Становление нации. Религиозно-политическая история Англии XVI - первой половины XVII в. в современной британской исторической науке - Владимир Ерохин

Продолжают обсуждаться также важные вопросы о социальной природе пуританизма и о том, как он повлиял на английскую политическую жизнь и политические теории, можно ли обнаружить экономическую мотивацию за религиозными взглядами пуритан. В вопросе о социальном характере пуританизма британскими историками были выявлены определенные зависимости и корреляции, связывавшие его появление и распространение с генезисом капитализма, активизацией формирующихся буржуазных элементов в обществе, усилившейся коммерциализацией как формой общественной связи, но проблемы эти не обрели однозначного общепринятого решения. Примечательно и то, что все эти историки не забывали отметить, что пуританизм является, в первую очередь, религиозным феноменом. В изучении пуританизма ещё до публикации статьи Л. Стоуна «Возрождение нарратива» (1979), обратившего внимание на усиление этой тенденции в британской историографии, позиции историков-традиционалистов, в сущности, никогда не ослабевали. Характерно в этом отношении высказывание Дж. Моргана, рекомендующего в качестве метода исследования «вживание» и «вчувствование» во внутренний мир пуритан, и утверждающего, что «не следует уповать только на рационализм при изучении такого явления, как пуританское движение».

Л. Стоун и М. Уолзер рассмотрели влияние пуританизма на английскую политическую жизнь и политическую культуру.

Работы Д. Зарета могут послужить примером социологического подхода к пуританизму. Он анализирует причины тяготения определенных социальных групп к поддержке пуританизма. В работе «Небесный контракт. Идеология и организация в предреволюционном пуританизме» (1985) он обращает внимание на экономическую и социальную трансформацию английского общества в XVI в., рассматривая её как предпосылку Реформации и возникновения пуританского движения. Зарет разбирает также один из элементов богословских взглядов пуритан — идею договора (covenant) избранных к спасению с Богом, считая образцом для неё распространившиеся в обществе контрактные отношения в среде мелких собственников, которые всё активнее втягивались в товарное производство. Критики же Д. Зарета утверждали, что договор человека с Богом имеет своим прообразом ветхозаветные образцы, и даже ярый сторонник экономического детерминизма не стал бы оспаривать возможность влияния этого источника на богословские идеи пуритан. Дж. Морган критиковал Зарета за «преувеличение светской инициативы в пуританизме».

Влияние социальной истории стимулировало также культурно-антропологические по характеру исследования пуританизма. В работах М. Джеймса, М. Ингрэма, Р. Гривза на основе изучения проповедей пуританских священников, протоколов церковных судов, трактатов пуритан рассматривается их отношение к семье и браку, общественным проблемам, сексу, воспитанию детей, вопросам образования, искусству, предпочтения в питании. Работа К. Райтсона и Д. Левина «Бедность и набожность в английской деревне. Терлинг, 1525–1700» (1979), рассматривающая влияние пуританской субкультуры на повседневную жизнь на уровне одного поселения, вызывает ассоциации с локальными исследованиями Э. Ле Руа Ладюри и других французских приверженцев «новой исторической науки», продемонстрировавших продуктивность такого метода. В рамках культурно-антропологического подхода удаётся достичь представляющих интерес результатов в характеристике мировоззрения пуритан путём использования всё тех же традиционных источников, прочитываемых под новым углом зрения.

Определённое влияние методологических подходов социальной истории испытал крупнейший современный специалист по истории пуританизма в XVI — начале XVII вв. П. Коллинсон (р. 1929), опубликовавший значительное исследование об английском пуританизме времени правления Елизаветы I и ряд других важных работ. Уделяя внимание, прежде всего, религиозной и политической истории, П. Коллинсон также стремится выявить влияние социально-экономического фактора на развитие пуританизма, но всегда подчёркивает, как сложны обобщения в анализе этих вопросов. В работе П. Коллинсона «Английский пуританизм» (1984) дан краткий, но содержательный очерк истории пуританизма в авторском видении и собрана обширная библиография современных работ о пуританизме, оформленная тематически.

Сторонниками такого же подхода к изучению пуританского движения являются М. Риз, Г.В.О. Вудворд, Д. Мак-Каллок и ряд других историков. Они расширяют круг используемых источников, углубляют их критику и анализ, сопоставляют высказанные в литературе точки зрения, но в том, что касается их методологических позиций, они понимают историю пуританизма как историю церковных и политических событий.

Во второй половине XX в. британские историки активно занимались изучением распространения пуританизма по графствам Англии на основе ещё не разобранных епархиальных архивов, которые способствовали обогащению представлений о пуританизме, в первую очередь расширением фактической базы в изучении пуританского движения.

Важную работу в обобщении результатов изучения истории пуританизма проделал П. Мак-Грат. Опираясь на проблемно-хронологический метод, он излагает историю пуританского движения в XVI — начале XVII вв. в жанре тематической историографии, уделяя при этом внимание также характеристике положения английских католиков. П. Мак-Грат даже сближает политические аспекты католицизма и пуританизма: пуритане и католики в XVI–XVII вв. были нонконформистами, и королевская власть из политических соображений рассматривала тех и других как непокорных подданных, не согласных с существующим церковным строем.

В середине XX в. продолжалась также публикация новых источников, в результате чего была расширена источниковая база в исследовании сепаратизма. Публиковались также отрывки из сочинений пуритан XVI — начала XVII вв. с обширными вводными статьями и комментариями.

Опубликованы также библиографические сборники, справочные издания, которые служат полезными ориентирами в огромном массиве публикаций но истории английской Реформации и пуританизма.

В 1980–90-е гг. активно изучалось умеренное крыло пуританизма с акцентом на то, что пуритане, при всём потенциальном революционном заряде их мировоззрения, всё же вписывались в рамки установленной церкви.

Историки пуританизма уделяют большое внимание его определению. Дж. Морган замечает в связи с этим, что «немногим сторонам жизни английского общества в конце XVI — начале XVII вв. было уделено столько же внимания, сколько было потрачено усилий на точное определение того, что представляют из себя «пуританин» и комплекс верований, известный как «пуританизм».

Ещё при появлении термина «пуританизм» возникла большая путаница при его употреблении. Современные историки отмечают, что слово «пуританин» и в XVI в., и позднее использовалось как своего рода ярлык и оскорбительное прозвище, а не как точное определение. Слово «пуританин» сравнимо с такими словами, как «социалист», «романтик», то есть использование такого определения в адрес того или иного человека в действительности, как отмечалось, мало характеризует его индивидуальные особенности и взгляды. Употребление термина «пуританин» в чей-то адрес могло быть просто клеймом в полемике, а не точным определением, что дало М. Кнэпиену повод пошутить в связи с этим: ситуация напоминает историю о четырех слепых, прикасавшихся к разным частям туловища слона, и потом говоривших, что это за животное.