Уинстон Черчилль. Власть воображения - Франсуа Керсоди

Но ожидание еще не закончилось. В апреле 1963 г. ему пожаловали титул почетного гражданина США – высочайшая честь, которой не удостаивался ни один иностранец со времен Мари Жозефа Лафайета. Но к чему эти почести, когда уносишься в туман? Без компаса и руля старый броненосец дрейфовал на волнах, периодически сотрясаемый ужасающими взрывами: в августе 1963 г. по возвращении из последнего круиза по Средиземному морю Уинстон пережил новый спазм артерии, приковавший его к постели. Он не мог ни ходить, ни даже читать. Долго ли оставалось до фатального девятого вала? Клементина уговорила мужа отказаться от участия в выборах 1964 г.; мудрый совет, разумеется, но мысль, что он через несколько месяцев уже не будет депутатом, сильно его расстроила. Неурядицы и огорчения продолжились: после дней и бессонных ночей у постели больного Клементину саму пришлось отправить в дом отдыха; последний муж его дочери Сары барон Одли умер от сердечного приступа, и с этого времени полиция должна была установить тайную слежку за миссис Сарой Оливер-Бочамп-Одли, когда она ходила по барам в поздние часы после закрытия театров.

Однако, к всеобщему удивлению, отважный корабль продолжал свой путь, и его курс даже немного выправился. В сентябре 1963 г. благодаря поразительной способности к восстановлению Уинстон Черчилль снова стал ходить, играть в карты, отчетливо говорить и даже появляться в клубе. 13 октября в отставку по состоянию здоровья подал премьер-министр МакМиллан… Вот уж действительно, молодежь пошла жидковата! Сам Черчилль вернулся в парламент за несколько дней до своего девяностолетия. Впрочем, для этого потребовалась большая смелость, поскольку судьба продолжала наносить сокрушительные удары: 14 октября в приступе депрессии, более невыносимом, чем другие, Диана покончила жизнь самоубийством; Мери, сообщившая эту новость со всей возможной осторожностью, была сражена его реакцией: «До него очень медленно доходил смысл моих слов, но когда это, наконец, случилось, он укрылся в тяжелом и отчужденном молчании».

Заря 1964 г. освещала уже незнакомый мир; Сталин, Рузвельт и Черчилль, гиганты времен войны, давно уступили свои места; сменившие их Трумэн, Эйзенхауэр, Маленков и Эттли в свой черед сошли со сцены; Булганин, Хрущев, Кеннеди и МакМиллан энергично приняли у них эстафету, но вот уже и Булганин скрылся в трясине ничтожества, Хрущев проявлял признаки слабости, МакМиллан подал в отставку, а Кеннеди трагически погиб. И все это время в палате общин можно было увидеть непотопляемого депутата от Вудфорда на привычном кресле в рядах вигов сразу за скамьей правительства; мощные пушки его красноречия уже никому не угрожали, но одно его присутствие вызывало восхищение и трепет. Вечером его еще можно было встретить в курительной «Другого клуба», где, как и в палате, он мало говорил и много слушал – и это после целой жизни, проведенной за теми же занятиями, только с точностью до наоборот. Его врачи предписали ему полный покой и настоятельно советовали воздержаться от алкоголя, но, как и всегда, он принял их рекомендации с высочайшим пренебрежением. В апреле он сходил в театр Кройдона поддержать Сару, игравшую первую роль во второсортной пьесе, а через два месяца радовался свадьбе своего внука. В конце июня его снова видели в палате общин незадолго до вынесения на голосование решения «выразить достопочтенному джентльмену и представителю Вудстока безграничные восхищение и благодарность за услуги, оказанные им парламенту, нации и всему миру». И в первый раз в жизни Уинстона Черчилля одобрение будет вынесено депутатами единогласно…

