Голем и джинн - Хелен Уэкер

По дороге они не сказали друг другу ни слова, придавленные страхом и беспомощностью. С Джинном Шальман мог делать все, что хотел, а Голема он сам создал и мог сам же уничтожить. Он держал их жизни в своих руках, мог натравить их друг на друга, мог загнать Джинна в кувшин, а Голема обратить в прах. Все, что их ожидало, — рабство или смерть.

Дверь в танцзал была приоткрыта. Обменявшись невеселыми взглядами, они вошли.

Все столы были сдвинуты к стенам, и посредине зала оставалось только пустое пространство паркета. Анна стояла в центре со странным, отсутствующим видом.

— Анна, — позвала ее женщина.

Ответа не последовало. Она сделала несколько шагов, огляделась. Джинн настороженно держался рядом.

— Я здесь, — крикнула женщина.

Словно сгусток тени отделился от дальнего угла и превратился в худого старика.

— Здравствуй, мой дорогой Голем, — сказал он. — Рад видеть тебя. И тебя тоже, — повернулся он к Джинну. — Ты ведь явился по собственной воле. А кувшин с тобой?

Джинн едва подавил испуганный крик, когда его ноги сами по себе шагнули к старику, а руки протянули кувшин. Он нагнулся, поставил тот на пол и снова отошел назад. Женщина с ужасом смотрела на него.

— Прекратите, — сказала она. — Мы ведь пришли, мы сделали то, что вы хотели. Отпустите теперь Анну.

— Голем, ты меня удивляешь, — насмешливо откликнулся старик. — Я думал, ты ей позавидуешь. Посмотри на нее — всего несколько дней до родовых мук, а она ничего не боится, ни о чем не беспокоится. Можно ли устроиться лучше? — Он пристально смотрел на нее через пустое пространство зала. — Я создал тебя очень быстро, но ты наверняка не забыла, как это было. Расскажи мне! — потребовал он. — Помнишь?

— Да.

— И что ты тогда чувствовала?

Лгать было бесполезно, он и без нее знал ответ.

— Я была счастлива.

— А у Анны ты хочешь украсть это счастье и дать ей взамен боль. — Тут напыщенная поза, по-видимому, надоела ему, и он заговорил спокойнее: — Я, собственно, понимаю почему. Меня просто удивляет, что ты чувствуешь то же. — Он вздохнул. — Я недооценивал тебя, Голем. Я создал тебя собственными руками, но ты остаешься для меня загадкой.

Она молча и напряженно ждала. Рядом с ней Джинн стоял так неподвижно, будто Шальман заморозил его.

— А ты… — обратился старик к нему. — Посмотри на себя. Даже если я произнесу заклинание и освобожу тебя, ты все равно никуда не денешься и останешься с ней. Должен сказать, раньше ты не так заботился о своих женщинах. Интересно, в этой перемене виноват ибн Малик, заставивший тебя сделать то, что ты сделал? Или заслуга принадлежит Голему?

— Прекрати болтать, — холодно сказал Джинн. — Делай то, что собирался.

— Тебе так не терпится обратно в кувшин? — Шальман покачал головой. — Сперва я хочу, чтобы вы меня поняли. Я не ибн Малик. Мне не нужна ни слава, ни царство. Я просто хочу, чтобы мои следующие воплощения наконец обрели мир. — Он повернулся к Голему. — Поэтому я готов заключить с тобой сделку. — Старик вытащил из рукава лист бумаги. — Этой формулой можно привязать голема к новому хозяину. Ее создал ваш равви Мейер и, похоже, умер, не успев ее применить. Или ему просто не хватило сил.

Равви? Ей хотелось спорить, хотелось назвать старика лжецом, но она слишком хорошо помнила ночные кошмары равви, его страх за нее.

— Мейер включил в свою формулу одно хитрое условие, — продолжал Шальман. — Чтобы она сработала, ты должна добровольно согласиться обрести нового хозяина. А потому вот что я предлагаю. Я готов обменять жизнь Анны и ее ребенка на твою свободу. Я хочу, чтобы ты целиком стала моим големом. Моим созданием и моей верной служанкой.

Она подняла глаза на безучастную Анну, ничего не подозревающую, похожую на тряпичную куклу:

— И что станет делать ваша верная служанка?

— Ездить по миру. Каждый раз, когда я умру, отыскивать мое новое воплощение. Объяснять им всем, кто они такие и почему им не надо бояться смерти. Склонять их к покою и миру, если сможешь. Они будут сопротивляться. Я бы тоже стал.

Она взглянула на Джинна и поняла: он уже знает, что она решит, и это пугает его.

— Хорошо. Я принимаю ваше предложение.

— Хава! — крикнул Джинн.

— А что мне делать, Ахмад? Подскажи!

Ответа у него не было.

— Но сначала отпустите ее, — повернулась она к Шальману.

Он немного подумал, и Анна вдруг упала на пол. Женщина подбежала к ней, помогла подняться. Затуманенный взгляд девушки остановился на Големе, потом на Шальмане.

— Вы — тот, кто испугал меня тогда на площадке, — неуверенно сказала она.

— Убирайся отсюда, девочка, — поторопил ее он.

Анна недоуменно нахмурилась.

— Уходи, Анна, — повторила женщина.

Беременная растерянно взглянула на нее, а потом поспешила к выходу. Они услышали, как захлопнулась за ней дверь.

— Начинайте, — сказала женщина и закрыла глаза.

— Как скажешь, — кивнул Шальман и без дальнейших церемоний произнес заклинание.

Салех замер в темном углу, когда мимо него к выходу пробежала по вестибюлю беременная девушка.

Бесшумно открыть дверь было очень непросто, а оказавшись внутри, он не мог понять, что здесь происходит. Он ожидал увидеть сцену какой-то ожесточенной борьбы, но они просто стояли в некотором отдалении друг от друга и обменивались короткими фразами на идише. До того как беременная упала на пол, больше всего эта сцена напоминала деловые переговоры.

Он дождался, чтобы за девушкой захлопнулась дверь, и подобрался поближе к танцзалу. Огромную комнату всю заливало солнце, и, шагни он туда, спрятаться ему было бы негде. Зачем он здесь? Что может сделать? Войти и дать убить себя? Вряд ли они поблагодарят его за такое пренебрежение к собственной жизни. Может, подумал Салех, он здесь как раз для того, чтобы быть свидетелем их конца.

Шальман снова заговорил, и голос его даже на расстоянии звучал так властно, что по спине у Салеха пробежали мурашки. Он видел, как женщина дернулась, будто ее ударили. Джинн повернулся к ней спиной. Что бы там ни происходило, это сверхъестественное существо не в силах было смотреть.

Затаив дыхание, Салех подошел ближе.

— Здравствуй, Ахмад, — раздался голос Голема.

«Не называй меня так, — хотелось взмолиться ему. — Не говори со мной ее голосом!»

Он заставил себя обернуться. Действительно она изменилась или ему это кажется? Глаза у нее вроде бы стали больше и яснее. Исчезла маленькая морщинка со лба. Она улыбалась, казалась беззаботной.

— Мог бы подождать, пока я снова не окажусь в кувшине, — сказал он Шальману. — Мог бы избавить меня от этого.