Ковен тысячи костей - Анастасия Гор

Впрочем, я приняла его уже давным-давно, а если бы передумала, то постыдилась бы носить фамилию Дефо.

– Теперь мы в расчете.

Ферн что-то выронила из рук, застигнутая врасплох, – да уж, без магии она действительно стала той еще трусишкой! Весь дом давно погрузился в тишину, и даже Гидеон, не отлипающий от нее весь вечер, уже спал в гостиной в обнимку с Баксом. Лишь Ферн копошилась в коридоре на первом этаже, зачем-то исследуя шкаф со старым тряпьем. Однако она быстро забыла о своем занятии, когда я вручила ей маленькую куколку из пряжи.

– Что это? – Ферн скептично приподняла бровь. Держала она куколку на расстоянии вытянутой руки – видимо, боялась, что я подложу ей порчу.

– Твоя магия, – ответила я, поправляя лямку ночной рубашки, в которую уже успела переодеться: мне хотелось поскорее разобраться с долгами и тоже лечь спать. – Сожги куклу, и все станет как раньше.

– Как раньше?..

Ферн молчала почти минуту, а взгляд ее, недоверчивый, прыгал с куклы на мое сонное лицо и обратно. Дернув за бархатный шнурок, она зажгла угловой торшер и поднесла куклу к лампе, чтобы хорошенько ее рассмотреть. Свет упал на шрамы Ферн, змеящиеся по ее открытым плечам, и на потрепанный рюкзак, спрятанный под вешалкой.

– Хм, надо же, – прошептала Ферн. – Ты и правда сдержала обещание.

– Да, я ведь не ты. До сих пор этого не поняла?

– Поняла. Поэтому и пришла в Шамплейн накануне Йоля.

Ферн шмыгнула носом и стиснула куклу в кулаке. Затем она покачала головой и обошла меня, направившись к лестнице.

– Ты что, не планируешь ее сжигать? – нахмурилась я и ткнула пальцем в открытые настежь двери чайного зала. – Я там специально камин оставила…

– Спасибо, но мне некуда больше спешить. – Ферн остановилась на ступеньках и улыбнулась уголком губ. – Сожгу позже… Как-нибудь потом. Сейчас я просто хочу поспать.

– Хм, ладно. Ты… – Я замялась, пытаясь придумать, что сказать напоследок. Этот момент лучше всего подходил для прощания: только мы вдвоем, друг напротив друга, как в самом начале. Лунный свет, преломленный витражными окнами, расписал лицо Ферн павлиньими красками, но взгляд ее оставался бесцветным. Я не надеялась услышать от нее извинения, но и враждовать больше не видела смысла, поэтому… – Мне жаль, что все так получилось.

– Мне тоже жаль… Очень…

– Уже придумала, чем займешься дальше?

– Не переживай. Я определенно начну с того, что исчезну из твоей жизни. – Ферн отвернулась, задумчиво наблюдая за тем, как снег оседает на витраже окон и тут же тает от тепла, что источал дом, вновь полный умиротворения и жизни. – Клянусь тебе, Одри, ты больше никогда меня не увидишь.

– М-м… – я замычала, смакуя эту мысль. – Звучит просто чудесно!

Ферн усмехнулась и, даже пожелав мне спокойной ночи, поднялась наверх. Мы разошлись по комнатам. Я забралась под руку сопящему Коулу и сладко заснула в его объятиях, наконец-то не страшась завтрашнего дня. А утром, когда все проснулись, в память о Ферн остался лишь голубой ободок, забытый на кухонном столе. Вместе с ней пропал походный рюкзак Исаака, с которым тот путешествовал в Санта-Муэрте, вчерашние салаты, пара моих любимых платьев и тысяча долларов из заначки Сэма под матрасом (из-за чего он так ругался на недавно выученной латыни, что чуть не призвал Баала). Я не винила Ферн – в конце концов, теперь мы поменялись местами. Но ей всяко было лучше, чем мне когда-то: она была свободна, и ей не от кого было бежать, кроме самой себя.

