Артузов - Теодор Гладков

После освобождения Камилл осел в Рязани (в Москву возвращаться ему было запрещено), преподавал в местном музыкальном училище, там же женился. После реабилитации вернулся в столицу, был принят в детский музыкальный театр знаменитой Натальи Сац. Эта удивительная женщина и сама много лет провела в лагерях. Она хорошо помнила Артузова еще по Северному фронту, где совсем молоденькой девушкой служила медсестрой. По странному совпадению Камилл Артурович скончался в Москве в 1997 году… 21 августа!

23 марта 1938 года был арестован брат Артузова Рудольф Фраучи. Его, простого рабочего артели «Древтара» в Одинцове, обвинили в шпионаже в пользу Германии. Рудольф Христианович Фраучи 9 августа 1938 года был расстрелян на спецполигоне НКВД в Бутове и там же захоронен. Второй брат, Виктор Христианович, перебрался в Казань и тем самым как–то выпал из поля зрения московских гонителей семьи из НКВД. Он стал известным профессором, доктором медицинских наук.

Григорий Самойлович Тылис на следствии был принужден сознаться в выполнении шпионских заданий, которые якобы получал от Артузова. Однако в судебном заседании мужественно отказался от выбитых из него на следствии ложных показаний. Тем не менее его приговорили к ВМН и 25 октября 1937 года расстреляли.

25 августа того же 1937 года был расстрелян по обвинению в шпионаже и Макс Бенедиктович Бенедиктов.

Загадки, связанные с «делом» Артузова, множились и после его казни.

В самом деле… Преемник Артузова в должности начальника ИНО комиссар госбезопасности второго ранга Слуцкий скоропостижно скончался, видимо, от острого приступа сердечной недостаточности, 17 февраля 1938 года в кабинете первого замнаркома НКВД Фриновского. Похоронили его с воинскими почестями, был даже некролог в «Правде». Потом поползли слухи, что вроде он тоже был врагом народа. Спустя некоторое время слух подтвердили официально. В 50–е годы, когда начались массовые реабилитации (Слуцкий никакой реабилитации не подлежал, поскольку репрессирован не был), родился новый, по сей день твердо бытующий слух, что на самом деле Фриновский отравил Слуцкого, подмешав ему яд то ли в кофе, то ли в печенье. С моей точки зрения, под этой версией нет никакого обоснования. Если бы стоял вопрос о ликвидации Слуцкого, его бы спокойно расстреляли, как сотни и тысячи других ответственных сотрудников НКВД.

С Артузовым же произошло нечто прямо противоположное. Его расстреляли как изменника, заговорщика, шпиона четырех держав. Но никогда впоследствии его фамилия нигде в таком качестве не фигурировала! Ягоду и его сподвижников поминали с проклятиями. Ежова так же, даже термин родился – «ежовщина». Клеймили позором и проклинали посмертно и Радзивиловского, и Леплевского, и Балицкого, и Николаева–Журида, и Агранова, и многих других. Артузо–ва не поминали никак и никогда. Словно и не существовал такой человек на свете.

Далее… Как явствует из обвинительного заключения, Ар–тузов был активным участником заговора внутри НКВД, руководимого Ягодой. Между тем в допросах самого Ягоды и «установленных ягодинцев» мелькают десятки фамилий: Молчанова, Миронова, Прокофьева, Паукера, Воловича, Гая, Буланова, Шанина, Погребинского, даже Тухачевского.

Тот же Ягода не только перечисляет заговорщиков, но каждому дает развернутую характеристику. Артузова в этом списке, как и в других, нет.

Далее… Кроме всего прочего, Артузов обвинялся в шпионаже в пользу Польши. Но вот осенью 1937 года нарком Ежов рассылает наркомам союзных республик, начальникам управлений НКВД автономных республик, краев и областей совершенно секретный документ о ликвидации в СССР польской диверсионной, шпионской и террористической сети – «Польской организации войсковой».

Ежов объясняет невиданные успехи польской разведки тем, что она с самого начала внедрила в ВЧК—ОГПУ своих крупных агентов, занявших видные посты: Уншлихта, Мес–синга, Пиляра, Медведя, Ольского, Сосновского, Кияков–ского, Маковского, Баранского и др. (Не хватало лишь еще двух поляков по происхождению – Дзержинского и Менжинского!)

Все они в той или иной степени имели дело с Артузовым. Кто–то был его начальником, кто–то подчиненным. Но вот почему–то самого Артузова в этом перечне нет! Ни разу не упомянул его в числе «врагов» Ежов, когда из него самого в секретной Сухановской тюрьме выбивали «признательные» показания в шпионаже в пользу Германии. (Ему приплели даже обвинение в гомосексуализме, тогда по закону караемом. Это уже для унижения. Одного установленного алкоголизма как порока показалось следствию мало.)

Что скрывается за этим умолчанием? Случайность? Не похоже. Один видный разведчик как–то заметил автору: «Если что–то совпадает дважды, то это уже не совпадение».

Еще одна странность: операции «Трест» и «Синдикат–2» всегда изучали в закрытых учебных заведениях НКВД– НКГБ—МГБ как классические. Правда, без упоминания фамилии их автора и руководителя. Но ведь тем самым косвенно опровергалась принадлежность Артузова к изменникам и врагам народа!

Автор позволит высказать свое предположение по этому поводу, не настаивая, конечно, на его достоверности. Видимо, Сталин хоть и дал санкцию на арест и расправу над Ар–тузовым, но истинную цену ему как выдающемуся мастеру разведки знал. Быть может, это последующее умолчание было с его стороны своеобразным признанием своей ошибки? Сомнительно, конечно, но вдруг… Правда, с таким предположением не вяжется арест Камилла Фраучи спустя четыре года после казни отца. Но это уже можно объяснить ретивостью чиновников НКВД невысокого ранга, не знающих всех тайн кухни Кремля и кабинета наркома на Лубянке. Там всякое бывало…

Почти все сотрудники Артузова по КРО и ИНО, участники знаменитых, ставших легендарными операций погибли. Были расстреляны Роман Пиляр, Владимир Стырне, Сергей Пузицкий, Игнатий Сосновский, Иоганн Тубала, Андрей Федоров, Григорий Сыроежкин. (Последнего арестовали всего лишь через несколько месяцев после того, как ему вручили орден Ленина – за Испанию.)

Страшному разгрому подверглась и внешняя, и военная разведка. По некоторым подсчетам, было уничтожено до семидесяти процентов советских разведчиков – и действовавших за рубежом (их отзывали в Москву под благовидными предлогами, где и арестовывали), и работавших в центральном аппарате НКВД и Разведупра РККА.

Подпись комиссара госбезопасности второго ранга Льва Бельского значится и на ордере на арест Артузова, и на обвинительном заключении, и под смертным приговором. Лев Бельский был расстрелян в Москве 16 октября 1941 года.

Комиссар госбезопасности третьего ранга Николай Нико–лаев–Журид также подписывал ордер на арест Артузова, он же утверждал обвинительное заключение по делу его жены. Николай Николаев–Журид был расстрелян 4 февраля 1940 года.

В тот же день 4 февраля 1940 года были расстреляны бывшие нарком НКВД Николай Ежов и его первый заместитель Михаил Фриновский.

Заместитель прокурора Григорий Рогинский 5 августа 1939 года был отстранен от должности с ханжеской даже для тех лет формулировкой: за преступное отношение к жалобам трудящихся, поступаемым в прокуратуру! Впоследствии репрессирован, но не расстрелян.