Лабиринт - Яэко Ногами

остатками фугу, и получилось такое вкусное рагу, что даже Сёдзо, которому казалось, что больше он уже не сможет прикоснуться к еде, ел с удовольствием.

Громко чавкая, Кидзу сказал:

— Когда я уеду, я, пожалуй, буду тосковать по этому-рагу больше, чем по всей Японии.

— Что вы такое говорите! — вмешалась Осуга, подававшая в это время Сёдзо зеленый чай. Тот уже кончил есть и отложил хаси в сторону.

— Честное слово! Как вспомнишь, что там тебя не будут так вкусно кормить, как здесь, всякая охота ехать в Маньчжурию пропадает.

— О! Но ваша жена будет очень разочарована. Вчера вечером она была такой веселой и говорила, что ей как раз потому и нравится Маньчжурия, что там можно жить с комфортом.

— У тебя и в самом деле есть какая-то жена?—шепотом спросил Сёдзо. Кидзу вызывающе засмеялся и, не ответив на вопрос, попросил:

— Слушай, черкнем пару слов Оде. Я так спешил, что не успел с ним проститься.

Они расстались на углу, у кинотеатра. Кто-то из них первый машинально протянул руку, и они обменялись крепким рукопожатием.

По той же причине, по которой Сёдзо не хотел подняться к Кидзу в номер, он не захотел и проводить его на пристань. Затем Сёдзо заглянул в книжные лавки, где имелись новинки, которые в Юки нелегко было достать. Переправившись снова через пролив, он сел в поезд линии Ниппо и, как только занял место в вагоне, стал перелистывать только что купленное «Токийское обозрение». Это был универсальный журнал, издававшийся другом Уэмуры. В оглавлении он увидел несколько статей, которые, судя по заголовкам, противоречили духу этого журнала с его столь ярко выраженной либеральной окраской. «Наверно, заставили!»— подумал Сёдзо и тут же, свернув его, сунул в корзинку с бананами, которые вез в подарок домашним, и поставил ее на верхнюю сетку. У него пропало желание читать этот журнал, а к тому же его сильно клонило в сон. Прошлую ночь он спал мало, а выпитое пиво совсем разморило его. Он раскрыл чемоданчик, достал из него надувную подушку и прилег. Когда ему приходилось ехать по хорошо знакомой, малоинтересной дороге, он всегда, если была возможность, спал.

Сёдзо не знал, как долго он проспал. Ему снилось, что они едут мимо какого-то высокого здания. Из окна второго этажа высунул голову человек — это был Кидзу. Потом рядом с ним появился Ода! Они размахивали красными флажками, похожими на железнодорожные. Они подавали сигнал о землетрясении. И тут он услышал чьи-то громкие крики: «Поздно! Теперь уже не догонишь! Как ужасно трясет!»

Разбуженный этими криками, Сёдзо открыл глаза и, подавляя зевок, усмехнулся. В поезде часто снится землетрясение.

За окном бежали облитые золотом предвечернего солнца плодородные поля Усы, на которых уже началась жатва. «Больше часа проспал»,— подумал Сёдзо, вставая и направляясь в туалет. Возвращаясь на свое место, он обратил внимание на молодого человека, стоявшего у третьего или четвертого окна, который из-под козырька гимназической фуражки пристально и как бы выжидающе смотрел на него. Где он видел это лицо? И тут же вспомнил: луна, море, юноша попросил у него спичку, потом оба стояли и курили... Словно угадав, что его узнали, молодой человек приветливо заулыбался. Сёдзо невольно улыбнулся в ответ. Он молча сел на свое место, вытащил из корзинки с бананами журнал и начал читать очерк римского корреспондента «Асахи», совершившего поездку по дорогам войны в Эфиопии. Корреспондент касался даже таких вопросов, как специфика боевых операций в условиях высокогорных районов,— горы там достигают высоты Асамаямы. С огромными трудностями была сопряжена транспортировка оружия и боеприпасов, но еще больше забот доставляло питание.

В частности, поскольку итальянский солдат дня не может Прожить без макарон, нужно было организовать их бесперебойное приготовление. И- вот решено было как вспомогательную силу использовать в этих целях свиней. Ежедневно сотни хрюшек карабкались на горы с большими котлами на спине.

В этих котлах варились потом не одни макароны. Свиньи стяжали себе славу как обозные части фашистской армии, но еще больше солдаты ценили их как дополнение к своему рациону. Их отправляли тоже в котлы. Для Сёдзо это буколическое варварство в какой-то мере символизировало общую политическую тенденцию государства чернорубашечников с их теорией превосходства. Да и вообще война такова, думал он. Тебя гонят с котлом на спине, а в конце концов ты попадаешь в этот же котел. Разве только свиней ждет подобная участь?

Поезд остановился на какой-то станции. Одни пассажиры сходили, другие садились. Синго тоже направился К выходу. Сёдзо подумал, что он собирается сойти. Но тот, поравнявшись с его скамьей, остановился и спросил:

— Можно здесь пристроиться?

— Пожалуйста, место, кажется, освободилось.

Сидевшая тут раньше женщина с ребенком, видимо, сошла с поезда, скамейка пустовала. Чтобы занять свободное место в вагоне, обычно разрешения не спрашивают. И то, что Синго сделал это, объяснялось особыми обстоятельствами в их отношениях. Пока он усаживался, Сёдзо огляделся. Он решил проверить, нет ли поблизости кого-либо из жителей их города, кто знает их в лицо. Но никого не было, и он успокоился. Они закурили.

Синго с юношеской откровенностью тут же рассказал ему, что возвращается из Фукуока, из больницы, где его просвечивали.

— Ну и как?—с участием спросил Сёдзо.

— Ничего серьезного. Я, собственно, ездил с другой целью. Хотел повидаться с приятелем по колледжу в Кумамото. И еще мне сказали, что там можно достать книгу, за которой я охочусь. Но, к сожалению, ее не оказалось.— Его верхняя пухлая губа на бледном, красиво очерченном лице, которое Сёдзо хорошо рассмотрел еще в ту ночь, дрогнула в чуть лукавой и печальной улыбке. Он говорил таким тоном, будто признавался какому-то своему другу, что хотел, но не сумел сбежать с урока. Сёдзо это подкупило. Он сказал, что и ему приходилось прибегать к подобным уловкам, й спросил, за какой книгой он охотится.

— Английский перевод «Мыслей»,— ответил Синго.

— Ого! Вон ты какие книги читаешь!

— Я прочитал книгу Мики «Познание человека по Паскалю», и тогда мне захотелось почитать его самого. Но я плохо знаю французский язык и решил достать английский перевод. А как вы, Канно-сан, относитесь к Паскалю?

Вопрос был задан с живостью, наивностью и смелостью гимназиста. Сёдзо пришлось признаться, что у него весьма смутное представление о Паскале и потому он ничего не может сказать. Правда, в свое время и он ознакомился с этим знаменитым, исполненным юношеского пыла первым произведением господина Мики.

Он часто и с