Так дни потянулись своим чередом – обычные колдовские будни, которых полно в жизни каждой ведьмы. Коул снова начал пропадать в полицейском участке, разгребая тот хаос, что создал Тимоти Флетчер не только в жизни простых вермонтских семей, но и в документах с уликами. Зои аккуратно «подметала» их, как хлебные крошки, накладывая морок на то, о чем знать человеческим стражам порядка было необязательно. Морган и Диего каждый день тренировались в оранжерее, а Исаак вечно пропадал на лекциях, вновь устроившись профессором в университет Вермонта. Он окончательно расстался с проклятыми часами, вернув их в мою шкатулку на хранение, а вместе с тем расстался и с призраками прошлого. В последний раз, когда я заходила отнести ему ланч, он мило беседовал с очаровательным деканом мисс Филлипс и очень усердно краснел.

Помимо того что Тюльпана при помощи маятника и доски Уиджи отыскала новый очаг фэйри в лесу Вермонта и пару оборотней, снова поднявших переполох в Саут-Хиро, весь январь прошел спокойно. Этот месяц был наполнен ароматом свежеиспеченного яблочного пирога, мятного чая и полыни, что тлела в вазонах по углам дома, источая защиту. Каждую ночь я заново зажигала ее, а затем садилась за письменный стол и продолжала биться над тем, чтобы сдержать еще одно обещание. Последнее… И самое важное.

– Стой, подожди, Гидеон!

Тот как раз выносил из особняка ящики с рассадой томатов и болгарского перца, которые Коул закупил на берлингтонском рынке для восстановления фермы и привез Тюльпане для ускоренного взращивания. В последнее время Коул только и делал, что осыпал Гидеона подарками и собственным вниманием. Они проводили вместе минимум три дня в неделю: один день Коул помогал Гидеону по дому, второй – закупал ему продукты и ухаживал за парочкой новоприобретенных лошадей, а на третий вывозил брата в город или к нам в гости, чтобы разнообразить его нелюдимый досуг. С «эмоциональностью» Гидеона было сложно сказать, рад он такому сближению с Коулом или нет, но зато точно была рада я, ведь их семья наконец-то соответствовала значению этого слова.

Дождавшись, когда Гидеон поставит ящики с рассадой в багажник, я перехватила в зубы только-только дописанное заклятие и помчалась к нему. Удивительно, но то была не нотная мелодия и даже не песня, а всего несколько строк, до того пронзительных и сильных, что я чувствовала – они сработают даже лучше моей скрипки. По крайней мере, должны сработать, ведь другого исхода я себе не прощу.

– Ветер, вестник и огонь… – прошептала я раньше, чем Гидеон обернулся, и накрыла ладонью его кудрявый затылок. – Крик души и боль времен. Плени тот рок, что изменил судьбу, как пленил он то, что было дорого ему…

Гидеон вдруг перехватил мою руку и сбросил ее с себя, прервав заклятие на полуслове. Вокруг зеленых глаз разошлись грубые морщинки, когда он сказал:

– Не надо.

Мне будто дали оплеуху.

– Ты… разговариваешь! – воскликнула я. – Как давно?!

– То, что я не разговариваю с вами, не значит, что я не могу разговаривать вообще.

Гидеон захлопнул багажник с рассадой и молча забрался в джип, чтобы дождаться Коула. В голове у меня кипело, как в котелке. Все это время Гидеон был здоров? Или выздоровел, потому что время пришло? Он не мог разговаривать, потому что не был готов или просто… не хотел?!

Впрочем, это было не единственное, что меня интересовало. Не меньшее любопытство вызывал шестигранный фиолетовый сталактит, болтающийся на серебряной цепочке на шее Гидеона, который я заметила, когда он наклонялся к багажнику. Кристалл, лежащий в ямочке у него под ключицей, пульсировал мягким зернистым светом в такт его сердцебиению, прикрытый воротником рубашки. Такой же кристалл однажды провел меня через несколько штатов в Лас-Вегас, где ждала Ферн, и такой же кристалл когда-то использовала Тюльпана для связи с ней. Мне бы стоило забеспокоиться… Но почему-то я испытала лишь облегчение и подмигнула Гидеону в боковое зеркало, зная, что он увидит.