Рожденные в завоеваниях - Селия Фридман

«Если бы не предупреждение, мы все могли бы умереть. Спасибо Основанию, что наши враги забыли о нашей силе: мысли наемного убийцы отмечают его цель, как маяк. Мы обязаны нашими жизнями отсутствию ментального контроля у врага».

Архивы были скрыты глубоко под поверхностью планеты, в помещениях, защищенных от вмешательства человека и природы. Они располагались очень глубоко — создатели думали, что тонны земли, окружавшие их, защитят архивы, — но после землетрясения 234 года, их перестроили так, чтобы помещения смогли выдержать любое стихийное бедствие. Результатом оказалась странная помесь примитивных туннелей с блестящими современными переходами, естественных пещер, паутины силовых полей, псевдометаллических сейфов, наполненных твердыми дисками, и набора лучшего компьютерного оборудования в Империи. Хотя мириады залов и петляющих туннелей были заключены в идеально круглую сферу, было невозможно с одной точки увидеть, сколько там комнат, или какую форму они имеют и куда может привести эта петляющая дорога, выложенная камнем, что пересекает огромную пещеру. Единственное настоящее доказательство структуры архивов заключалось в генераторе, расположенном в его центральной точке. Оттуда сотни серебряных нитей выходили к поверхности сферы, несколько силовых полей были такими мощными, что если саму Ллорну разрушат, архивная сфера — и данные Института — выдержат.

Это была кровь и плоть Института, результат многолетних усилий. Здесь хранились ценные данные, комплексные генетические диаграммы и связанные с ними психополя, биоистории всех известных экстрасенсов (а также восстановленные истории тех, кто умер до основания Института) и миллиарды сравнительных анализов, с помощью которых проверяли образцы аминокислот и сравнивали их со степенью экстрасенсорного таланта, надеясь обнаружить между ними связь. Здесь имелись помещения, оборудованные для исследования ДНК, комнаты, наполненные образцами нитей, что держались в статическом равновесии. Здесь, думал ли Пазуа, был Институт; все остальное существовало для того лишь, чтобы оно могло выстоять.

Он шел по дорожкам, пересекавшим неровные помещения, дотрагивался до спящих машин, словно пытаясь убедить себя, что они на самом деле существуют. Не то, чтобы когда-нибудь у него возникали сомнения на этот счет. Никакой вражеский огонь, никакое природное стихийное бедствие и что самое важное — никакая радиация не сможет добраться до этого места, в котором была надежда Института. Архивы оставались невредимыми.

Директор с гордостью шествовал по подземным залам, черпая силу в надежде, которую представляло это место. Ли Пазуа остановился только, когда обратил внимание на то, что экран одного из компьютеров не пустует, как остальные. Подойдя к нему, ли Пазуа нахмурился. Что-то не сработало? Ну, такое случается. Или возможно кто-то, работавший здесь, забыл очистить экран, когда уходил. Это тоже возможно.

Он прочитал, что было написано на дисплее, и, вдруг поняв смысл послания, мир закрутился перед глазами на бешеной скорости.

«Подтверждена последовательность при срабатывании спускового механизма.

Последовательность детонации: стадия один».

Ли Пазуа ударил по клавише, на которой значилось: «Идентификация программы». Появился номер файла; он мог означать что угодно. Ли Пазуа попытался вызвать программу, но по какой-то причине компьютер не отвечал.

Совершенно отчаявшись, директор запросил его о последовательности при срабатывании спускового механизма.

«Три резких скачка в защитном поле главной базы», — был ответ. Далее компьютер перечислил точные данные: продолжительность между скачками (сколько потребовалось каждому кораблю неприятеля, чтобы спикировать?), сила каждого скачка (это правильно, это правильно…), затем последовал период бездействия.

Именно поэтому последний корабль отошел назад… Хаша, помоги нам всем! То нападение было просто попыткой отвлечь их внимание, в то время как истинная атака была результатом их собственной обороны!

Ли Пазуа попытался позвать на помощь — но боль была столь мощной, что вытолкнула его назад, в собственное тело; дыхание перехватило. Директор не мог выносить страдание Ллорну. И в любом случае, кто его услышит? Они пытались сделать все возможное, чтобы закрыться, запереть в себе чувства, которые даже теперь могли их спасти.

Директор попытался остановить программу.

«Последовательность детонации: стадия два», — ответил компьютер, игнорируя его команды.

С другого конца донеся шум; ли Пазуа огляделся, но не заметил ничего необычного. Кто-то установил неизвестное устройство между рядами компьютеров, или втиснул под дорожку, или, возможно, заложил бомбу в сами файлы, — и он, ли Пазуа, запустил его.

— Пусть Хаша простит меня, — прошептал директор, когда на дисплее в последний раз высветилась надпись.

«Последовательность детонации: стадия три», — предупредил компьютер.

Деление атомного ядра.

* * *

— Все сделано? — спрашивает Затар.

«Вероятность — 97 процентов».

Дом не всегда бывает абсолютно точен, но такой результат впечатляет все равно. Затару придется подождать, пока новости дойдут до Бракси, чтобы быть уверенным, но теперь это не должно занять много времени. Подобное нельзя держать в секрете.

«Хорошо, что я установил эту ловушку когда-то», — говорит сам себе притиера.

Это часть его путешествия на Азею, которой он не делился ни с кем, даже с Ньен. Теперь он рад, очень рад, что рискнул, и рад, что держал это в тайне. Института больше нет, экстрасенсорное общество прекратило свое существование и в разрушении обвинят Анжу лиу Митете. Затар проследит за этим.

Его месть и ее цель соединились: виртуозная работа Затару явно удалась.

«Я готов, моя подруга в мщении».

«Истинный кайрт — это сложный и опасный спорт, он заставляет твоего врага постоянно повышать свое мастерство. Наибольшего успеха добивается тот, кто может манипулировать этим. Заставить врага превзойти самого себя или направить его энергию по пути, который в конечном счете разрушит его самого, — вот что является самой утонченной и приносящей наибольшее удовлетворение стратегией».

Витон

Губернатор планеты До Кул был тучным мужчиной, с красным лицом и опухшими глазами, и, разумеется, любил роскошь. Он шествовал по залам в одеждах из прозрачного шелка, подол небрежно подметал пол, а драгоценные камни, густо усыпавшие подол, постукивали по кристаллическим плиткам при ходьбе. Все это кричало о богатстве губернатора, его готовности тратить деньги, а также тщеславии.

— Я приказал перенести ваши вещи в лучшие покои, — размахивая пухлыми руками, сообщил он Затару. — Думаю, там вам больше понравится.

Притиера слишком отвлекся, чтобы ответить, да и сомнительно, что губернатор услышал бы.

Флоту пора было уже вернуться. Он запаздывал, если принять во внимание то, что предприятие было таким успешным. Почти что четыре года Затару удавалось оттеснить такие мысли на задний план, повторяя себе вновь и вновь: «Ты ничего не можешь сделать. Ты послал их — они находятся вне зоны досягаемости и не могут с тобой связаться. Ты можешь только ждать». Но теперь, наконец, время «Ч» прошло. Посыльный может вернуться в любой момент и принести Затару известие об успехе. Или провале. Как ему изображать из себя дипломата, когда все висит на волоске?