04.1912 - Susan Stellar

Мэри вздрогнула и оттащила Лиззи от загадочного джентльмена. Когда они снова врубились в толпу и закрутились в её водовороте, Мэри потеряла из виду недавнего собеседника, но, когда волна перепуганных пассажиров вынесла её к шлюпке, углядела его снова. Чёрный силуэт растёкся по шезлонгу, как одинокая отдыхающая птица, и во мраке ночи ярко горел кончик сигареты. Мэри тут же отвернулась и подтолкнула Лиззи вперёд. На тяжёлых крепких тросах сверху спускалась, раскачиваясь и поскрипывая, маленькая шлюпка, в которую набились дрожащие женщины, дети и несколько мужчин с вытянувшимися бескровными лицами. В небе опять взорвалась сигнальная ракета, белые искры прошили густой мрак и умерли в нём. Мэри сжала руку Лиззи — та была совершенно холодной и безвольной.

— Давай, Лиззи! — крикнула она сестре в ухо и толкнула вперёд.

У спускающейся шлюпки дежурили двое матросов. Взявшись за руки, они обороняли посадочное место от толпы — та разбушевалась, как закипающая вода в кастрюльке. Бесчисленное множество тел ломилось вперёд, одна голова показывалась над другой, потерянно вздымались руки, кто-то плакал, ругался, сверкали зубы, наручные часы, дешёвые украшения, иные размахивали чемоданчиками.

— Отойдите! Мужчины, отойдите от борта, не мешайте производить посадку! — вопили матросы. — Садятся только женщины и дети! Только женщины и дети!

Совсем рядом с ними вдруг зазвенел знакомый жалобный голос.

— О господи, дорогой, я не оставлю тебя!

— Элен, не надо глупостей, садись в шлюпку, я подожду следующую! — кричали в ответ.

Мэри потерянно завертела головой. О, вне всяких сомнений, эти голоса были ей знакомы: то спорили подруга Симоны Мэйд, супруга врача, со своим дорогим мужем. Почтенный доктор вскоре показался в поле зрения Мэри, и сейчас его едва ли можно было называть иначе, чем жалким: его борода и волосы растрепались, на сюртуке, надетом впопыхах, не хватало двух пуговиц, а воротничок безбожно смялся. Жена липла к нему и, обливаясь слезами, висла у него на шее.

— Дорогой, я не могу… я не могу тебя оставить, я хочу быть с тобой…

— Дорогая, не говори глупостей и садись! Садись! Садись уже!

— Только с тобой…

— Садись, говорю тебе! Обо мне не бойся!

Мэри торопливо зашагала к ним. С дороги её то и дело сносили чьи-то тяжёлые потные тела, и не раз и не два ей приходилось изо всех сил отчаянно сжимать пальцы, потому что ладонь Лиззи вот-вот могла выскользнуть.

— Мисс Джеймс! — закричала супруга врача, когда они приблизились. — Мисс Джеймс, неужели вы до сих пор не в шлюпке?

— Вы тоже не в шлюпке! — прокричала Мэри. В небо взвилась и загудела, умирая в россыпи магического сияния, новая сигнальная ракета. — Где же ваши подруги?

Супруга врача величественно махнула рукой. Сейчас, когда она была совсем растерянной, растрёпанной, с красными от холода ушами и кончиком носа, она выглядела не внушительно, а смешно и жалко. Её муж упрямо старался подтолкнуть супругу к борту.

— Они обе сели, стоило лишь представиться такой возможности, — высокомерно отрубила жена врача, — а эта… эта Маргарет совсем забыла о женихе — бросилась в шлюпку без него, как будто её не пустили бы!

Мэри прикрыла глаза ладонью: сияние искр, что породила сигнальная ракета, жалило ей глаза.

— Это ужасно, — сочувственно сказала она, — но вы должны её понять…

— Вот уж нет, — величественно отмахнулась жена врача, — я не оставлю того, кого люблю, до самого конца. Вам вот, мисс Джеймс, терять нечего, так что берите сестру и пробирайтесь к борту поскорее. Думаю, кое-кто наверху был бы очень рад узнать, что вы в безопасности.

Врач настойчиво сжал локоть жены.

— Дорогая, садись вместе с мисс Джеймс. Я никогда не прощу себе, если ты…

— Нет! — раздражённо крикнула та и вырвалась. — Не надо ссориться со мной в такой прискорбный час, милый, я хочу любить тебя до самого конца, а не злиться на твою гадкую предусмотрительность…

Мэри встревоженно огляделась. Лиззи прилипла к её руке и не шевелилась — только изредка посапывала красным распухшим носом. Её колотила слабая дрожь.

— Удачи вам, — прошептала Мэри и легко коснулась руки докторши, — какое решение вы ни приняли бы, да смилуется над вами господь.

— И над вами, — быстро ответила та. Её дыхание сбилось. — А теперь скорее! Скорее! Не теряйте даром времени, мои бедные, спасайтесь!

Мэри не нуждалась в указаниях: она и сама стремилась попасть к борту — но это было сложно даже для одиночки. С Лиззи, что вцепилась ей в руку, она и вовсе не могла совладать с агоническим бурлением толпы. Её швыряло от одного человека к другому, её снова и снова били по голове, плечам, в грудь и в живот, её оглушали воплями, мольбами о помощи, проклятиями, ей оттаптывали ноги, ей пытались выбить зубы и выдавить глаза, и она могла понимать лишь одно: что куда-то стремится, а Лиззи по-прежнему висит у неё на руке, молчаливая, испуганная и дрожащая от холода. Мэри скользила между потными разгорячёнными телами, свободной рукой прикрывая Лиззи голову, и каждый раз, как на эту руку обрушивался тяжёлый удар, она едва удерживала на губах пронзительный стон.

— Пустите нас в шлюпку! — скандировала кучка растрёпанных мужчин у борта. Их лица были искажены бешенством и походили сейчас на морды диких зверей. — Пустите нас в шлюпку!

— Шлюпки! Шлюпки, английские свиньи!

— Пустите нас в шлюпку! Пустите нас в шлюпку!

Мэри съёжилась над головой Лиззи, и на них тяжёлыми градинами посыпались удары и ругательства. Один из матросов грудью встал на защиту ползущей вниз шлюпки. На него с двух сторон отчаянно наседали мужчины.

— Здесь больше нет никаких леди! Пустите и нас!

— Пустите! Пустите!

— Мы не хотим умирать!

— Пожалуйста!

Мэри отчаянно обняла Лиззи свободной рукой и остановилась. В бушующем океане мужчин она была лишь беспомощной щепкой. Она не смела и мечтать о том, что сможет пробраться к борту. Со всех сторон её стискивали так, что трещали рёбра и безумно колотилось охваченное пламенем сердце. Она не могла ни шагнуть вперёд, ни двинуться назад. Над головой у неё мелькали шляпы, руки, шали и взрывались белые сигнальные ракеты — те самые, на которые, как говорил странный пассажир, всё равно никто не обратил бы внимания.

— Помогите! Помогите! — завопила вдруг Лиззи, выгнувшись у Мэри под рукой.

Людская волна швырнула их вправо, и Мэри врезалась в какого-то мужчину боком. Мужчина пошатнулся, едва было не упал, но ловко выпрямился, точно циркач. В свете искр от ракеты Мэри узнала его взволнованное, бледное, бескровное лицо и ахнула.

— Господи! — воскликнула она.

— Чёрт! — закричали в ответ.

В глазах Лиззи