Вавилон. Сокрытая история - Ребекка Куанг

там, где обитали призраки Гриффина и Рами, – Робину и не хотелось, чтобы все закончилось. Он никогда не признался бы в этом никому, но не желал скорейшего разрешения ситуации, номинального урегулирования, которое лишь замаскировало бы десятилетия эксплуатации.

Ему хотелось посмотреть, как далеко все зайдет. Хотелось посмотреть, как Оксфорд разрушится до основания, хотелось, чтобы золоченая роскошь города исчезла, светлые элегантные кирпичи рассыпались в прах, а башенки разбились о мостовую, книжные полки упали, как костяшки домино. Хотелось стереть город с лица земли, будто его никогда и не было. Все эти здания, построенные рабами, оплаченные рабами и начиненные предметами, украденными из завоеванных земель, просто не имели права на существование, потому что требовали непрерывных войн и эксплуатации – их нужно разрушить, уничтожить.

На шестой день они наконец-то привлекли внимание горожан. Утром рядом с башней собралась толпа, требующая, чтобы они вышли.

– Смотрите-ка, – с сарказмом произнесла Виктуар, – сила народная.

Собравшись у окна четвертого этажа, они смотрели на людей внизу. В основном там собрались студенты Оксфорда в черных мантиях – нахмурившись и расправив плечи, они пришли защищать свой город. По рыжей шевелюре Робин узнал Винси Вулкомба, а потом и Элтона Пенденниса – тот размахивал над головой факелом и кричал что-то стоящим за его спиной, будто вел войска на поле боя. Но в толпе были и женщины с детьми, владельцы баров и лавок и фермеры – редкий альянс простых горожан и ученой братии.

– Пожалуй, надо с ними поговорить, – сказал Робин. – Иначе они проторчат здесь целый день.

– И тебе не страшно? – спросила Мегана.

– А тебе? – фыркнул Робин.

– Там целая толпа. Ты же не знаешь, на что они способны.

– Они же студенты, – возразил Робин. – Они и сами не знают, что делать.

И действительно, похоже, зачинщики не придумали, как взять башню штурмом. Они даже кричали не в унисон. Большинство толпилось на лужайке, растерянно озираясь в надежде, что кто-то другой даст указания. Совсем не похоже на прошлый год, когда Вавилону угрожала сердитая толпа безработных – горожане и студенты не умели применять насилие для достижения цели.

– И что, ты просто выйдешь к ним? – спросил Ибрагим.

– А почему бы и нет? – отозвался Робин. – Могу и покричать что-то в ответ.

– Бог ты мой! – вдруг воскликнул профессор Чакраварти. – Они пытаются поджечь здание!

Все снова повернулись к окну. Теперь толпа приблизилась, и Робин заметил, что люди привезли с собой повозки, доверху набитые хворостом. А в руках несли факелы. Было у них и масло.

Неужели толпа собирается спалить их заживо? Это же просто глупо, люди должны понимать, что Вавилон нельзя потерять, они ведь боролись за возвращение запертых в нем ценностей. Возможно, они просто перестали мыслить рационально. Толпу подогревала ярость из-за того, что у жителей города отняли нечто, принадлежащее им по праву.

Некоторые студенты начали складывать хворост у подножия башни. Робин ощутил первый укол беспокойства. Это не пустая угроза, они и впрямь собирались поджечь Вавилон.

Он распахнул окно и высунул голову.

– Что вы делаете? – прокричал он. – Если вы нас сожжете, город больше никогда не будет нормально функционировать.

Кто-то швырнул в него стеклянную бутылку. Робин находился слишком высоко, и бутылка только закрутилась и упала вниз, не подлетев даже близко, но профессор Чакраварти все равно оттянул Робина назад и захлопнул окно.

– Ладно, – сказал Робин. – Наверное, нет смысла уговаривать безумцев.

– И что будем делать? – спросил Ибрагим. – Нас же сожгут живьем!

– Башня каменная, – отмахнулся Юсуф. – Ничего с нами не произойдет.

– Но дым…

– Есть у нас кое-что… – внезапно сказал профессор Чакраварти, как будто что-то вспомнил. – Наверху, под бирманскими бумагами…

– Ананд! – вскричала профессор Крафт. – Это же обычные горожане!

– Это самозащита, – возразил профессор Чакраварти. – Вполне оправданная.

Профессор Крафт снова посмотрела на толпу и сжала губы в тонкую линию.

– Ну ладно.

Не вдаваясь в объяснения, они вдвоем пошли к лестнице. Остальные переглянулись, не понимая, что делать.

Одной рукой Робин открыл окно, а другой пошарил в кармане. Виктуар схватила его запястье.

– Что ты задумал?

– Пластина Гриффина, – пробормотал он. – Ну, та, которая…

– Ты спятил?

– Нас пытаются сжечь живьем, давай не будем спорить о морали…

– Но от пластины может загореться масло. – Виктуар крепче сжала его руку. – И несколько человек погибнут. Угомонись.

Робин сунул пластину обратно в карман, глубоко вдохнул и удивился тому, как стучит в висках кровь. Ему хотелось драки. Хотелось спрыгнуть вниз и до крови дубасить по этим лицам. Хотелось, чтобы все они поняли, кто он такой, что он их самый страшный кошмар – нецивилизованный, жестокий и яростный.

Но все закончилось, не успев начаться. Как и профессор Плейфер, Пенденнис и люди его круга не были бойцами. Они предпочитали угрозы и бахвальство. Вели себя так, будто весь мир подчиняется их мельчайшим капризам. Но в итоге не собирались бороться по-настоящему. Не имели ни малейшего представления, сколько усилий нужно приложить, чтобы взять штурмом крепость, а Вавилон был самой неприступной крепостью на земле.

Пенденнис опустил факел и поджег хворост. Пламя тут же начало лизать стены, и толпа радостно взревела. Но огонь так и не разгорелся. Языки пламени жадно подпрыгивали, тянулись оранжевыми щупальцами, словно пытаясь за что-нибудь ухватиться, но беспомощно опадали. Несколько студентов подбежали к стенам башни в явно непродуманной попытке вскарабкаться наверх, но, стоило им коснуться кирпичей, какая-то невидимая сила отшвырнула их обратно на лужайку.

Тяжело дыша, по лестнице спустился профессор Чакраварти с серебряной пластиной в руке. На ней было написано: भिन्त्ते[109].

– Это санскрит, – объяснил он. – Пластина их рассеет.

Он высунулся из окна, пару секунд осматривал происходящее, а потом швырнул пластину в самую гущу толпы. И люди тут же начали расходиться. Робин толком не мог понять, что происходит, но, похоже, возник какой-то спор, на лицах зачинщиков отражалось то раздражение, то смятение, они топтались на лужайке, как утки вокруг пруда. А затем один за другим отошли от башни – домой, ужинать с женами, мужьями и детьми.

Несколько студентов задержались еще на какое-то время. Элтон Пенденнис разглагольствовал на лужайке, размахивая факелом над головой и выкрикивая проклятия, которые не были слышны из-за охранной системы. Но башня, очевидно, никак не желала загораться. Хворост рядом с каменными стенами вспыхивал и тут же гас. Голоса протестующих осипли от криков, возгласы поутихли, а потом и вовсе прекратились. К закату все оставшиеся разбрелись по домам.

Переводчики поужинали лишь около полуночи несладкой кашей, персиковым джемом и двумя печеньями каждому к чаю. После долгих уговоров профессор Крафт смилостивилась и разрешила принести