Башня континуума - Александра Седых

— Что с родителями вашего мужа? — безнадежно спросил психоаналитик. Виктория и его медленно, но верно, лишала рассудка.

— Его отец — он работал сезонным рабочим на лесопилке — бросил их с матерью, когда Гордон был совсем крошкой, и ударился в бега. Гордон больше его никогда не видел и ничего о нем не знает. Его мать — она работала белошвейкой — через полтора года умерла. Ей было всего двадцать.

Гордон говорит, она угасла от горя… может, не так уж преувеличивает. Других близких родственников не оказалось, и его отправили в сиротский приют.

— Ясно. С одной стороны, ваш муж определенно пережил тяжелейшую эмоциональную травму, да еще в столь нежном возрасте. С другой стороны, маленький ребенок не в состоянии понять, что он никак не может нести ответственности за случившееся. Отец его бросил. Мать тоже бросила, когда умерла. Вероятно, он испытывал сильное чувство вины, обиды, заброшенности. Подобные чувства остаются с человеком на всю жизнь и формируют у него глубокий комплекс неполноценности.

— Комплекс неполноценности? — живо переспросила Виктория.

— Сами посудите. У других детей были родители, дом, семья, у него этого никогда не было. Опять же, система государственного социального обеспечения, Виктория — настоящая мясорубка… извините. Бог весть знает, через какие испытания вашему мужу пришлось пройти на самом деле. Тем не менее, ваш супруг прошел через это, и не просто выжил, а преуспел, причем необычайно преуспел. Что это значит?

— Да? Что?

— А то, что ваш муж — человек чрезвычайно сильный, жесткий, упорный, необычайно целеустремленный, умный и амбициозный. Однако, по видимости, честолюбие не есть только врожденная и, кстати, похвальная черта его характера, а является, вдобавок, оборотной стороной его комплекса неполноценности. Вероятно, ваш муж серьезно неуверен в себе. Смертельно боится быть снова брошенным или отвергнутым. Разумеется, все люди боятся этого, но в его случае страх, очевидно, достигает столь немыслимых, болезненных пределов, что заставляет его в глубине души жаждать быть кровавым тираном. Попробуйте-ка отвергнуть тирана. Попробуйте раскритиковать его или вступить с ним в пререкания. Вы мигом отправитесь на плаху.

Виктория фыркнула.

— Неуверен в себе? Гордон? Да вы бы видели его! Гордон буквально невыносимо уверен в себе. Он такой пробивной.

Он может быть невероятно наглым. Прямо-таки развязным. Заболтает вас в момент, очарует, станет вашим самым лучшим, самым близким другом, потом беспощадно вас прикончит, получит деньги за вашу голову и отправится пить пиво, и играть в бильярд. Неуверен в себе! Я не могу представить, что может смутить эту тупую, неотесанную деревенщину!

— Так, так. И часто вы называете мужа тупым, неотесанным деревенщиной?

— Да. Часто. А что.

— А как вы еще его называете?

Виктория необычайно оживилась.

— Болваном, деревенским олухом, дураком, тупицей, недоумком, идиотом, кретином, жалким неудачником, ну, еще пупсиком…

— Подразумевая розовую пластмассовую игрушку, в которую можно играть, пока не надоест, а, когда надоест, бросить в самый темный, пыльный угол и найти игрушку получше?

Виктория рассмеялась.

— Ах, опять эти ваши смешные психологические штучки. Это просто ласковое прозвище.

— Я не понимаю, Виктория, раз ваш муж такой дурак…

— Но я не виновата, мой муж и правда — дурак!

— Зачем тогда вы вышли за него замуж?

— Да? И правда — зачем? — поразилась Виктория.

— Это я вас спрашиваю: зачем! Значит, в вашем муже все-таки есть что-то хорошее? Подумайте и скажите мне.

Виктория подумала.

— Гордон… он забавный.

— Что вы имеете в виду? Веселый? Жизнерадостный?

Виктория поморщилась.

— Нет, не то. Он не психопат какой, чтобы быть веселым и жизнерадостным. Это другое.

— Комичный, что ли?

— Какой?

— Такой, знаете ли, комичный недотепа.

— Ах, какой вы непонятливый, — протянула Виктория, с досадой глядя на психоаналитика, — сами вы недотепа.

Никакой он не недотепа. Я бы не стала выходить замуж за недотепу. Он не комичный. Он не клоун. У него серьезная, респектабельная работа, и он целый день проводит в костюме и галстуке.

— Хорошо. Какой он как человек, Виктория?

Лицо ее смягчилось, щеки зарумянились.

— Ну, он высокий, широкоплечий, не красавец, но невероятно симпатичный. У него ямочка на подбородке и аккуратная, крепкая, подтянутая зад…

— Ваш муж неплохо выглядит, понятно, но какой он как человек? Не как юрист. Не как мужчина. Просто как человек. Как человеческое существо.

Виктория призадумалась, вспоминая, какой он.

Гордон абсолютно не умел танцевать. Не то, чтобы он не мог при желании выучить хотя бы пару несложных па, но он считал, что танцы — абсолютно не мужское занятие, вот охота на оленей, драки и распитие пива в баре — это другое дело, это по-мужски. Он знал все ругательства на свете и все законы тоже. Иногда он был очень грустный. Когда он курил сигару и блаженно щурился от дыма, то напоминал мудрого Чеширского кота. А, когда он спал, то сопел, кусал подушку и пускал слюнки, как маленький ребенок. Иногда он был очень грустный. Он ненавидел бантики, рюшечки, оборочки, крошечные кофейные чашечки. Он готовил Виктории завтрак, приносил ей в постель, ложился рядом и сам съедал все подчистую, а потом они занимались любовью. Когда он принимал душ, то пел, чистосердечно полагая, что никто его не слышит, хотя его голос разносился по округе минимум на десять миль. У него были толпы приятелей и знакомых, а также знакомых знакомых и приятелей приятелей. Он дарил ей цветы и бриллианты. Иногда он был такой грустный…

— Я ведь говорю, он забавный… и…

— И?

— Иногда он бывает очень грустным.

— Почему?

Виктория очнулась.

— Откуда мне знать.

— Возможно, у него неприятности на работе, или плохое настроение, или он что-то не то съел за завтраком, и у него болит живот? Что случится страшного, если вы подойдете и выясните у мужа, почему ему грустно. Вашему мужу будет приятно, что вы им интересуетесь.

— Еще чего. Если он поймет, что я им интересуюсь, хоть немного, Гордон же сразу лопнет от самодовольства, сядет мне на шею и примется мною помыкать и указывать мне, что делать. Он и сейчас пытается. Иногда у него получается! Брр!

— А вам не приходит в голову, что, когда ваш муж указывает вам, что делать, он делает это не с целью втоптать вас в грязь и унизить, как с ним проделываете, очевидно, вы, а потому, что он старше, умней, у него больше жизненного опыта, он желает вам добра и заботится о вас?

— Ваша мужская солидарность, отдающая писсуаром… фу. Какое отношение это все имеет к тому, что мой глупыш мечтает стать тираном.