Иерусалим. Один город, три религии - Карен Армстронг

23 сентября в Иерусалиме произошла новая вспышка насилия из-за конфликта вокруг святых мест. В этот день премьер Нетаньяху объявил о своем решении открыть для посещений туннель II в. до н. э., который начинается от площади перед Западной стеной, идет параллельно границе Харама и выходит на поверхность на Виа Долороза, в самом сердце арабского Старого Города. Для палестинцев, и без того недовольных замедлением мирного процесса и ужесточением режима на Оккупированных территориях после февральских терактов, это стало последней каплей, переполнившей чашу. Почти немедленно начались кровавые столкновения, худшие из всех, какие случались в секторе Газа и на Западном берегу после 1967 г. 27 сентября во время пятничной молитвы в мечети Аль-Акса на Хараме в стычках с израильской полицией погибли трое палестинцев и 120 было ранено; арабы также бросали сверху камни в евреев, молившихся у Западной стены; прежде чем полиции удалось их остановить, с обеих сторон было убито в общей сложности 75 человек и ранено 1500.

Наблюдатели всего мира были изумлены: многим казалось диким, что подобный разгул насилия может быть спровоцирован открытием для посещений места археологических раскопок. Но для тех, кто знаком с трагической историей Иерусалима, в подобном повороте событий нет ничего удивительного. В этом городе на археологию никогда не смотрели бесстрастно – ведь в прошлом ее часто использовали, чтобы заявить права на святые места. Впервые это произошло еще в 325 г., когда Константин Великий дал епископу Макарию разрешение на раскопки гробницы Христа (в ходе которых, кстати, был уничтожен языческий храм Афродиты), и с тех пор не раз повторялось. Археология в Иерусалиме прочно ассоциируется с присвоением и отчуждением. Туннель, вокруг которого разгорелся конфликт, впервые был раскопан в 1968 г. при археологическом исследовании вновь завоеванного города под эгидой израильского министерства по делам религии. Уже тогда обсуждалась возможность открыть новый выход на Виа Долороза, однако этого решили не делать, опасаясь тяжелых политических последствий. Нетаньяху же, желая показать, сколь твердо его намерение ужесточить контроль над Иерусалимом, пренебрег предостережениями советников по безопасности.

Это чистая правда, что туннель, вызвавший возмущение, в действительности нигде не проходит под самим Харамом. Но в обстановке политической напряженности жители Иерусалима часто не в состоянии рассуждать трезво, если им кажется, что что-то угрожает их святыне. Определенно именно это многократно происходило с евреями, начиная со 170 г. до н. э., когда Антиох Эпифан осквернил Храм. Позднее евреи в большинстве своем соглашались подчиняться власти Рима, но только пока римляне не посягали на святость Храма. Понтию Пилату пришлось в этом убедиться, когда он установил на Антонии значки с бюстом римского императора. Значки действительно были вызовом Храму, хотя крепость находилась за официальной границей священной территории, но та самоубийственная решимость, с которой евреи встали на защиту святыни, явно не входила в расчеты бессердечного римского наместника – он, как рассказывает Иосиф Флавий, был совершенно обескуражен и потрясен.

На протяжении нашего повествования мы уже видели, что Иерусалим и его святыни не только служили могущественными символами божественного, но и открывали верующим путь к обретению своего истинного духовного облика. Когда Антиох Эпифан нарушил неприкосновенность внутренней святыни – Двира – это было воспринято, в некотором очень глубоком, но вполне реальном смысле, как изнасилование народа. Палестинцы же начиная с 1967 г. все больше видят в Хараме, на который то и дело посягают еврейские экстремисты, символ своей попираемой национальной идентичности. Всего за два месяца до открытия туннеля Верховный суд Израиля разрешил сотне участников движения «Ревнители Храмовой горы» устроить молитву на западной площади перед мечетью Аль-Акса. 26 июля они поднялись на Харам, и их лидер Гершон Соломон публично поклялся «продолжать борьбу до тех пор, пока не будет изгнан последний "язычник" и на Храмовой горе вновь не поднимется Иудейский Храм»[101]. В тот день к мечети пришли и сотни палестинцев; готовое начаться столкновение предотвратила лишь израильская полиция, потребовавшая от еврейских демонстрантов покинуть Харам. Именно в такой обстановке эскалации нервозности вокруг Харама премьер Нетаньяху объявил об открытия туннеля. Палестинцы отреагировали на предполагаемое посягательство на свою святыню таким же почти инстинктивным выплеском ярости и боли, какой двумя тысячелетиями раньше произошел у евреев, ощутивших, что действия чужеземных правителей угрожают их святому месту, а значит, и душе народа.

Трудно быть оптимистом, размышляя о судьбе ближневосточного мирного процесса или о будущем Иерусалима. Я пишу эти строки, в середине декабря 1996 г. – совсем недавно от рук палестинских экстремистов погибли двое еврейских жителей поселения Бейт-Эль на Западном берегу. В ответ на это премьер Нетаньяху торжественно поклялся увеличить количество поселений на Оккупированных территориях и тут же предложил ввести крупные финансовые льготы для израильтян на постройку домов на Территориях и переселение туда. Палестинская администрация, выразив сожаления по поводу гибели поселенцев, истолковала заявление Нетаньяху как враждебные нападки на палестинский народ и вопиющее нарушение соглашений в Осло. А руководство Хамас в ответ на предложенные новые меры пообещало еще шире развернуть террор, чтобы изгнать Израиль из всех палестинских земель. Обе стороны должны решить, что для них важнее – мир или победа. В Осло большинство палестинцев и израильтян, судя по всему, предпочли мир и компромисс, необходимый – с обеих сторон – для достижения сколько-нибудь устойчивого мира. Теперь же складывается впечатление, что очень многие сделали выбор в пользу односторонней победы, за которую ратуют громогласно и яростно.

Более двух тысяч лет Иерусалим занимал центральное место в апокалиптических представлениях иудеев, христиан и мусульман. Многие предсказатели и пророки рисовали картину жестокой битвы в долине Хинном, где Божий народ одержит верх, а его враги будут истреблены или порабощены. Иерусалим виделся при этом городом священной войны, ареной противоборства, которое тем или иным образом окончится полной победой, – что в хитросплетениях нашей неспокойной эпохи немыслимо. Но пророк Исайя описал иное видение вечного Иерусалима – ему явились волк и козленок, лев и лань – существа, прежде бывшие смертельными врагами, – мирно живущие вместе на священной горе Всевышнего. Если бы израильтянам и палестинцам после десятилетий кровавой вражды удалось достичь подобного добрососедства, Сион действительно стал бы светочем надежды для всего мира и сиял бы всем народам.

Сейчас, в декабре 1996 г., перспектива мирного процесса на Ближнем Востоке выглядит безрадостно. Но, как мы знаем из истории Иерусалима, всегда возможны непредсказуемые повороты событий – в том числе и к лучшему, – и ничто в мире не вечно – даже смертельная вражда. Есть очень много израильтян и палестинцев, арабов и евреев, которые жаждут мира и готовы на жертвы ради него. Оглядываясь на долгую историю Иерусалима, можно видеть, что дольше всего здесь существовали те общества, которые не отвергали терпимости и добрососедства. Именно оно, а не бесплодная смертельная борьба за безраздельное господство и полную победу должно сегодня стать путем к торжеству святости Иерусалима.