А в это время надвигались политические бури: на октябрьских выборах консерваторы утратили большинство, и под руководством Гарольда Уилсона было сформировано лейбористское правительство; немного времени спустя весь мир с удивлением узнал, что в Москве снят с должности Никита Хрущев; в Юго-Восточной Азии все указывало на приближение гигантского конфликта. Но Уинстон Черчилль, став обычным гражданином, больше не слушал новости мира: память затуманилась, он почти полностью оглох; путешествие явно подошло к концу, героический корабль плыл среди обломков, приближаясь к свалке. В середине октября сэр Уинстон окончательно переехал из своего дорогого Чартвелла на Гайд-парк-Гейт; Иден, МакМиллан, Вайолет Бонэм-Картер, Роберт Бутби и Уильям Дикин приходили его навещать, но уже нельзя было позвать его старого товарища Макса Эйткена – лорда Бивербрука, он скончался полгода назад; решительно, мир иной не так уж плох, раз столько его мудрых друзей продолжают туда отправляться. Уинстон признался лорду Бутби: «Путешествие стоит того, чтобы его проделать – один раз». «А что потом?», – спросил его Бутби. «Вероятно, продолжительный сон, я его заслуживаю», – ответил Черчилль. «Каждый раз, когда я видел его в последние годы, – вспоминал Гарольд МакМиллан, – у меня складывалось впечатление, что он ждал с надеждой, терпением и смелостью часа своего успокоения». 29 ноября 1964 г., накануне его девяностолетия, у дома № 28 на Гайд-парк-Гейт толпились люди, пришедшие поприветствовать юбиляра; величественный корабль был уже только напоминанием о славном прошлом: люки задраены, котлы потушены, но флаг еще гордо реял на грот-мачте – в окне появился темный силуэт человека и поднял руку, салютуя собравшимся победным «V»!

Последний причал был уже близок: в начале января 1965 г. лорд Моран нашел своего пациента «сонливым и растерянным»; 10 января у Черчилля произошло кровоизлияние в мозг, и он потерял сознание. Но этот живой символ сопротивления все еще не сдавался: четырнадцать дней он лежал, слабо дыша, склонив голову, с руками на одеяле, а в ногах дремал толстый рыжий кот. Наконец, 24 января в восемь часов утра его дыхание замедлилось и потом полностью остановилось… 24 января, в восемь часов утра? Странно знакомая дата, не правда ли? И в самом деле: семьдесят лет назад, месяц в месяц, день в день и час в час умер лорд Рэндолф Спенсер Черчилль…

Остальное видел весь мир: утром 30 января 1965 г. тяжелый дубовый гроб, покрытый британским флагом и знаками ордена Подвязки, был помещен на пушечный лафет, и траурная процессия медленно двинулась к собору Святого Павла. Среди трех тысяч официальных и неофициальных лиц, присутствовавших на отпевании, было шесть монархов, пятнадцать глав государств и тридцать премьер-министров, которые прибыли со всех четырех сторон света. Кортеж направился к Тауэру, где гроб передали на катер портовых властей, на котором он поплыл вверх по Темзе мимо согнувшихся в глубоком прощальном поклоне десятков грузовых кранов. На станции «Ватерлоо» тело усопшего поместили на специальной платформе, которую паровоз военных лет серии «Битва за Британию» доставил к месту последнего упокоения на маленьком кладбище Блэйдон в двух километрах от замка Бленхейм, где Уинстон Спенсер Черчилль появился на свет 30 ноября 1874 г. Понадобился почти целый век, чтобы пройти какие-то две тысячи метров? Да, конечно, но на этом пути было несколько поворотов, определивших судьбу Англии и облик нашего мира.

Прибыв в конечный пункт нашего путешествия, читатель уже достаточно узнал, чтобы сделать собственные выводы. Первым, безусловно, станет то, что великие потрясения рождают великих людей: Черчилль, единственный воин среди политиков и единственный политик среди военных, который к тому же был журналистом, снискал известность благодаря кампании в Судане, стал депутатом благодаря Англо-бурской войне, фигурой национального масштаба – благодаря Первой мировой войне и национальным героем – благодаря Второй… Но в мирные промежутки он бывал в лучшем случае забыт, в худшем – лишался всякого уважения окружающих; смертоносные войны вознесли Уинстона Черчилля на вершину власти и славы – без них он сделал бы столь же незначительную карьеру, как и его отец.