Dominium Mundi. Властитель мира - Франсуа Баранже

– По правде говоря, я только припоминаю какие-то давние разговоры, но ничего конкретного. Думаю, и с остальными дело обстоит точно так же.

Несмотря на небрежный тон, который Клоринда сочла наиболее уместным, Танкред понял, что ей хотелось бы узнать, что там в действительности случилось. И он не мог ее за это корить: в официальной прессе наговорили столько глупостей и неточностей, что мало кто мог похвастаться, будто на самом деле знает, что именно произошло.

И хотя он никогда ни с кем, даже с родными, не разговаривал о тех событиях, Танкред вдруг почувствовал потребность рассказать Клоринде все. Этим вечером, когда все от него отвернулись, она была здесь, с ним. Он чувствовал, что может доверять ей. Вероятно даже, она единственный человек, способный понять, как все тогда сложилось. Она наверняка уловила ход его мыслей, потому что замолчала и ободрила его взглядом.

– Это ужасные воспоминания… Мне всегда трудно возвращаться к ним.

– Вы и не обязаны, Танкред.

Он в упор взглянул на нее. На ее губах мелькнула безыскусная улыбка, как вчера вечером, когда они впервые поцеловались. Танкред почувствовал себя намного лучше. Среди сонма бедствий с ним случилось и нечто прекрасное: встреча с Клориндой.

Он сделал глубокий вдох и начал:

– Это было в две тысячи сто девяностом. Я только что лучшим в выпуске окончил Королевскую военную школу в Дании в чине младшего лейтенанта. Я собирался вернуться в Нормандию, чтобы, воспользовавшись недельным увольнением, повидаться с семьей, но индохристианский конфликт решил по-другому.

– Хорошо спланированная атака мятежников Нармады[92] вынудила стоящие в Сурате, городе в западной части Индии, папские войска укрыться на базе НХИ. По воле неведомых путей распределения личного состава я, несмотря на свою неопытность, был назначен командовать одним из отрядов подкрепления, посланного непосредственно к месту столкновений. А потому менее чем за час до моего отбытия в Нормандию увольнение отменили, и я был в срочном порядке отправлен на подавление этого «незначительного мятежа».

Двадцать четыре часа спустя я вышел из мезо-джета на аэродроме Сурата и оказался в самом центре настоящей уличной войны. Яростные стычки бушевали повсюду, в том числе и в окрестностях международного аэропорта. Но наш пилот, вместо того чтобы направиться прямиком на базу НХИ, пролетев над зонами, где шли бои, предпочел приземлиться здесь. На борту такого аппарата, как мезо, любая тактическая ракета могла нас достать, и мы оказались бы совершенно бессильны ей помешать.

Командующий подкреплением майор Тюлье решил, что мы должны немедленно отправиться на помощь войскам, осажденным на военной базе. Он приказал зафрахтовать три транспортные баржи для перевозки личного состава и одно диспетчерское судно. На баржи погрузились девятьсот из тысячи солдат, а сто оставшихся – на диспетчерское судно вместе с группой командования. Стратегия Тюлье заключалась в том, чтобы, максимально прижимаясь к земле, пролететь как можно дальше по улицам, пересечь вражеские линии, рассчитывая на эффект неожиданности, и приземлиться прямо на базе, подобравшись к ней по горизонтальной линии. Майор считал, что потом у него хватит времени выгрузить и установить тяжелое оборудование. Мы везли с собой двенадцать вакуумных пушек, что обеспечило бы решающий перевес, если бы только мы успели разместить их на позиции.

На первый взгляд план был неплох. Но я сразу почувствовал слабину в рассуждениях Тюлье.

Баржи перемещались благодаря мощному магнитному полю, подобно самолетам ВВП[93], только они, разумеется, были не способны подниматься так же высоко. Если бы, к несчастью, у повстанцев оказался в наличии генератор антиполя, они смогли бы направить его на нас и сбить баржи. Я обратил внимание майора на это обстоятельство, но ему пришлось не по вкусу, что вчерашний курсант критикует его приказания. Он ответил, что крайне маловероятно, чтобы повстанцы Нармады располагали подобным оборудованием, и что в любом случае другого способа подобраться к базе нет.

Я счел своим долгом заметить, что мы вполне могли бы установить часть вакуумных пушек на крышах окружающих базу домов, оставаясь вне досягаемости для вражеского огня. Уязвимым местом этой стратегии была невозможность оказать немедленную поддержку людям, укрепившимся на базе, в то время как их северный фланг оставался под огнем, зато мое предложение обеспечивало нам надежный контроль с южной стороны. Майор Тюлье сухо заметил, что мальчишке вроде меня лучше бы заниматься тем, что он способен понять, а стратегию оставить на долю настоящих солдат. Мы здесь уже не в школе, малыш. Здесь все по-настоящему. С нескрываемым сарказмом он добавил, что, дабы подготовиться к любым неожиданностям, я, вместо того чтобы располагаться вместе с группой командования на корабле-диспетчере, вполне могу занять место в одной из барж, на случай если мои бесценные тактические дарования понадобятся на поле боя. Конечно же, я поймал его на слове.

Итак, я оказался на второй барже. Когда мы оторвались от земли, уже наступили сумерки, оранжевый свет еще окрашивал небо, затянутое тяжелыми черными тучами, но на улицах было уже темно.

Выстроившись цепочкой, четыре аппарата летели на малой скорости по пустым проспектам разрушенной столицы, даже спустя столько лет все еще обезображенной стигматами Войны одного часа. Люди чувствовали, что решения их командира продиктованы скорее срочностью, чем зрелым размышлением. Они исходили страхом. Тем не менее я осуществлял командование баржей согласно приказам Тюлье. Грохот артиллерии мятежников с базы НХИ становился все слышнее. Небо полосовали сотни алых лазерных лучей спутникового наведения ракет «Акант». Никакие, даже самые реалистичные симуляции в военной школе не могут подготовить вас к такому зрелищу. Желудок мне свела болезненная судорога.

И тут первая баржа упала на землю.

Еще до того, как мы увидели результат его воздействия, все почувствовали пульсацию антиполя. Специфические ощущения давления в легких и в ушах. На тот момент я никогда еще такого не испытывал, но на тренировках нам это описывали. Однако, увидев, как баржа впереди внезапно набирает высоту, я сразу понял, что происходит. Не теряя драгоценных секунд, чтобы объяснить пилоту, в чем проблема, я включил аварийную остановку. Наша баржа немедленно сбавила ход, а ту, что шла перед нами, в это время под воздействием рикошета от отключившегося поддерживающего ее поля подбросило метров на десять, после чего она камнем рухнула вниз. Она разбилась, войдя носом в землю, что вызвало пожар в пилотской кабине. В это время наша баржа замедлялась, описывая оптимальную кривую, вычисленную бортовым компьютером, чтобы мы смогли приземлиться без серьезных повреждений, но я прекрасно видел, что мы неизбежно столкнемся с первой, которая завершила свое падение, с чудовищным металлическим скрежетом медленно завалившись набок.