Ковчег детей, или Невероятная одиссея - Владимир Липовецкий

— Тогда я бегу сообщить девочкам. Такая новость! Вот они обрадуются!..

…Пристань, между тем, стала заполняться встречающими. Несмотря на ранний час, детей пришло нисколько не меньше, чем взрослых. Маленькие горожане принесли своим русским сверстникам гостинцы. Фрукты и сладости находились, как правило, в плетеных корзинках. Вот только как их передать? Матросы по-прежнему охраняли трап, не пуская никого ни вниз, ни вверх. Таков приказ. Смешение тех и других детей создало бы взрывоопасную смесь, с которой не смогли бы совладать ни воспитатели, ни полицейские.

И вот что придумали колонисты. Принесли из трюма веревки и с их помощью стали принимать подарки. Пусть не из рук в руки. Но так даже интереснее. Немного напоминает рыбалку. И улов обещает быть богатым.

Петя Александров тоже включился в игру. Дождавшись, пока освободится веревка, он подал ее на причал мальчику в яркой куртке и в кепке с широким козырьком, скрывавшим его лицо. Тот ловко завязал узел, крикнул: «Вира!», и целая горка румяных яблок поплыла вверх.

Мальчик на берегу поднял голову, чтобы убедиться, точно ли по центру сделал он узел, не наклонилась ли корзинка и не упадет ли ему на макушку одно из яблочек (интересно, слышал ли он о Ньютоне?), и в это мгновение Петя Александров обмер.

— Федя! Ты, что ли?

Вместо ответа Кузовков приложил палец к губам и снова надвинул кепку на глаза.

— Думал, не узнаешь, — сказал он вполголоса. — Угощайся. Яблоки не из магазина. Сам рвал.

— Давно ты в Нью-Йорке?

— Потом расскажу.

— А почему не поднимаешься? Ты же свой. Или, думаешь, японцы не признают? Так я подскажу.

— Не торопись. Я тут не один. Надо кое с кем попрощаться.

— А Кузовок? Неужто потерялся?

— С чего ты взял? Кузовок нигде не пропадет. Хоть в России, хоть в Америке.

Он отступил на несколько шагов назад и почти слился с толпой, такой же пестрой, как сам.

Но Александров уже не упускал его из виду. Он заметил, как Федя втиснулся между полисменом и мальчиком, державшим на коротком поводке собаку. Федя перехватил поводок и погладил собаку. Да ведь это Кузовок! Но как изменился! Пострижен и ведет себя чинно. Куда девалось его озорство? Стал, как и его хозяин, настоящим американцем.

Полисмен, стоявший рядом с Федей, сжал его плечо и что-то сказал. Теперь понятно, подумал Александров, почему он не поднялся на пароход. Набедокурил! Надо выручать.

Райли Аллен встретил «Йоми Мару» в добром настроении. Прошел почти месяц, как он оставил судно. Тогда он уезжал из Сан-Франциско с нелегким сердцем. Не без колебаний передавал колонию в руки Эверсолу. Справится ли Грегори с новыми для себя обязанностями? Как-то сложатся его отношения с Каяхарой, человеком умным, но и властным? Впрочем, таким и надлежит быть капитану.

И вот «Йоми Мару» у причала Нью-Йорка. Дети здоровы и счастливы. Они протягивают Аллену руки. Густой частокол рук, сквозь который нелегко пробиться ему и сопровождающим его Бремхоллу и Эверсолу. Каждого ребенка хочется потрепать по плечу, выслушать и сказать ласковое слово. Но есть морская традиция — прежде надо посетить капитана. Совсем рядом, на берегу, начинается Америка. Там — мэр, губернатор, президент… Здесь же, на палубе, хотя судно и зафрахтовано Красным Крестом, суверенная территория Японии. Таковы международные законы. Каяхара не только капитан, но и представитель Страны восходящего солнца. И к нему первый визит.

Но это визит не только вежливости. С первого дня плавания между ними установились дружеские отношения. Кроме того, они понимают — две страны могут быть в добрых или плохих отношениях, даже враждовать. А Аллену и Каяхаре это противопоказано. Их объединила общая задача, и каждый делает свою часть дела.

Как его встретит капитан? С твердым и непроницаемым лицом, словно изваянным из камня? Или скупой, как зимнее солнце, улыбкой? Но у него есть чем смягчить суровость японского моряка. В руке Аллена подарок. В пакете — двадцатилетнее шотландское виски (как-то Каяхара проговорился, что это его любимый напиток) и солидный запас табака, которого хватит на весь переход через Атлантику.

Каяхара уже стоял на пороге своей каюты. Но что-то в выражении его глаз заставило остановиться и Аллена. Заготовленное приветствие замерло на устах, а рука с подарком опустилась сама собой.

— Мистер Аллен, — сказал капитан, чуть помедлив, — я удручен несчастьем, которое случилось на моем судне.

Пострадал кто-то из матросов или кочегаров, подумал Райли.

— Выражаю вам свое сочувствие, капитан. Работа моряка опасна. Как это случилось?

— Вы меня не поняли. Это случилось не с членом экипажа.

— Тогда с кем же? Пострадал кто-то из военнопленных?

— К моему глубокому сожалению, речь идет о ребенке.

Кровь прилила к лицу Аллена.

— Это невозможно, — резко возразил он, отгоняя от себя страшную новость. — Только что я шел через толпу детей. Каждый улыбался, и все были счастливы. Случись что, мои помощники сказали бы мне еще на трапе. Не так ли, мистер Эверсол?

— Увы, капитан говорит правду, — ответил Эверсол, дотронувшись до руки Аллена. — Умерла десятилетняя Лена Александрова. Скончалась, несмотря на все старания судовых врачей спасти ей жизнь.

— И я узнаю об этом только сейчас, а не в первую минуту, когда поднялся на пароход!

— Не успел вам сказать, Райли. На палубе нас сразу окружили дети. А они не знают о случившемся.

— Не знают?

— Так мы решили, так посоветовала Ханна Кемпбелл. Прибытие в Нью-Йорк для детей большое событие. Не стоит омрачать им этот праздник.

— Тело девочки в судовом лазарете?

— Нет. Мы срочно вызвали санитарную карету и отправили в госпиталь.

— Но у Александровой есть брат. Вы что же, и ему ничего не сказали?

— Не сказали. Дети недавно проснулись. Не думаю, что для мальчика день должен начаться с этой страшной новости. Он так любил и опекал свою сестру… По нескольку раз подходил и справлялся о ее здоровье. Перед отъездом из Петрограда он уже пережил смерть матери. И вот новое несчастье.

— И нужно же такому произойти, — сказал Аллен глухим голосом. — Случайная муха… И вот нет ребенка.

— Вся наша жизнь состоит из случайностей, — заметил Каяхара. — Но думаю, в море их значительно меньше, чем на суше.

— Это почему же? — поинтересовался Эверсол.

— На судне человек больше привержен послушанию и порядку.

— Согласен с вами, капитан. Но мухе не прикажешь.

— Сегодня у нас сотня забот, — сказал Аллен. — Но первое, что мы должны решить, — где и как похоронить девочку.

— Это нужно сделать согласно православным обычаям. Я уже советовался с русскими воспитателями, — сказал Эверсол.