если Я.В. Леонтьев и А.Ю. Саран полагают, что версия следствия соответствует действительности, то предоставивший нам материалы дела М.Е. Разиньков полагает, что это оно было полностью инспирировано ОГПУ.

Среди основных направлений деятельности анархистов в 1926–1934 гг. можно выделить работу среди молодежи, хотя и утратившую былые масштабы. Так, в конце 1926 – начале 1927 гг. среди студентов педагогического факультета в Минске образовался кружок по изучению философии анархизма. В Тверской губ. в феврале 1928 г. анархисты организовали группу оппозиционно настроенных студентов. Среди комсомольцев, учащихся 2-й ступени города Яранска и студентов пединститута в Вятке, вели пропаганду местные анархисты. В 1926–1927 гг. имели успех отдельные попытки привлечения комсомольцев в анархистские организации (Ростов Ярославской губ., Томский, Пермский и Шадринский округа).

Анархисты по-прежнему пытались вести пропаганду в рабочей среде и участвовать в рабочих выступлениях. Так, в Днепропетровске они участвовали в забастовках. Пропаганду среди строительных рабочих вели анархо-синдикалисты в Ростове-на-Дону. Продолжалась агитация и среди безработных. В сентябре-декабре 1926 г. московские анархисты во время волнений безработных (печатников и пищевиков) Красной Пресни и Замоскворечья возглавили их собрания, проведя резолюции с требованием обеспечения работой вместо выплаты пособия. Группой безработных-печатников под влиянием состоявших в ее составе анархистов был выдвинут призыв к объединению безработных Москвы через агитацию за созыв их общемосковского собрания. В августе 1927 г. в Брянской губ. анархистами среди безработных были распространены листовки в количестве 8 и 15 экземпляров. Тогда же в ходе кампании по перезаключению коллективных договоров, затрагивая вопрос о недовольстве рабочих уровнем заработной платы, они вели агитацию в Брянске среди рабочих «Мехартзавода», заводов «Игла» и «Профинтерн».

В ряде регионов анархисты продолжали вести работу среди крестьян. Так, в 1927 г. брянские анархисты применили весьма своеобразную форму пропаганды – постановку спектаклей для крестьян, в которых проводились бы анархистские идеи, прежде всего – критика власти человека над человеком. В то же время весной они вели пропаганду против единого сельхозналога. Известен и случай, когда анархист на одном из митингов открыто призвал крестьян выдвигать свои требования в виде лозунгов, беря пример с рабочих. Были предприняты попытки организовать сопротивление коллективизации. Так, например, в 1928 г. группы, возглавляемые бывшими видными махновцами А. Будановым (в Мариуполе) и И. Чернокнижным (Межевский район Днепропетровской обл.) попытались создать крестьянские партизанские отряды. При аресте активистов этих групп было изъято оружие (в том числе – винтовки и бомбы). Развернуть пропаганду против коллективизации планировали и харьковские «набатовцы» в 1930 г.

Тем не менее с середины 1926 г. российский анархизм вступил в полосу спада, обусловленную репрессиями властей, в 1929–1934 гг. фактически завершивших ликвидацию анархистского движения СССР. Как справедливо заметил А.Е. Кляченков: «Вообще сам факт фиксирования информации о социалистах и анархистах в документах, исходящих от губотделов ОГПУ, говорит не только об активности оппозиционеров во второй половине 1920-х гг., но и о том, что деятельность последних находилась под неусыпным контролем местных чекистов. Власть пыталась пресечь любые попытки какой-либо организованной работы оппозиционеров». Так, по данным историка Теплякова, в 1928 г. только в Сибири на учете у сотрудников госбезопасности находился 131 анархист.

Вслед за фиксированием информации начинались и ответные меры властей. Так, в 1928 г., по данным А. Дубовика, на Украине были арестованы 23 анархиста и 21 махновец, за первое полугодие 1929 г. – 62 анархиста и 40 махновцев. В результате арестов 1929 г. в Москве была ликвидирована группа Бармаша, в 1931 г. – разгромлены группы анархо-мистиков. 1 февраля 1934 г. были арестованы члены «набатовских» групп в Воронеже, Курске, Орле, Харькове. Число арестованных в Харькове составило 8 человек, в др. городах – 23 (из них 11 осуждены).

Одновременно с ростом репрессий против действующих анархистов, да и просто лиц, сохранявших анархистские убеждения, руководство ВКП(б) задействовало ренегатов, отрекшихся от анархизма. Как правило, они активно использовались советскими спецслужбами, партийным руководством и Коминтерном для работы по разложению анархистского движения на территории СССР и международного анархистского движения.

Прежде всего это Е.З. Ярчук, в конце октября 1925 г. выступивший с заявлением об отречении от анархизма, вернувшийся в СССР, где и поступил на работу по линии Коминтерна. «Анархистам и другим революционерам необходимо найти точки соприкосновения с партией большевиков и начать работать в тесном контакте с ней для скорейшего приближения мировой социальной революции, употребив все усилия на поднятие экономического, морального и культурного уровня жизни широких трудовых масс России, без чего трудно двигаться по пути завершения безгосударственного коммунизма», – писал он в своем заявлении. Бармаш в письме Аршинову 1929 г. характеризует его как опасного «анархо-большевика». И не зря. Его заявление об отречении от анархизма в 1927 г. было опубликовано на страницах «Правды». В том же году он вступил в ВКП(б) по рекомендации Н.И. Бухарина и был известен тем, что в 1927–1928 гг. при содействии ОГПУ готовил созыв съезда анархистов для официального роспуска движения. Но эта инициатива провалилась.

Другим примером использования ренегатов в международном масштабе является история сотрудничества бывшего лидера Свободного объединения анархистов, писателя А.Ф. Струве, с руководителем МОПР К. Злинченко. По заданию последнего Струве написал письмо редактору весьма известного в Швейцарии анархистского журнала «Ла либре пансе» Жоржу Броше. Целью этой переписки, инспирированной Злинченко, было ввести в заблуждение Броше и его читателей, убедив их в том, что анархисты в СССР не подвергаются и никогда не подвергались систематическим преследованиям. Эти действия были весьма важны по той причине, что Броше за свою, отчасти просоветскую, позицию был подвергнут критике со стороны швейцарских анархистов и особенно их лидера Луиджи Бертони. Эта необычная для анархиста позиция, вероятно, проистекала из любви к России и русским революционерам. Ведь Броше бывал в Петербурге еще во второй половине XIX в., написал книгу о различных народах России и был личным другом П.Л. Лаврова.